Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — вице-принц
— Сломай там шею, — рыкнул я.
Два копья вонзились Зигфриду в спину, я двумя страшными ударами поверг монстров на пол, уже не до мага, одно из копий углубилось с такой силой, что кончик высунулся из груди моего верного телохранителя.
Зигфрид вскрикнул страшно, я пытался пробиться к нему, но дорогу загородили совсем жуткие и огромные твари.
Я рубился с ними, а за их спинами Зигфрид вдруг взревел жутко, шлем слетел с его лохматой головы. Посеченные доспехи ссыпались, как шелуха, а его странно позеленевшее вдруг тело раздалось вдвое, взбугрилось выпуклыми мышцами, заблестело, словно покрытое полированной сталью.
Монстры, опешив всего на мгновение, накинулись на него с удвоенной яростью. Чудовище, в которое превратился Зигфрид, с яростным ревом молотило лапами, сминая шлемы и со скрежетом разбивая панцири, а в него со всех сторон тыкали копьями и всадили несколько арбалетных стрел.
Я выгнулся от страшного удара молотом в спину, воздух со всхлипом вырвался из моей груди. Второй удар бросил меня на землю, я покатился с гудящей, словно колокол, головой, сверху победные крики, но рукоять меча все еще в моей ладони, я с яростью рубанул одного по ногам, другого ткнул острием снизу в пах, поднялся на колени, принял два слабых удара на щит и начал рубить из последних сил.
Их оставалось трое на ногах, я насел с яростным воплем, они остановились, двое попятились, кончик моего меча достал одного в плечо, тот вскрикнул и, выронив топор, ухватился пятерней за рану, где из-под пальцев побежали алые струйки крови.
Двое один за другим повернулись, я одного ударил в спину, а последнего догнал у двери и свирепо рубанул в затылок, после чего сам рухнул на колени. Грудь разрывается, в голове грохочут молоты, а перед глазами кровавая мгла.
Некоторое время слышались яростные крики, звон металла, затем все стихло, у меня перед глазами прояснилось, я заставил тяжелое тело воздеться на ноги.
Шагах в пяти среди поверженных тварей в доспехах распростерлось огромное изрубленное тело монстра, бывшего Зигфридом. Череп разрублен в трех местах, весь в колотых и рубленых ранах, из груди торчит окровавленное острие копья, под ним двое тварей в полных доспехах, которых он сумел удавить в последнем усилии.
Я подошел к нему, шатаясь, рухнул на колени возле его тела. Чудовищная морда с вывернутыми наружу ноздрями дрогнула, толстые веки чуть поднялись, я увидел там красные, как рубины, глаза, а зрачки в виде вертикальных щелей.
Задержав дыхание, я торопливо опустил на его грудь обе ладони и сразу ощутил холод смерти.
Он смотрел на меня в упор, жизнь вытекает вместе с остатками крови из ран, но он нашел в себе силы шепнуть:
— Сэр… Ричард…
— Лежи-лежи, — велел я. — Не мешай, я и так весь помешанный.
Его веки дрогнули, начали закрываться, но он переборол себя и прошептал еще тише:
— Не… пытайтесь… ваша сила паладина не поможет… Вы же видите, кто я…
Я огрызнулся:
— А что я должен увидеть особенное? К тому же все созданы Всевышним… Даже Сатана. А демоны… подумаешь. Он вас создавал вместе с мухами. Лежи тихо.
Я чувствовал, ничего не происходит, Зигфрид умирает, лицо покрылось смертной пеленой, губы уже синие, а глаза начали закатываться.
— Да будет воля Твоя, — сказал я с яростью и гневом, — да будет справедливость Твоя и суд Твой праведный! Да будет Твое милосердие для всех, а не только тем, кому раздают от Твоего имени служители Твои!.. Они в самом деле Твои?
Ладони все так же чувствуют холод, я стиснул челюсти и взмолился молча, разве поступивший праведно демон не достойнее человечка, жизнь прожившего недостойно и в грехах, всю жизнь воровавшего, распутничавшего, ничего в жизни не сделавшего хорошего?
Перед глазами на кратчайший миг вспыхнул свет, словно я получил ответ на мысленный зов. Ладони начали разогреваться, жар потек в тело монстра.
Некоторое время чудовище оставалось неподвижным, затем веки дрогнули и приподнялись. На меня взглянули в великом удивлении уже знакомые глаза, удивительно синие на коричневом от солнца лице. Тело начало медленно меняться, пошла трансформация, исчез металлический блеск, кожа стала белой, не тронутой жарким солнцем, а под ней вздулись вполне человеческие мышцы.
Он с трудом облизал губы, пересохшие и потрескавшиеся от внутреннего страшного жара.
— Сэр Ричард?
Голос прозвучал без хрипа и ноток рева, прежний голос Зигфрида.
— Полежи чуть, — посоветовал я и отнял ладони, что за это время едва не превратились в ледышки, — оклемайся, я скоро вернусь…
В дверной проем я вылетел почти как и Личфильд, но удержался, ударившись впереди о близкую стену, и понесся вниз, прыгая через три ступени.
Глава 4
Дверь в мои покои распахнута, я замер еще в коридоре, увидев, как разъяренная Квиллиона держит в руке кинжал острием в сторону Личфильда, а тот стоит в двух шагах и смотрит на нее в диком изумлении.
— Что?.. — услышал я его потрясенный голос. — Квиллиона?.. Где твоя извечная трусость?.. Не-е-ет, ты не сможешь меня убить… ты можешь солгать, как все женщины, юлить и хитрить, но… убить? Не-ет… на такое у тебя рука не поднимется, я слишком хорошо тебя знаю…
Она некоторое время держала кинжал острием вперед, затем медленно опустила.
— Ты прав, сволочь, — прошептала она. — Рука не поднимается на такую мразь…
Он приблизился к ней медленно, глаза насмешливые, а на губах ироническая улыбка.
Квиллиона с силой двинула рукой вперед. Острие узкого лезвия с треском вошло через тонкую ткань халата в правый бок мага и погрузилось по самую рукоять.
Он дернулся, лицо перекосила агония. Глаза стали неверящими, я услышал хриплый шепот:
— Как… ты… почему…
— У меня другой учитель, — сообщила она с достоинством.
И, выдернув лезвие, с отвращением вытерла кровь о его щеки. Он, все еще не отрывая от нее изумленного взора, опустился на колени. Видно было, что старается удержаться, но его завалило набок.
Я вбежал в комнату, Квиллиона сунула кинжал в ножны, но руки, как я заметил, крупно дрожат.
— Господи, — вскрикнул я. — Ты просто чудо! Как ты решилась, да ты просто сам не знаю…
Она ответила подрагивающим голосом:
— Сама бы никогда не поверила… Но общение с вами сказывается, ваше высочество!
— Еще не вечер, — пообещал я. — Побудь здесь, мне нужно вернуться. И не дай ему залечиться!.. Ты смотри, у него кровь красная, как у людей…
— Ваше высочество?
— У предателей, — объяснил я, — сердца черные, как уголь, а кровь зеленая… Ну, если верить высокой поэзии.
Она не успела ответить, все еще не отрывая взгляд потрясенных глаз от распростертого у ее ног Личфильда, а я бегом взбежал в комнату колдуна, где Зигфрид все еще распростерт на полу, но при звуке моих шагов он начал подниматься, однако я велел жестом замереть.
— Сперва залечи все раны и повреждения.
Он обшарил быстрым взглядом мое лицо.
— А то… что я… что вы видели?
Я отмахнулся.
— Да ерунда какая-то. Похоже, в минуты опасности ты в состоянии… гм… пользоваться резервами организма? Так, да? Что у нас обычно в неприкосновенном, с ними и умираем?
Он пробормотал:
— Ничего не понял, больно мудрено говорите… Но, думаю, вы ошибаетесь, сэр Ричард.
— В чем?
Он проговорил с огромным усилием:
— Я… демон.
— Ага, — сказал я саркастически, — а я птеродактиль! А то и вовсе дракон! Да еще с крыльями.
— Правда, — сказал он быстро крепнущим голосом, — я только сам недавно узнал, сперва не поверил!
Я, хоть и с трудом, но продолжал смотреть так же спокойно, словно по три раза на день мои телохранители превращаются в монстров и наоборот.
— Чего так?
Он отвел было взгляд в сторону, помедлил.
— Да так… сообщили. Один из моего племени пробегал мимо… Оказывается, я из очень маленького и редкого племени демонов, что разучилось выращивать потомство. И все бы вымерли, если бы не догадались подкидывать новорожденных другим демонам и даже людям. У нас такое свойство, что сразу становимся такими же, как и родители. Меня вот подкинули сеньору Кунингу, он так и не понял, как это у него вместо пяти детей стало шесть, наши как-то умеют задуривать головы. Так что Кунинги вырастили и воспитали меня вместе со своими детьми… Честное слово, сэр Ричард, я сам ничего не знал, это вот полгода назад, когда я был уже в Сен-Мари, один демон, как я уже сказал, сообщил мне, кто я! Но я ему не поверил.
Я поинтересовался:
— И что, к родным возвратиться не захотелось?
Он ответил с обидой и великим чувством оскорбленного достоинства:
— Моя родня здесь, ваше высочество. Моя семья — благородный род Кунингов! А я Зигфрид — младший сын в роду.
Я сказал одобрительно:
