Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей
— Мигом сделаю. Только покажи, где подвал.
— Ладно-ладно. Инструкцию получишь в подробностях, — чинно выговорил дед и приступил к изложению просьбы: — Идёшь во двор. За времянкой свернёшь направо. Там сарай со всяким хламом. В полу сарая увидишь люки в подвал. Так ты в левый залезай, а из правого вылезай. Чтобы не перепутать, там лестницы разные. Одна чёрная, другая зелёная. Не заблудишь? Чёрная – слезаешь. Зелёная – вылезаешь. А что принести, у Нюрки поспрошай. Только, чур, ничему не удивляться.
Я кивал, стараясь всё запомнить, но в голове поместилось только начало задания, а последние слова… В общем, от волнения места в памяти не хватило. А дед тем временем уже похлопывал меня костылём по спине и напутствовал:
— Готов, значит. Ну, с Богом.
В последний момент я заподозрил неладное, но все мысли были заняты инструкцией, как дойти и куда залезть.
На негнущихся ногах вошёл в незнакомую калитку. Прокрался мимо дедовой белёной хаты. Скромной, но ухоженной. Поглазел на крыльцо, что было вровень с землёй. А когда собрался сворачивать направо за времянку, вспомнил о неведомой бабе Нюре. Спохватился и виноватым голосом позвал:
— Баба Нюра!
Откуда-то издалека кое-как расслышал в ответ:
— Клубничную-у! Литровую-у!..
На секунду показалось, что голос бабуси донёсся из соседнего двора.
Потихоньку подошёл к сараю. Добротному, но полному старых запылённых вещей. В первую очередь огляделся вокруг.
Дедовский двор плавно, без всяких заборов переходил в огород. Никого не было ни за сараем, ни за времянкой, ни в огороде. Даже если бы баба Нюра хотела меня запереть, она бы никак не успевала добежать до сарая. А если успевала, у меня был шанс услышать её и выскочить во двор. Так я себя успокоил и шагнул в сарай. Не стал долго водить носом по сторонам, а быстренько спустился в левый лаз по чёрной лестнице.
Подвал оказался довольно глубоким. Я поместился в нём в полный рост, а вот дед, скорее всего, сгибался в нём в три погибели, когда сам за вареньем захаживал.
В полумраке начал шарить по деревянным стеллажам. Банок оказалось много. Полки были почти полными. Покосился с подозрением на лазы, прислушался – ничего. Глаза привыкли к темноте, и сквозь стёкла банок я без труда различил ягодки. Взял клубничную литровую и ходу по зелёной лестнице вон из подземелья, вон из сарая.
Выскочил во двор и сразу осмотрелся. Всё в порядке, всё тихо. Немного успокоился и, важно чеканя шаги, отправился в обратный путь. На ходу вспомнил, что банку нужно отдать бабе Нюре, и весело завопил:
— Баб Нюра! Куда клубничную?
Баба Нюра оказалась на улице. Сидела на месте деда Паши и улыбалась.
— Так вот ты какой, Александр. Ну, давай литровую сюда.
Я безвольно протянул банку и уставился на новую знакомую.
— А дед куда делся?
Мысль о том, что Павел оказался шустрым и успел убежать в хату, пока я лазил в подвал, смутила и встревожила.
— А дед просил тебя сходить домой и позвать себя из дома, — как ни в чём не бывало сказала бабушка.
«Позвать себя? Я что похож на дурака?» — не успел я опомниться, как бабуся продолжила:
— А тренировка уже идёт. Ты уже не дома. Обманули дурачка-а! — нараспев выговорила дедова жёнушка и натужно рассмеялась.
«Что за бред», — удивился я про себя, но спорить со старушкой не стал и поковылял до дома.
А ненормальная бабка ещё и вдогонку напутствовала:
— Сам во двор не входи! Как этот, другой «ты», выйдет на улицу, сразу ко мне беги. Я тебя тут дожидаться буду…
Отмахнувшись от полоумной бабульки, я чуть ли не бегом помчался домой.
«Что если всё правда, и второй я существует?» — начал запугивать сам себя и, замедлив шаги, с подозрением огляделся по сторонам.
— Вдруг я сейчас в сказочном зазеркалье? — продолжил нагонять страхи.
Но улица была, как будто, моя. Деревья, дома, дворы – всё то же самое. Ничего не изменилось.
Медленно, но верно родной двор приближался. Вот и калитка. Хлопнул её ладошкой разок, потом другой. Собака Кукла лениво тявкнула.
Тишина. Недолго поколебавшись, робко позвал:
— Санёк, выходи!
Кукла тявкнула снова. Уже взялся за щеколду калитки чтобы войти во двор, как вдруг услышал:
— Сейчас. А кто это?
Голос был мальчишеский, звонкий, но незнакомый.
— Ко мне припёрся и меня же ещё спрашивает, — подосадовал я негромко, а за калиткой снова послышался тот же голос.
— Уже бегу.
И тут во мне щёлкнуло: «Вдруг дед с бабкой не врали? Вдруг это другой я?» Ноги сами понесли меня по тротуару вдоль соседских заборов в сторону перекрёстка.
Когда щеколда калитки звякнула, я был уже в паре дворов от родного участка, но не оглянуться не смог. На бегу неуклюже повернулся и увидел мальчишку точь-в-точь себя самого, растерянно глядевшего вслед.
Тут я то ли споткнулся, то ли ноги подкосились. В общем рухнул со всего маху на тротуар.
Коленки и локти всмятку, слёзы из глаз с искрами вперемежку, в ушах звон, а парнишка стоял и таращился на мои злоключения.
Ужас, сковавший меня, никогда бы не кончился, если бы не спасительный голос издалека:
— Алекса-андар! Ходь сюда!
Мигом вскочил на ноги и поковылял на зов.
«Куда теперь идти, если домой нельзя? Я-то уже дома», — только и мог тогда думать, а хитрая бабуля снова пришла на подмогу.
— Хромай обратно в сарай. Только слезай по зелёной лесенке, а вылезай по чёрной. Там и дед Паша, и дом твой, который всамделишный. А когда очухаешься – милости просим на варению.
«Бабка точно ненормальная. Как и её дед. Живодёры, а не тренеры», — ругался я сквозь зубы, и кроме злости, захлестнувшей остальные чувства, ничего не испытывал.
Словно в тумане поплёлся в сарай. Там спустился в подвал по зелёной лесенке, нащупал первую попавшуюся банку и намертво вцепился в неё. Зачем понадобилась ещё одна банка, я не думал. Соображал тогда туго.
Вылез из подвала и пошагал мимо огорода, мимо дедовой хаты, прицелившись в сторону калитки. О том, куда идти, и что теперь будет, думать было невмоготу. Я сдался. Сдался судьбе или обстоятельствам, или деду с его бабкой, я не знал. Мне было не до размышлений.
«Если всё так, как дед рассказывал, и таких, как я много, не
