Надежда Первухина - Вежливость королев
— Совершенно. — Кириена смотрела на герцога пронзительным взглядом, и голос ее был неестественно твердым. — Пусть я и не обрела здесь счастья быть любимой (быстрый взгляд на герцога Рено), но зато другое счастье у меня есть (быстрый взгляд герцога Рено на Кириену). И это счастье я не променяю на черно-белое спокойствие Монохроммы. Я люблю родину, как любят отца. Но Тарсийское Ожерелье я люблю, как… Просто люблю. И если умирать — то лучше здесь.
Наступила какая-то благоговейная тишина. Герцог Рено сидел каменным истуканом, а герцог Атасс беззвучно плакал, растроганный ситуацией.
— Несговорчивые у нас дамы, — помолчав, фальшивым голосом произнес Рено. — Непослушные. Верно, Уильям?
— Да, герцог. И меня это, если честно, весьма утешает!
— Но к сожалению, — герцог говорил так, словно каждая фраза колючим шариком застревала у него в гортани, — к великому сожалению, я не вижу иного пути. Мистресс Кириена, мистресс Карина, вы должны вернуться. И вернетесь. Чего бы мне это ни стоило.
Кириена усмехнулась:
— Но мы все еще находимся в пыточной, а не в лаборатории мессера Гогейтиса. Посему вашим замыслам, герцог, пока не суждено сбыться.
— Ничего. Подождем. Осталось шесть часов. А когда расцветет элрис, вы отправитесь домой. И пусть это будет извинениями, которые Тарсийское Ожерелье принесет вам за причиненные… неудобства.
— Я не из тех, кто способен ждать!
Двери пыточной с лязгом разъехались в стороны и на пороге возникла злополучная королева Абигейл. Сейчас она выглядела великолепно. Роскошное платье, сверкающая корона в волосах и свежие золотистые перчатки на изящных ручках — воистину королевский вид! Который слегка портили маячившие за спиной королевы громилы — пыточных дел мастера.
— Люблю подслушивать и не люблю ждать. — Противно улыбаясь, Абигейл вошла в пыточную и оглядела свою добычу. — Мне нужно все и сразу.
— Как в тарифе «Джинс», блин, — по-русски сказала Карина. Никто не понял, а Абигейл сочла это колдовским заклинанием и заявила:
— Вот с тебя, мерзавка, и начнем. Ты мне всю игру испортила, а ведь какой у меня был замысел поначалу! Ну ничего. Смерть к вам явиться не замедлит. А до ее прихода — о, как вы будете умолять смерть прийти поскорее! — я с вами наиграюсь, как квашка с пойманной тутушкой!
— А кто такая квашка? — Карина с интересом поглядела на подошедшую к ее креслу Абигейл.
— Зверь такой злобный и хищный, не мешай! — отмахнулась королева и принялась вместе с палачами проверять, хорошо ли закреплен пыточный Каринин снаряд.
— А-а… А тутушка? — невинно осведомилась Карина, странно сверкая глазами, схожими по цвету с грозовым небом.
— Тоже зверь. Толстый, глупый и трусливый… Любит робко прятать тело жирное в утесах… Прах тебя побери, дрянная девчонка! Кто ты такая, чтоб я отвечала на твои дурацкие вопросы? — И Абигейл в упор уставилась на Карину выпученными от злости глазами.
— Че ты психуешь? — спокойно и резонно поинтересовалась Карина. — Я, может, просто животных люблю. Потому и спрашиваю. У меня в детстве знаешь какое любимое животное было? Слон. Большой, сильный такой и упорный. Огромные бревна может лбом перекатывать. Вот так!!!
И Карина со всей оставшейся силы двинула лбом в изящную королевскую переносицу. Чего она, то есть переносица, не вынесла. И незамедлительно сломалась с неприятным хрустом.
— Сработало, — удовлетворенно констатировала Карина. Перед глазами у нее весело плясали ярко-красные квашки с тутушками.
— Ой, — сказала королева и схватилась за лицо. — О-о-о-ой! О-о-о-о-ой! Та фто фе фы, фрифурки, фтоифе! Фыфайте фее фкорее!!!
— Чего, ваше величество? — Палачи недоуменно воззрились на покалеченную королеву. — Чего изволите приказать-то?
— Фолфаны! Фуфейфе фее! Фи фих ффех фоше!
— Извиняемся, это, ваше величество… Мы не потарсийски не понимаем.
— А тут и понимать нечего, парни! — подал голос с дыбы Уильям Магнус Гогейтис. — Ее Величество приказывает вам развязать нас и отпустить на все четыре стороны. Не так ли, ваше величество?
— Феф!!!
— Вот видите, королева говорит: «Да», — голосом, исключающим малейшие сомнения, проговорил герцог Рено. — Она милостиво предлагает нам свободу.
— Фе фоффетефь!
— Королева гневается, почему вы медлите, парни, и не снимаете с нас эти отвратительные штучки с тисками, гвоздями и шипами, — пространно и вольно перевел королевское «Не дождетесь!» советник Атасс. — Вы что, хотите неприятностей? Давайте освобождайте нас ко всем гламурам, иначе сами заработаете от королевы плетей!
— Ффех ффуфью! — Королева судорожно пыталась делать два дела сразу: избавиться от дикой боли в переносице и грозно вопить на палачей. Но, как и положено, ни одно из дел толком не получалось.
Именно поэтому одуревшие от королевского визга и от бесконечных убеждений герцогов Рено и Атасса палачи сделали все, что им приказали. Просто отвязали пленников от пыточных снарядов и развели руками:
— Приказ есть приказ!
— Ффуфофы! — завопила несчастная королева. — Фто фы фафефали!!!
И тут ее изящно, но крепко обхватил за талию герцог Рено.
— Королева Абигейл приказывает нам сопровождать ее особу к королевскому лекарю. Так что мы уходим, — строго заявил он растерянным палачам. — А вы, парни, не бездельничайте. Займитесь делом. Приберитесь тут как следует, а то не пыточная, а хлев какой-то, перед людьми стыдно! Вон как королева разгневалась от вида этой грязи!
— Прощения просим, сиятельный герцог! — загудели испуганные перспективой монаршей немилости заплечные мастера.
— Прощаю. — Герцог Рено уже пропустил всю компанию вперед и с королевой в обнимку стоял в дверях, замыкая шествие. — Но от работы не освобождаю! Чтоб засохшую кровь смыть! Ногтедер мелом до блеска натереть, чтоб в него смотреться можно было! Дыбу смазать — скрипит так, что уши закладывает! И коловорот для сверления черепа от костных остатков отчистить! Дорогой, редкостный инструмент, а вы с ним обращаетесь, как со своими задницами! Растяпы!!!
— Ффуфифе фефя, фефофяй!
— Ее Величество выражает недовольство общим видом пыточной.
— Прощения просим!
— Ладно, парни, работайте. Я отведу Ее Величество к лекарю, а на обратном пути проверю, как вы выполняете королевские приказы.
— Слушаемся, сиятельный герцог!
— То-то. Да, еще в чане для кипящего масла разведите-ка цветы. Чтоб без дела не простаивал.
Отдав последний приказ, герцог Рено, крепко держа извивающуюся от злости королеву, несолидно кинулся со всех ног за остальной компанией. И на лице его при этом играла совершенно инфернальная улыбка.
— Фуфа фы фефя ффифафил, фыфло?!
Выводы Главного Советника оказались правильными. Уильям, Атасс, Карина и Кириена ждали его в отстроенной дворцовой лаборатории.
— Ваше величество, — церемонно и чуточку насмешливо сказал герцог. — Это та самая лаборатория, где вы впервые изволили выслушать от своего придворного ученого Уильяма Магнуса Гогейтиса его Систему Окон. И откуда ваш ученый отправился прямиком на каторгу за эту крамольную теорию. Не так ли, Уильям?
— Так, созерен.
— Ваше величество, не вырывайтесь у меня из рук. Вы настолько хрупки, что можете сломать себе еще что-нибудь помимо переносицы!
— Феффафец!
— Да, я мерзавец, ваше величество, — холодно усмехнулся Главный Советник. — А кем я еще мог стать, служа вам?! И называйте меня как угодно, но я своей страны не продавал врагам.
— Фефьфо!
— Королева, а как ругается, — удивленно покачала головой Кириена.
— Это от шока. Болевого, — авторитетно заявила Карина и потерла вспухшую на лбу мощную шишку. — Блин! Как это трудно — быть боксером!
Уильям меж тем привычным взором окинул лабораторию, убедился в том, что она восстановлена во всей своей прежней научной прелести, и запустил механизм отладки Системы Окон.
— Кое-что стоило бы подправить, установить новую версию, перезагрузить и проверить, не виснет ли… — озабоченно бубнил ученый маг. — Но, коли время не терпит, придется довольствоваться тем, что есть…
— Уильям! — тревожно воскликнула Карина. — Ты что творишь, а? Ты и в самом деле хочешь нас отсюда вытурить?
Гогейтис посмотрел на возлюбленную больными глазами.
— Прости, Кариночка, — только и сказал он. — Это единственно правильный и спасительный для вас выход.
— Нет! — крикнула Карина и заплакала. Кириена в отличие от нее держалась без слез. Но голос ее был непривычно тих, когда она тоже сказала: «Нет», а потом мельком взглянула на герцога Рено.
— Простите меня, Кириена, — склонил голову герцог.
— И это все?! Все, что вы можете мне сказать, Главный Советник?! — Если Кириена и была возмущена, то это выдавали только слова. Лицо ее оставалось бесстрастным и холодным, как сталь клинка.
