Братья и сестры в Реестре (СИ) - Скрипченко Юрий Вячеславович "Юс Крипус"

— Отчего же. Конечно, есть, — министр выпорхнул из-за кафедры и привычно взял Олега под локоток. — На Земле. Тем более, вы пока не вписали свое имя в историю свободной Муны. Там и впишем.

— На земле? А поближе библиотек нет? На луне, например?

— Так тут совсем рядом.

— Рядом, говорите?

Совсем уже ничего не понимая, Каспер машинально повторил ленинский жест: вложил большие пальцы подмышки, а остальными забарабанил по груди, укрытой кирасой.

Видимо, это запустило некий процесс, предусмотренный заковыристой операционной системой доспехов, потому что сбоку кирасы немедленно открылся лючок. Оттуда выехал крохотный контейнер. Каспер невольно скосил глаза и обнаружил в лотке необычный круглый тюбик с красным крестом. С явным раздражением он задвинул контейнер обратно.

В этот момент прозвучал ломающийся басок. Это говорил позабытый чернявый шкет, привязанный к стулу:

— Уц обосрался.

Заявление подтверждалось непропорционально большой кучей дерьма.

Министр резво подскочил к ребёнку и оформил увесистый подзатыльник. Словно сочтя, что этого мало, министр макнул мальца носом прямо в кучу и пнул так, что ребенок пропахал лицом сантиметров сорок белого пола.

Незаслуженно обиженный малец взвыл.

Отвесив еще подзатыльник под веское: «До экзамена со старшими говорить нельзя», министр велел:

— Пошёл в детсарню!7

Потом открыл дверь и вышел на платформу перед двумя планетами, поманив за собой Олега.

Повторилась пантомима с поисками выступающих элементов рельефа и зубовный гул. Но теперь уже применительно к большому геоиду. Как и раньше распахнулась неразличимая до этого дверь, и к проёму выросла лестница.

Они проследовали в библиотеку.

5.

Следующие часы выдались весьма насыщенными.

Сначала Олег в книжище «История Муны» размером с автомобильный капот начеркал ручкой министра что-то вроде «Темпоратор девятьсот тридцать восьмой Олег Каспер седьмого числа восьмого месяца две тысячи девяносто пятого года навеки вписал свое имя в историю свободной Муны».

Сославшись на традиции, министр упросил приписать ещё одну фразу, которая Олегу совсем не понравилась: «Сим подтверждаю, что готов принять и с честью носить имя Цезарьгор-938 — всю жизнь вплоть до самой смерти».

Я теперь какой-то чёртов изотоп, долго ворчал про себя Олег.

Что странно — буквы он выводил своим корявым почерком, а в талмуд заносились каллиграфически чёткие и красивые строки.

Министр объяснил, что книги тут хоть и бумажные, но непростые. После давнего инцидента, когда в результате некоего катаклизма (Олег не стал вникать) все цифровые носители в мире обнулились, люди перестали им безоговорочно доверять. Эта ручка передает данные в местный интернет, а планшетка копирует данные вот в такие бумажные книги.

Потом Олегу устроили экскурсию по местным достопримечательностям. Ему показалось, что среди встреченных по пути людей мелькнули Жасмин с Софией — серьёзные и при строгом дресс-коде. Потом Олега с церемониями и почестями покормили. Встречу с народом квазиправителю тоже организовали, приведя в помещение, похожее на телестудию — такое же цветастое и бестолковое. Там он часа два общался с голограммами, причем они постоянно сменяли друг друга. Вроде как действо транслировалось на публику. По формату оно напоминало рэп-баттл: собеседники кроют друг друга последними словами («принижают») и явно прутся от этого. Справедливости ради, противники оказались такими матёрыми словоблудами, что Олег слился уже к концу первого часа и вытерпел второй уже на остатках морально-волевых.

Словом, он просто захлебнулся впечатлениями, и, вернувшись в библиотеку, стал листать случайные книги — уже не вчитываясь и толком не понимая написанного. В кучу смешались какие-то прогрессирующие эпидемии, инкапсуляция людей в городах под куполом, терраформирование луны через «всеобщий Реестр» — тут Олег вообще ничего не понял — и исход первых поселенцев на луну-Муну…

Понятной для него оказалась, пожалуй, только экономическая справка — чем Муна полезна Земле. Гелий-3! Две сотых грамма дают энергии столько, сколько содержится в барреле нефти. Этого вещества в лунной коре — пятнадцать миллионов тонн! Такого запаса хватит на пятьдесят тысячелетий!

6.

Вдруг внизу, за пределами библиотеки, что-то бумкнуло, жахнуло, прострекотало, потом зазвенело и посыпалось. В приоткрытую дверь затянуло немного дыма.

Освещение сделалось тревожно багровым. Олег поднял голову: лазурные небеса сменились пульсирующими красными. Сигнал тревоги что ли?

Запахло гарью.

В библиотеку влетел Тридварац с двумя футуристическими ружбайками наперевес и в компании пары испуганных… гвардейцев что ли?

Боевой министр преобразился. Хищной радостью горели глаза его. Лицо разрезала торжествующая улыбка. Брюхо втянулось, и сам коротышка Тридварац как будто вырос. На поясе вместо колотушки и пенсне теперь брякали матовые рельефные шары, в которых Олег заподозрил гранаты.

— Началось, Темпоратор! За тобой идут! Быстро-то как, даже дня не правил.

— Кто идёт?

— Свергатели, конечно.

По спине Олега пробежал холодок.

Передав ему одну из винтовок, Тридварац указал пальцем на каждого бойца, а потом — на диспозицию, которую нужно занять. Гвардейцы ломанулись к двери, чтобы влипнуть в стену по сторонам от проёма. Винтовки они прижали к груди, как часовые.

— Эти еще ничего. Не совсем дубовые, — процедил министр, устремляясь за ними.

Олег на ходу повернулся к министру:

— Не думал, что вы будете меня защищать.

— Защищать? Это дело десятое. Все равно кокнут. Движенье — всё. Я ж из боевых голубых. Элитные войска. Самые звери. Любой юнец был готов задницу порвать, чтобы встать в наши ряды. И вот теперь я министр! Сижу на заднице, интригую, жирею. К чёрту! Только свергатели и спасают. Это отдушина. Хо-хо, как я люблю эти минуты!

Они оба уже подбежали к двери. Площадка перед геоидом была пуста. Снизу, из пропасти, вынырнул дрон, похожий на стрекозу. Разведка противника? Его глаза и уши?

Тридварац ткнул пальцем в кожух ружбайки. Выдвинулась штука, похожая на катапульту.

Ружбайка метнула в дрон какой-то хитрый шарик, который влепился в летучую машинку, свистнул, стрекотнул, и она камнем ухнула вниз.

Два бойца перекатились к ближайшему укрытию — каменной клумбе с раскидистыми деревцами — метрах в десяти от входа в луну, прямо перед мостиком.

Тридварац занял укрытие перед ограждением. Олег тоже. Выглянули. Никого. Министр удовлетворенно хмыкнул про то, что гражданские, дескать, закапсулировались, и это хорошо. В этот момент у парапета этажом ниже мелькнула смутная фигура. Министр дёрнул один из шаров с пояса, внезапно приложил к татуировке на макушке, отчего шаг моргнул бордовым и зловеще пискнул, и ловко метнул снаряд на галерею, где мелькнула тень. Шар скользнул по параболе и приземлился на пол. Раздался душераздирающий визг. По этажу со шкворчанием пронеслась волна очень неприятного на вид зелёного огня. Нечеловеческий крик оборвался. Запахло какой-то ядрёной химией и жжёными тряпками.

Министр махнул рукой, призывая следовать за собой. Припустил рысью через мостик. Гуськом пятерка преодолела переправу.

Кабина лифта оказалось на их этаже. Тридварац нажал кнопку, дверь открылась. Толстяк активировал другой снаряд, осторожно положил на пол, нажал кнопку этажа, что располагался под тем, где прокатился зелёный огонь. Лифт с подарком рванулся вниз. Министр зажал уши, открыл рот и зажмурился. Все рефлекторно повторили за ним.

Даже сквозь два перекрытия прозвенело и вспыхнуло так ярко, что Олег повалился навзничь от непереносимого звукосветового удара. С полминуты он моргал глазами, пытаясь изгнать слепоту и хлопал ртом, чтобы избавиться от непереносимого свиста в ушах.

Тридварац кому-то позвонил, коснувшись татуировки с изображением трубки, совсем рядом с ухом. Ему, видимо, доложили оперативную обстановку.

— Так, в здание вошли семеро. Троих положили охранные системы. Одного — не в меру смелый гвардеец, в спину. Как минимум, двоих уконтрапупил я, — в мареве еще не восстановившегося олегова зрения перечислял Тридварац. — То есть либо нападение отбито, либо еще один засранец где-то скрывается.