Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)
– Э? Брат, хочешь сказать, ты один из них?
Цукихи скорчила такую физиономию, будто я её предал.
Жестоко предал.
Как говорится, поматросил и бросил.
Однако это предательство было лишь антрактом перед сменой темы, так что я хотел бы, чтобы вы на это закрыли глаза.
– Вместо того, чтобы говорить о трусиках, поговорим о любви, Цукихи-тян.
– Любви?
Цукихи нахмурила брови. Она была недовольна.
– Ни за что. Хочу продолжать говорить про трусики.
Цукихи упала на спину и как будто поплыла, размахивая конечностями.
Это даже не плавание на татами [10], это плавание на кровати.
Забудем обо мне. Будет печально, если такую юную девушку, как Цукихи, неправильно поймут, так что позвольте её брату добавить ещё одно замечание. Я бы хотел подчеркнуть ещё раз, что для неё разговор про трусики не имел никакого глубинного смысла, это была просто беседа о моде, включающая в себя обсуждение нижнего белья.
– Заткнись. Мы говорим о любви. И оденься без лишнего шума.
– Сам одевайся.
– Хорошо.
Не нужно было мне говорить этого.
По правилам дома, этот инцидент был мелочью и в пределах допустимого, но картинка полуголого брата и сестры в одном белье внутри маленькой комнаты определённо не способствовала повышению моего положения в обществе.
А занавески никто и не подумал закрыть.
И я, и Цукихи-тян встали, чтобы одеться. Цукихи снова надела юката, а я продолжил переодеваться в домашнюю одежду.
Когда ты одет, обнажить сердце невозможно, но сейчас я правда выговорюсь.
Суицидальный разговор.
Я сел также, как и раньше.
Словно уловив мои мысли, Цукихи тоже уселась на кровать, скрестив ноги, прямо напротив меня.
…Не связанное замечание: не думаю, что многие девушки могут сидеть, скрестив ноги, наверное, это зависит от скелета.
За это Цукихи можно было похвалить, хотя благодарить стоило ее мягкое тело. Она не тренировала его, как Карен, она была такой податливой от рождения, будто часть её тела была жидкой.
– Ты мягкая, как макаронина.
– Брат, не лучше ли сказать «как зефир»?
«Зачем ты мешаешь известное блюдо с неизвестным?» – спросила Цукихи.
Идеальная контратака.
Ну, вообще-то, мягкость мяса к мягкости суставов никакого отношения не имеет.
Видимо, разница между мужчинами и женщинами заключалась в вопросе манер.
– Так ты хотел поговорить о любви, брат?
– Вообще-то, не о любви, а о чём-то, что может быть любовью.
– Хм? Что-то, что может быть любовью? Что несёт этот человек. Брат, ты умираешь?
– Не желай мне смерти. Я могу спросить об этом только тебя, потому что у тебя в средней школе уже есть парень, и вероятно, ты ветеран в раздаче любовных советов окружающим.
– Спросил бы Карен-тян. У неё тоже есть парень в средней школе, и она тоже даёт кучу любовных советов друзьям. Она тоже ветеран.
– Мне не о чем говорить с этой дурой, – чётко сказал я.
Это был голос, лишённый сомнения.
– Неважно, сколько этой в буквальном смысле закалённой боями женщине в спортивном костюме задавали вопросов, она же всё равно обращалась к тебе?
– Вовсе нет. Ты очень ошибаешься, если думаешь, что Карен-тян – обычный драчун, повёрнутый на насилии. Она умеет давать настоящие любовные советы. Правда, они всегда приводят к неудачам.
– Это-то и печально.
Если не можешь, так и говори.
Вот потому что она не может этого делать, она и остаётся ребёнком.
– А у тебя какой процент успешных советов?
– Конечно же 100%.
Цукихи выпятила грудь, гордясь этим великолепным результатом. Паршиво, когда тебе хвастается твоя же сестра, но да, определённо, таким результатом можно гордиться.
100%.
Ну, может, она немного преувеличивает.
– Нет, не преувеличиваю. Так и есть. Если у меня просят совета, то неважно, кто будет партнёром, я всегда скую любовные узы.
– …
Это страшно.
Это пугающий исход, который, напротив, отвращает меня от вопросов… более того, мне кажется, что большой ошибкой было пытаться обсуждать такой вопрос с сестрой.
И всё же… любовный совет.
Ладно.
Для начала, я до сих пор не знаю, любовь ли это… так что я попытался поговорить об этом с беззаботностью человека, льющего раствор на лакмусовую бумажку.
– По правде, в моём классе есть девушка, в которой я заинтересован.
– Как Момотаро?
– Она не превратилась в дерево!
Осмелюсь доложить, что это был диалог высокого уровня, хотя содержимое, напротив, было очень низкого уровня, который возможен только благодаря тому, что мы родственники.
Хотя Цукихи не специально пошутила, похоже, она была полусерьёзна:
– Э? Что? О чём ты? – озадаченно спросила она.
Ощутив некоторое превосходство из-за того, что смог озадачить свою сестру, я ухмыльнулся и объяснил максимально простым языком:
– Другими словами, после перемешивания классов я оказался в одном классе с девушкой, к которой меня, возможно, влечёт.
Кто знает, зачем я ухмыльнулся.
– Ёлки-палки!
Цукихи демонстративно изумилась. Если такой преувеличенный драматизм и был основой её популярности, то я бы хотел изучить его.
Но сейчас не самое подходящее время.
Или лучше сказать, неужели это правда настолько удивительно?
– Я удивлена… нет, даже не удивлена. Я поражена до глубины души! Брат, заявивший нечто безумное вроде «если ты заводишь друзей, ты слабеешь», умудрился найти человека, который ему понравился.
Дрожащая Цукихи прижала руку ко рту.
Она и правда не ожидала.
– Это такое же поразительное зрелище, как говорящая собака.
Возможно, лучше сказать, как собака, стоящая на задних лапах.
Говорить собакам немного мешает то, что это биологически невозможно.
Каким же одиночкой по её мнению был её родной брат?
Ну, не то чтобы она заблуждалась.
Кстати, я не показал этого, но «безумное» ранило мои чувства.
– Что мне делать, что мне делать, надо готовить красный рис [11]. Посмотрим, красный рис, красный рис готовят, смешивая рис и перец чили?
– Чем ты занимаешься на уроках домоводства?
Но при этом она в самом деле хорошо готовит.
– Кроме того, не делай неверных выводов. Я лишь заинтересован в ней. «Возможно», «может быть», пока ещё ничего не решено.
– А?
– Поэтому я и обсуждаю это с тем, с кем очень не хотелось бы. Учитывая наличие человека противоположного пола, как решить, нравится она ему или нет?
– Эм, прости, брат, – тело Цукихи перестало дрожать, и она извинилась.
Я не понял, за что она извинялась, но в любом случае это так круто, когда твоя сестра перед тобой извиняется.
– Что-что? Не мог бы ты повторить?
– Что, ты не расслышала? Соберись уже, госпожа штабной офицер Огненных Сестёр. Должен же быть предел твоей невнимательности. Готова? Услышь меня! Как может человек понять, нравится ли ему некто противоположного пола? Другими словами, до какой степени чувство, которое ты испытываешь к человеку, нормально, а когда оно становится любовью?
Цукихи.
Молча встала и сложила руки на груди.
Не думаю, что смогу объяснить ещё проще… если и это не сработает, останется только жидкая детская еда.
– Прости, брат.
Цукихи извинилась во второй раз.
Как же приятно, когда твоя сестра перед тобой извиняется. Пусть даже ты не знаешь причины, и неважно, сколько раз она это сделает.
Это так освежало, и меня совершенно не волновало то, что она вообще не понимала моих слов. Хотя казалось, самой Цукихи это не нравилось (ну, если бы Цукихи или Карен начали нести чушь вроде «мне безумно нравится извиняться перед братом», я бы их мигом отвёз в больницу).
– Я давала бесчисленное множество любовных советов, но, к сожалению, никто и никогда не задавал мне такого вопроса.
Она раскрыла детали извинения.
Что?
Из-за этого?
Тогда эта консультация прекращается.
Я должен потребовать компенсации.
– Ты так много хвасталась. Не говори, что это всё, что ты можешь.
Я встал и посмотрел на Цукихи сверху вниз даже языком тела (надеюсь, вы представили это действие из американских мыльных опер). Смотреть сверху вниз на младшую сестру – это почти также круто, как слушать её извинения.
Я даже хотел было простить её за несоответствие моим ожиданиям.
– Ну, ладно. Я сам виноват, что попросил ученицу средней школы решить невозможную задачу.
– У меня никогда не просили столь примитивного совета.
Арараги Цукихи посмотрела на меня глазами мёртвой рыбы – нет, глазами, которыми смотрят на мёртвую рыбу.
Это был взгляд, от которого хотелось умереть.
Это был даже не взгляд, а луч.
– Контратаками обычно занимаешься ты, а не я, но только в этот раз позволь мне вставить пару слов. «Я не знаю, любовь это или что», говоришь ты, – Цукихи встала, словно следуя моему примеру. – Ты – непорочная дева?!
И, как если бы мы были старыми добрыми комиками, она ударила меня по груди.
