Марчин Вольский - Агент Низа
Над тропинкой, в десяти метрах позади, болтался шнур, с которого он своими руками снимал саквояж. Сам саквояж, не опорожненный, лежал в кустах. Пистолет, влажный, как вспотевшая рыжая мышь, находился под мышкой.
Он ничего не понимал. Заглянул в портмоне: все в порядке, только ни записки, ни конверта, ни половинки чека.
«Ах, верно, дядя же порвал», – произнес он про себя. А потом принялся чуть ли не кричать: «Что это было? Какой дядя, кто я вообще такой?!» – он еще раз вывернул карманы, однако нигде не обнаружил ни банкнотов (а жаль!), ни конвертов (может, оно и к лучшему?).
Положение было идиотским. Сон? Не сон? Что в действительности означала дьявольская церемония, какой скрытый смысл содержался в странной лекции о манихействе или в воистину хамелеоновских изменениях развратной хозяйки? Нет, определенно многовато для одной ночи!
Мефф вернулся к развалинам. Искал следы вчерашнего возлияния. Ведь не упился же он воздухом? Спустя добрых четверть часа нашел недопитую бутылку самогона. При одном воспоминании о вчерашнем у него началась тошнота. Когда он возвращал матери-природе ее щедрые дары, правда, без следов креветок и икры, на поляну продралась коза. Она взглянула на него огромными печальными глазами непонятого философа, сидящими по обе стороны длинной худой морды, напоминающей – что за дурная ассоциация – героев Эль Греко…
– М-е-е-е…
Он взглянул на ее копытца. На одном было нечто такое, что с горем пополам можно было считать старой лакированной туфлей.
– Дядюшка! – охнул Мефф и кинулся к зарослям. Там его уже ждали двое в форме пограничников.
– Вы лжете весьма неумело, гражданин, – сказал, как ему самому казалось по-немецки, косоглазый мужчина со знаками различия сержанта, – не мы будем заниматься вами, скоро прибудут более значительные персоны, но из чистого сострадания говорю вам: ваши россказни не выдерживают критики. Абсолютно!
Беседа проходила в небольшой, гостеприимно зарешеченной комнатке столь же небольшой пограничной заставы на краю деревни. Они добрались туда через час после того, как Меффа извлекли из кустов.
Район оказался гораздо многолюднее, нежели Мефф мог предполагать еще вчера. Местные жители сновали туда и сюда, может, не очень целенаправленно и эффективно, но во всяком случае производили впечатление страшно занятых. Краткую ознакомительную беседу нельзя было счесть особо приятной. Несоответствие в документах, странный акцент и волнение путешественника вполне оправдывали факт его задержания. Пограничники вежливо, но решительно выпроводили его из зарослей на тропинку, которая через несколько сотен метров превратилась в лесную, судя по колеям, довольно часто посещаемую дорогу, а та вывела их на околицу деревни. В деревне, на что сразу же обратил внимание Мефф, обнаружилась длинная и тоскливая очередь туземцев, стоящих перед замкнутыми дверями небольшой палатки.
– Что делают эти люди? – спросил Мефф.
– Стоят, – лаконично ответил младший из пограничников.
– А зачем?
– Может, откроют, – заметил сержант.
– А что там внутри?
– А ничего, – сказал младший и тихо вздохнул.
– Как же так? Ведь написано: «Товары повседневного спроса».
– А что еще-то писать? – буркнул сержант. – Впрочем, может сегодня что-нибудь выбросят.
– Так чего же ради эти люди стоят уже теперь? – в голосе путешественника звучало постепенно усиливающееся удивление.
– Потому что можно, – оживился младший. – Тут можно стоять, собираться в группы и даже скапливаться… – он умолк, погашенный многозначительным взглядом старшего по званию и возрасту.
Дальнейшая дорога к заставе прошла в предписанном правилами молчании. Домишко на первый взгляд казался приличным и солидным. На второй взгляд уже не было времени, тем более, что внимание задержанного приковала большая надпись: «Осмотр объекта запрещен под страхом наказания». Это была не единственная надпись. Рядом с дверью красовался большой транспарант: «Эта граница не разделяет, а объединяет людей». Кто-то дописал пониже: «Парами», слово было замазано, но зловредная надпись выглядывала из-под краски. Рядом висел плакат. «Контрабандисты, вылезай – приехали». Видно, район относился к территориям, высокоразвитым в смысле юмора.
Мефф держал себя инертно. Еще в горах он отработал несколько вариантов поведения. После первых же бесед понял, что логично объяснить свое присутствие в пограничной зоне не сможет. Самое большее, он мог рассчитывать на поддержку консульства. Возможность разоружить солдат и сбежать содержала в себе слишком большой риск. К тому же само присутствие людей в форме после необычных переживаний прошедшей ночи давало ему ощущение сомнительной, но все же безопасности.
Уже в деревне мимо них проехал, сделав ручкой, человек на велосипеде. На сей раз без зайца на поясе. Собака, бегущая следом, окинула Меффа взглядом, полным ядовитого удовлетворения. «Донес, видимо, кто-то из этих двух», – подумал путешественник.
На заставе ему дали ведро многофункциональной воды для умывания и питья. Хотели забрать шнурки от ботинок, но к изумлению сержанта в ботинках чужестранца не было шнурков и застегивались они на странные присоски. Удовлетворились тем, что отобрали саквояж и документы. С оружием Мефф распростился значительно раньше. Судя по голосам, долетающим сквозь стену, там долго совещались, звонили по телефону, снова совещались. Странный арестант явно не укладывался в существующие схемы и инструкции.
– Повторяю, ваш рассказ не подкреплен фактами. Вы утверждаете, будто вас зовут Мефф Фаусон, и это действительно совпадает с тем, что написано в документах, как и национальность и место жительства. Но на том и конец. В паспорте нет даже печати, подтверждающей право на пересечение границы… – тянул сержант.
– Забыли поставить…
– Маловероятно. Вы также утверждаете, будто прибыли к своему дяде. Конкретно, куда?
– Дядя живет в лесу, в этаком покинутом доме…
– В том-то и секрет, гражданин, что во всем районе нет никого с фамилией, хотя бы отдаленно напоминающей вашу, в местности же, в которой вы находились, многие годы расположена закрытая зона и нет ни одной постройки. А как выглядит ваш дядюшка?
– Ну, пожилой, худощавый мужчина ста сорока двух лет. Но по бумагам ему восемьдесят один, – оживился Мефф. – Живет, вероятно, без регистрации с женщиной по имени Бэта. Брюнетка, в зависимости от одежды выглядит на тридцать-шестьдесят лет.
Сержант с солдатом обменялись понимающими взглядами.
– Вы по-прежнему утверждаете, что приехали не автобусом?
– Нет. Поездом. Смешная древняя колымага. В тот день машинист проехал дальше, чем обычно. Местность, где мы остановились, называлась, кажется, так, – он написал название на листке бумаги.
– И вы хотите, чтобы мы в это поверили?
– А почему бы нет?
– Гражданин, вернее, герр Фаусон. В нашем районе даже врать надо уметь. Железнодорожный путь, о котором вы говорите, заканчивается в десяти километрах отсюда.
– Но на этот раз он оказался длиннее.
– Невозможно.
– Почему?
– Извольте пройти со мной, – сержант подвел Меффа к заднему окну заставы. Отсюда раскинулся вид прекрасный, хоть и без преувеличений. Местность резко опускалась, переходя в рощицу, которая оканчивалась на берегу большого, скорее всего, искусственного озера.
– Станция, на которой вы якобы вышли, находится примерно под восточным заливом пруда. Плотину поставили двадцать лет назад.
Неразбериха в голове Меффа вместо того, чтобы уменьшаться, усиливалась. Неужто там, в поезде, его хватил удар, амнезия, может, его кто сглазил? Факты свидетельствовали о том, что целые сутки он провалялся без сознания в мире галлюцинаций.
– Вчера к нам обратилась пассажирка поезда, гражданка Гортензия Г. Она показала, что какой-то чужеземец, по ее описанию – вы, расспрашивал ее о дороге к границе…
– Такая чернявая, в платке, с вещами, завернутыми в одеяло? Отлично помню. Она вышла на предпоследней станции.
– Вы опять выражаетесь неточно. Она вышла вместе с вами на последней станции…
Значит сон. Все-таки сон! Слава богу! Пропади они все: идиотский чек, деньги, черти-дьяволы. Надо поскорее выпутаться из этих недоразумений, вернуться домой и пойти к хорошему психиатру.
Иностранец прикрыл глаза. А когда он их снова открыл, его взгляд, пробежав по стене комнаты, задержался на одной из висевших там фотографий.
– Вот! Вот!! – крикнул он почти не соображая, что говорит.
– Точно. Это одна из последних фотографий затопленной станции. А тот вон мальчонка в рубашке – я, – улыбнулся сержант. – Постойте! Откуда вы, иностранец, который никогда не бывал в наших краях, можете знать, как выглядела станция?
Меффу опять стало жарко. С того момента, когда он по ошибке прокрался ночью в спальню матери своей симпатии, в чем разобрался только утром, он никогда не попадал в такую глупую ситуацию. Тем временем сержант снова извлек на свет божий проблему пистолета, найденного у путешественника. Кто его ему дал, да с какой целью, да собирался ли он им воспользоваться?
