Сдвинутый мир: Откуда взялись квадроберы - Галина Дубовицкая
Раздувшиеся, как бочки, тела покрывала длинная, свалявшаяся шерсть. На крупных головах с медвежьими мордами из густой гривы торчали маленькие аккуратные уши. Только их размеренные движения и ленивое жевание выдавали, что странные существа заметили нежданных гостей.
В отличие от Марго, Окс не стал разглядывать животных. Опытным взглядом деревенского жителя он сразу определил, что они вьючные или тягловые, а не сторожевые. Однако, подходя к двери хижины, он ощутимо подобрался: движения стали плавными, почти бесшумными, а тело напряглось, готовое в любой момент отпрыгнуть в сторону.
«А парню-то в жизни досталось», — отметила про себя Марго. Она вспомнила, как в детдоме, где она выросла, дети автоматически пригибались, когда кто–то замахивался рядом. Привычка втягивать голову в плечи при любом резком движении оставалась с ними надолго. Окс, видимо, тоже действовал по привычке — привычке не ждать ничего хорошего.
Постучали. Шагов из-за двери они не услышали, но она слегка приоткрылась, и в щель выглянул жёлтый глаз с вертикальным зрачком. Чуть ниже, не мигая, смотрел ещё один — поменьше.
— Ктоооорррр выыырррр? — певуче спросил кто-то из-за двери.
– Пустите погреться нас, пожалуйста! А то так проголодались, что переночевать негде, – внезапно вырвалось у Марго.
Голос не показался ей опасным. Больше пугала подобравшаяся фигура Окса. Она подумала, что он сейчас может совершить непоправимую ошибку, напав на хозяев дома. И выудила из памяти, показавшуюся смешной фразу, призванную разрядить обстановку.
Глаза за дверью недоумённо моргнули. Окс бросил на неё странный взгляд, словно решив, что события этого дня окончательно повредили её рассудок.
Дверь тихонько скрипнула. На месте нижнего глаза в щель протиснулась кошачья голова. Очень большая кошачья голова — размером с голову десятилетнего ребёнка.
— У наус у самииххррр есть нечего, — протянула она. — Мяма болеет, и мы не хоудиммрр на охоуту.
Верхний глаз молча моргнул. Марго и Окс переглянулись. Опасности они не почувствовали — скорее, здесь боялись их. Марго шагнула ближе к двери. В щель просунулась большая пушистая лапа и бесшумно задвинула кошачью голову внутрь дома.
— Не бойтесь нас! — Марго подняла руки, показывая, что они пусты. — И кормить нас не нужно, я пошутила. Нам просто надо переночевать. Мы вас не обидим!
Дверь начала закрываться.
— У нас есть еда, — тихо и нехотя произнёс Окс. — Мы поделимся.
Дверь снова приоткрылась.
— Покажииииррр, — протянул другой, более низкий голос.
Окс достал из сумки, купленной у трактирщика вместе с едой, кусок сыра и хлеб. Марго видела, как он убирал в неё остатки их нехитрого ужина. Чудо, что сумка оказалась у него на плече, а не на лавке, из-под которой Окс выползал после её пинков.
— Здесь немного. Берите всё.
Дверь снова закрылась. За ней послышалось шуршание, а затем она резко распахнулась, будто её толкнули. Обещанная еда, видимо, перевесила страх перед чужаками.
Внутри было ещё темнее, чем снаружи. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь слабый отсвет на песке.
Марго шагнула в дом и больно ударилась многострадальной ногой о порог.
— Ой–ё–ё–ёй! — громко вскрикнула она. — Что ж так темно?
— Вамррр нууужен свет? — удивился звонкий голос. — Сейчасрррр, подожиуте.
В темноте мелькнул силуэт, зашевелился в углу, бормоча: «Гдеу же они? Мяма, гдеу же они?». И вдруг в воздухе зажглись зеленоватые огоньки — один, второй, третий. При их мерцающем свете Марго разглядела котёнка ростом с четвероклашку, который выгребал из-под груды вещей светящиеся шарики.
***
Кошка и котёнок ели торопливо, но аккуратно, стараясь не уронить ни одной крошки, успевшего подсохнуть хлеба. Столом им служила гладкая каменная плита, на которой Окс разложил своё нехитрое угощение.
Когда дом осветился десятком зеленоватых огней, стало видно, что хозяева дома — огромные кошачьи, способные ходить на задних лапах и ловко брать предметы, будто у них есть отставленный большой палец. Кошка была ростом чуть выше полутора метров, серой и полосатой. Она выглядела плохо: шерсть свалялась, напоминая старый валенок, усы уныло свисали вниз, а сама она едва держалась на лапах.
Котёнок, напротив, выглядел здоровым. Его большие жёлтые глаза светились неподдельным любопытством, белые усы задорно топорщились, а шерсть лоснилась. Спинка и бока были полосатыми, как у мамы, а живот — в пятнышко. Марго никогда не видела кошек подобного окраса. Казалось, будто тигра скрестили с леопардом и слегка уменьшили. Присмотревшись, она разглядела заметную проплешину у него на боку, которая уже начала зарастать новой шерстью. Котёнок всё время держался возле матери — не жался к ней в страхе, но и не отходил больше, чем на пару шагов.
Загадочный зеленоватый свет, как вскоре стало понятно, давали камни. Марго вспомнила, что кошки видят в темноте и поэтому не нуждаются в освещении.
«Жалко, что я так не умею», — с сожалением подумала она.
Доев скудное угощение, кошки улеглись на шкуру, которая, судя по всему, служила им лежанкой. Света было слишком мало и рассмотреть жилище как следует не удавалось. Под ногами все также скрипел песок. Оксу, который был самым высоким из присутствующих, приходилось слегка пригибаться, чтобы не удариться макушкой о низкий потолок. Люди, зайдя в дом, уселись на предложенную им шкуру с другой стороны каменного стола. Кошка, утолив голод, молча смотрела на гостей полуприкрытыми глазами, а котёнок оказался весьма разговорчивым.
Его звали Пушок, а маму — Кошара. Они жили в этом доме одни, зато у них было целых два пескохода — так назывались животные, привязанные снаружи. На них можно было ездить по пустыне. Медленно, зато очень долго. Ни один кот не смог бы сам преодолеть такие расстояния. Пескоходы были сильные, но что еще более важно – непривередливые. Они питались колючкой и ухитрялись на ней наесть жирные бока, позволявшие им довольно долго обходиться без воды и пищи. Суровые условия пустыни не способствовали образованию поселений. Жить можно было только возле небольших оазисов, где была вода. И тот, у кого не было пескохода, рисковал оказаться в полной изоляции.
— А каук вы к намррр добррррались без пескохоуда? — спросил
