Александр Клыгин - The Y-files
— Замечательно! — воскликнул Альф. — Клевый трюк с приходом и уходом. Где научился?
— Перечитал недавно последнюю часть «Хроник Эмбера» Желязного, — улыбнулся Эльдорадо. — Если очень внимательно вчитаться, там проступают новые смыслы. Ну и подобные штучки.
— Да, старина Роджер под конец жизни углубился в такие дебри осознания, куда даже я не суюсь, — вздохнул Эль-Абдурахман. — Конечно, его можно с этим поздравить, но ведь… последствия могут быть непредсказуемыми. Это ж вам не Кастанедовское «Великолепие» и пустыня с холмами.
Эльдорадо при этих словах слегка помрачнел.
— Ну, как оно? — спросил Альф, заметив эту гримасу друга.
— Немного лучше, чем раньше, — вздохнул Эльдорадо, усевшись на свободное бревно у костра. — За шесть месяцев удалось добиться внушительных результатов. Но… Я ведь вообще не хотел участвовать во всем этом. Поэтому уже тот факт, что меня втянули в эту битву, я склонен рассматривать, как свое поражение.
— Делов-то! — усмехнулся Альф, садясь рядом с ним. — Просто выиграй битву — и все!
— Я старею, — вздохнул Эльдорадо. — И уже не уверен, что мне хватит сил. Только подумай — после всего того, что мы с тобой сделали, после всего, через что мы прошли… И до сих пор наши враги не просто живы, но живут припеваючи, торжествуют, можно сказать. Такое ощущение, что все это было зря. Кажется, можно было сдаться и двадцать лет назад, и сто лет назад, и три тысячи лет назад — и ничего бы не изменилось.
— Эль, ты ж не хуже меня знаешь, что победа одной группировки невозможна, — сказал Абдурахман. — Ибо по правилам Игры во Вселенной должно господствовать динамическое равновесие Добра и Зла.
— Тьфу, — Эльдорадо плюнул в костер, отчего пламя слегка позеленело. — А на кой тогда мы тут корячимся?
— Надеюсь, ты не будешь отрицать, что стал мудрее? — спросил Альф.
— Ну, стал, — вздохнул Эльдорадо. — А кой мне мудрость, когда я хотел счастья?
— А я в прошлой жизни хотел стать героем, — вздохнул Альф.
— Ты и был героем, Альф, — Эльдорадо похлопал друга по плечу. — Настоящим героем. Ты изменил мир к лучшему.
— Теперь я уже в этом не уверен, — вздохнул Альф.
— Все расстраиваешься из-за той истории с Мерилин Монро? — спросил Эльдорадо.
— Есть такое, — по лицу Альфа пробежала горькая усмешка. — У той истории должен был быть другой конец. Но я сорвался на ревности. В итоге умерла Мерилин, умер Кеннеди. Их убила моя ревность. А затем я впал в депрессию, и — Вьетнам.
— И огромное количество голливудских боевиков, где неизменно побеждало добро, — улыбнулся Эльдорадо.
— Честно сказать, противно смотреть, во что после моей смерти превратили Голливуд, — вздохнул Альф. — Нет, Мак, конечно, производит прекрасный продукт. Но нам так испортили репутацию. Черный пиар, блин.
— Кто бы мог подумать, что боги стали заниматься пиаром, — рассмеялся Абдурахман.
— Так мы всю жизнь на этой планете только им и занимались, — вздохнул Эльдорадо.
— Это верно, — кивнул Альф. — И всегда проигрывали. Правда, было одно исключение… карты.
— Карты, — усмехнулся Эльдорадо. — Идея была безупречная, хоть и не мы придумали. Какая потрясающая концепция — нести сакральные знания через человеческие пороки.
— В Голливуде я хотел сделать то же самое, — вздохнул Альф. — Сыграть на человеческих пороках, чтобы принести человечеству Знание и Силу. Но… развелось слишком много «добродетельных ангелов», вещающих, что Голливуд играет на человеческих пороках. Ох…
— Вот именно, — кивнул Эльдорадо. — А на чем нам еще играть, если у людей, кроме пороков, сроду ничего не было?
— С любовью не пробовали? — спросил Абдурахман, и все трое рассмеялись.
— Любовь и смерть, — пробормотал Эльдорадо. — С одной стороны, ни любви, ни смерти вообще не существует, а с другой стороны, кроме них, в этом мире не существует ничего вообще…
— Потому что любовь и смерть лежат за пределами этого мира, — вздохнул Альф. — Мы можем говорить о них, мы можем ощущать их, но не можем ни потрогать, ни измерить, ни присвоить… У любви и смерти нет никакого материального эквивалента.
— Растешь на глазах, Альфи! — донесся светлый голос с небес. — Даже я не сказал бы лучше!
— Привет, Аракрон! — Эльдорадо обратился к небу. — Заходи к нам, побеседуем.
— Не сейчас, — улыбнулся Аракрон. — К вам индейцы идут, вы им сегодня должны мозги промыть. И так, чтобы по полной программе.
— Есть, Шеф! — откликнулся Альф.
— Аракрон, а меня почему не похвалил? — спросил Эльдорадо.
— А ты запутался, — ответил Аракрон. — Со смертью у тебя полная ясность, но с любовью — полный пес с пятью лапами.
Все заржали, по достоинству оценив каламбур.
Между тем с горы действительно спускались индейцы. На свет костра вышли две фигуры в перьях. Один индеец был высоким и толстым, второй — низкорослым и худым.
Эльдорадо, оглядев парочку, изрек:
— Хорошего человека должно быть много. А в вашем случае хорошего человека должно быть двое.
Альф и Абдурахман покатились со смеху.
— Для меня — великая честь поприветствовать Великих Шаманов! — сообщил Сивая Кобыла, почтительно склонившись перед индейцами.
— А честь придется отдать, — сказал Альф, и все снова заржали. — Рано или поздно. И чем раньше, тем лучше.
— Не обращай внимания, Сивая Кобыла, — улыбнулся один из прибывших индейцев — тот, что был выше. — Альф просто имел в виду, что не стоит придавать большое значение официальным церемониям и приветствиям. По крайней мере, я надеюсь, что Альф это имел в виду.
— Да, именно это, — кивнул Альф, после того, как все просмеялись.
— Здравствуй, Далекое Озеро, — обратился Абдурахман к высокому индейцу. — Рад тебя видеть. Но, к сожалению, я не знаком с твоим спутником.
— Это мой кузен, шаман Соколиная Гора, — шаман Далекое Озеро представил родственника Абдурахману. — Соколиная Гора, а это Эль-Абдурахман, он… как бы это сказать…
— Я есть пространственно-временной парадокс, — представился Абдурахман. — Разрыв в реальности. Ошибка в программе. Джокер в колоде жизни. Психическая черная дыра…
— Другими словами, он — созерцатель, — Эльдорадо прервал словесный поток «Разрыва-В-Реальности». И, пожалуй, на этом определении мы и остановимся.
— Очень рад с вами познакомиться, — улыбнулся шаман Соколиная Гора, пожимая руку Созерцателю. — А вы все созерцаете?
— Нет, всего лишь узкий фрагмент общей картины, — ответил Абдурахман. — А вы чем занимаетесь?
— Можно сказать, что я — посол индейского народа в Москве, — ответил шаман Соколиная Гора.
— Вау! — восхитился Созерцатель. — Как же я люблю Москву! И давно вы там обосновались?
— Так давно, что в мою честь назвали целый район, — ответил шаман Соколиная Гора.
— Да, точно, — кивнул Абдурахман. — А я-то все недоумевал… Кстати, шоссе Энтузиастов стоит?
— Стоит, — вздохнул шаман Соколиная Гора. — Как всегда. Энтузиазм нынче не катит.
— Короче, вы трубки мира принесли? — спросил Эльдорадо.
— Они у Стреляного Воробья, — ответил шаман Далекое Озеро. — Он, видимо, подойдет попозже. Поэтому придется пока так. Но у меня живительная водичка есть, если что…
— Не надо!!! — вскрикнул Эльдорадо. — Я в прошлый раз еле-еле жив остался. Нет, вода, конечно, спасла мне жизнь после того нападения… Не знаю, что было бы, если б я не наглотался твоей воды. Так и склеил бы ласты, наверное. Но зачем она так прочистила мой организм, что я три дня провел наедине с сортиром, когда изо всех щелей моего тела начали выходить шлаки?
— Эль, не рассказывай, ради богов! — воскликнул Альф.
— Это я вас предупреждаю, чтоб вы все без крайней нужды не пили живительную воду, — сообщил Эльдорадо.
— Ну и зря, — пробормотал шаман Далекое Озеро. — А я выпью.
Он достал из рюкзака большую кожаную флягу и сделал пару приличных глотков.
— И мне можно глоточек? — спросил шаман Соколиная Гора.
— Держи, — кивнул Далекое Озеро.
Эльдорадо провожал флягу недоверчивым взглядом, пока она не исчезла в рюкзаке шамана Далекое Озеро.
— Итак, мы собрались здесь… зачем? — спросил Альф.
— Чтобы праздновать День-Вне-Времени, разумеется, — торжественно провозгласил Эль-Абдурахман.
File 2. «Легенда о шамане Далекое Озеро»
— Ну, а теперь, когда мы уже хорошенько накурились трубок мира, пришло время рассказать какую-нибудь легенду, — сказал Эльдорадо.
— Это точно, — кивнул Альф, выпустив облако дыма. — Вот ты и рассказывай.
— Почему это я? — удивился Эльдорадо.
— По многим причинам, — усмехнулся Альф. — Первое: ты сам вспомнил про легенду. Второе: раз ты вспомнил про легенду, значит, ты единственный из нас всех до сих пор что-то соображаешь. Продолжать?
