Валерия Чернованова - Колдун моей мечты
Вот зараза!
От такой наглости я чуть не свалилась со стола, на который только что так удобно уселась.
— Значит, то, что ты собирался втихаря выкинуть меня из головы, — это нормально. А когда мне захотелось успокоиться — так сразу эгоистка! Не способная прощать и любить!
— А я и не собирался, — взглянул на меня исподлобья и отставил в сторону очередной флакон. — Вернее, думал об этом поначалу. Но чувства к тебе оказались сильнее. Хотелось помнить о них. Но раз уж ты настаиваешь…
— Тебя послушать — так я прямо законченная стерва, а ты святее всех святых,
— снова уловила упрёк в его голосе.
— Я этого не говорил, — возразил спокойно. Хорошенько взболтав полученную мутновато — зелёную смесь, перелил волшебный «коктейль» в бокал и, накрыв его рукой, принялся бормотать что‑то невразумительное.
Я молчала, не решаясь прервать магическое действо.
— Готово, — объявил через пару минут и поманил меня за собой. — Пойдём! Осуществим наконец твою заветную мечту.
— Скорей бы, — буркнула я и тоже направилась к выходу.
Ещё четверть часа ушла на подготовку к самому ритуалу. Ведьмак притащил в комнату восемь свечей и велел расставить их по кругу перед алтарём. Пока я зажигала фитильки, попутно рассматривая непонятные символы, выцарапанные на воске, Габриэль выставил в определённом порядке фигурки на алтаре. Кажется, те символизировали духов их семьи.
В самом центре положил резную шкатулку со всяким магическим барахлом, которому я пока так и не уделила внимания. Быстро пролистав видавшую виды записную книжку, раскрыл её на нужной странице и определил рядом с деревянным ларцом. После чего пригласил в круг, протянув мне руки.
— Готова?
— Абсолютно, — кивнула, как мне казалось, уверенно и спокойно. Правда, стоило пальцам ведьмака скользнуть по моим кистям и, перевернув их, замереть на раскрытых ладонях, как в груди неприятно заныло.
До боли закусив губу, подняла на Габриэля глаза. Не знаю, что надеялась прочесть в тот момент в его взгляде. Тень сомнения или, быть может, сожаление, что две половинки, которые могли стать единым целым, так и затеряются в мирозданье. Останутся просто два человека, пути которых неожиданно пересеклись на короткое время, а потом также внезапно разошлись в разных направлениях.
Виноват ли в этом был только Габриэль и его поступки. Или же вся вина целиком и полностью лежала на Фьоре: вредном духе, страдавшем маниакальным желанием всегда и во всё вмешиваться. А может, я сама стала причиной такого финала… Потому что испугалась и закрылась от чувств, обрушившихся на меня лавиной. Отгородилась обидой, даже не попытавшись понять его и простить. А без этого — какие могут быть отношения?
Но теперь думать и гадать, что было бы, если бы, — поздно. Во взгляде ведьмака, таком знакомом и таком чужом, я не нашла ничего, кроме безразличия.
Наверное, рад до смерти, что всё сейчас закончится.
— Повторяй за мной, — велел он негромко и стал произносить слова заклинания, изредка подглядывая в свою записную книжку.
И я повторяла, даже не пытаясь понять смысл воспроизводимых фраз. Просто бормотала дурацкое заклинание, отчаянно желая, чтобы боль в сердце наконец прошла и я почувствовала облегчение.
И больше никогда, никогда(!) не думала о нём.
Закончив читать заклинание, Габриэль отпустил мои руки.
— И что теперь? — Мне бы радоваться, беря с него пример, но на душе отчего‑то было паршиво.
— Выпьем зелье и… всё пройдёт, — он даже улыбнулся. А может, скривился.
Понять не успела, потому что в следующую секунду мне уже совали в руки бокал с чудо — водичкой.
— Даму пропускаем вперёд.
Ого! Ещё и шутит.
Точно рад. Прямо аж светится. Как ещё первым не опрокинул в себя всё пойло!
— Сколько пить‑то? — Не без подозрения взглянув на странного цвета жидкость, снова посмотрела на ведьмака.
И колер, и запах волшебного эликсира будто намекали, что набран он был в ближайшей сточной канаве. Не была бы свидетельницей процесса приготовления сей бурды, так бы и решила.
— Несколько глотков. — После чего предупредил с, наверное, всё‑таки грустной улыбкой: — Там ведь и моя порция.
Я шумно выдохнула и поднесла бокал к губам.
— Надеюсь, выживу.
Последняя секунда сомнений миновала. Я зажмурилась, чтобы не видеть ни дрянь, что должна была в себя влить, ни эту ледышку Габриэля.
Которому всё всегда фиолетово. Ну хоть бы попытался меня разубедить! Уговорил бы подумать, не торопиться.
Всё! Я, кажется, опять на него зла.
— Лана… — руки ведьмака накрыли мои, заставив вздрогнуть.
— А? — растерялась я и машинально разжала пальцы.
Не сводя с меня гипнотического взгляда (наверное, поэтому не сопротивлялась и покорно позволила забрать зелье), Габриэль отставил куда‑то бокал. Куда именно — так и не поняла, как в трансе продолжала смотреть в зелёные, чуть потемневшие (но явно не от гнева) глаза.
«Может, снова чары?» — мелькнуло где‑то на задворках сознания.
Столь неожиданную смену в своём поведении Салвиати объяснил просто:
— Я передумал.
— А я…
Закончить мне не дали, заглушив все дальнейшие возражения поцелуем. Воспользовавшись замешательством своей ланимы, а вернее, шоком, ведьмак заключил моё лицо в ладони, заставив раскрыться губы, и, не размениваясь на нежности, сразу пошёл в наступление. Другими словами, целовал так, будто это я была его колдовским зельем, живительным эликсиром, который он пил и никак не мог им напиться.
Мне бы воспротивиться, но вместо этого, до конца не понимая, что творю, подалась вперёд, обвила его шею руками, прижалась крепче, боясь признаться самой себе, как же мечтала оказаться в его объятиях. Снова испытать это ни с чем не сравнимое чувство.
— Прекрати целовать. — И тем не менее, будучи по натуре созданием упёртым и своенравным, я честно пыталась возмутиться.
Как назло, как раз в тот момент ведьмак, по — видимому решив, что и губам, и подбородку, и каждой родинке на щеке уже уделил достаточно внимания, переключился на нежную и такую чувствительную кожу за ушком.
Прикосновения губ обжигали, дурманили, путали мысли.
— А ты меня оттолкни, — оторвавшись на миг, прошептал еле слышно, вроде как предоставляя мне выбор.
И тут же, не дожидаясь ответа, легко приподнял над полом (пришлось прижаться к нему сильнее и обхватить его ногами, конечно же, из страха свалиться) и вынес из колдовского круга.
— А вот и оттолкну… Сейчас… Только ещё немножко… Ох… — От очередного поцелуя тело пронзило острое, почти болезненное желание. Возбуждение нарастало, концентрируясь внизу живота, воспламеняя кровь, бегущую по венам.
От этого сладостного томления и предвкушения близости голова кружилась ещё сильнее. А интимная обстановка комнаты, полумрак, разбавленный пламенем ритуальных свечей, не оставляли мне даже шанса на отступление. Да, наверное, будь мы сейчас где‑нибудь на одной из шумных площадей Рима, посреди сотен людей, всё равно не смогли бы оторваться друг от друга, прервать очередной безумный поцелуй.
Страсть, сдерживаемая в течение стольких дней, тщетно подавляемая обидой и гневом, вырвалась наружу, сметая последние преграды. Возможно, потом я об этом ещё пожалею. Но сейчас мне хотелось одного: чтобы мы — две упрямые, чёртовы половинки — наконец‑то стали единым целым. Хотя бы на короткое мгновение остались вместе.
Поняв, что отталкивать его никто не собирается, ведьмак решил и дальше проявлять инициативу. Сначала уложил меня на подушки, в изобилии разбросанные по ритуальной. Стащил футболку с себя и занялся моей.
Момент собственного раздевания я как‑то пропустила, поглощённая созерцанием такого желанного для меня сейчас тела. Когда последняя кружевная деталь нехитрого туалета увенчала горку одежды, приподнялась на локте и, сгорая от предвкушения, провела подушечками пальцев по твёрдой ведьмовской груди. Салвиати тем временем нежно целовал мои губы, будто пробуя их на вкус, и от этого лёгкого, почти невинного поцелуя, его хотелось ещё сильнее.
Скользнула ладонью по плечу своей, как оказалось, совсем не ледяной половинки, очертила большим пальцем тёмный узор татуировки. Окончательно осмелев и желая намекнуть, что пора бы нам двигаться дальше, потянулась к ремню на джинсах и попыталась справиться с металлической пряжкой.
— Тише… Тише, нетерпеливая. — Ведьмак решил сам разобраться с ремнём. Отстранился, чтобы быстро избавиться от оставшейся одежды, и снова склонился надо мной. — Мы никуда не спешим.
А дальше всё перемешалось. Прикосновения его губ и рук, жадно исследовавших тело. Страстный шёпот, сводящий с ума, перемежавшийся с чувственными поцелуями.
Кажется, в порыве страсти меня назвали «любимой» и несколько раз объявили «своей». Я тоже что‑то шептала, как заклинание повторяла его имя, чувствуя, как с каждым новым движением наших тел меня всё стремительнее поднимает к пику блаженства. Которого мы достигли вместе. Благо Габриэль не растерялся и накрыл мои губы своими, вовремя заглушив уже готовый сорваться стон. Ведь где‑то поблизости вполне могли оказаться Сандро или Катарина…
