Коростышевская Татьяна - Мать четырех ветров
— Ладно, ладно, не оправдывайся. Все понимаю. Тем более разбитое сердечко…
— Изгоню, — пригрозила я. — Из всех зеркал повытряхиваю. Я же могу, ты знаешь.
— Знаю, знаю, — примирительно бормотала Иравари. — Ложись уже, неугомонная.
Я поправила подушку и зевнула.
— Спасибо тебе.
— Магическая война на сломе тысячелетий, — монотонно начала читать демоница, — заставившая магов всех четырех стихий объединиться и изолировать Элорию от влияния внешнего мира…
Я уснула почти сразу.
Больше всего во сне я любила переноситься сюда — на желтоватую циновку под навесом. Чтоб просто сидеть, подтянув колени к подбородку, любоваться размытым, будто акварельным пейзажем, легким туманом над поверхностью пруда. И ждать, бесконечно ждать, когда появится тот, кого я здесь когда-то оставила. Ветер покачивал кусты осоки.
— Ш-ш-ш… Ты же любишь его… Любишь и ждешь… С детства, с самой первой встречи. Только его.
Я вытерла рукавом мокрые щеки и кивнула.
— Так скажи ему-у-у…
— Что-то он не стремится со мной разговаривать.
— Откуда ты знаешь? Может, он тоже ждет, может, спугнуть боится? Позови его, сделай первый шаг. Ну!
— Влад, — шепотом сказала я, — услышь меня, пожалуйста.
— Вот и славно, — ответил ветер, — вот и хорошо… В вопросах передачи информации…
Я рывком вынырнула из сна и вскочила с кровати. Иравари в зеркале испуганно заметалась.
— Так вот, значит, чему ты меня во сне учить вздумала! — Я подбежала к зеркалу и саданула по нему со всей мочи. — Вместо того чтобы с учебой помочь, в душу мне лезешь?
Демоница, видимо решив, что нападение — лучшая защита, заорала в ответ:
— Потому что в нормальном состоянии ты со мной ничего обсуждать не хочешь! А я тебе добра желаю!
— Не хочу я твоего добра, я покоя хочу!
— Дракона ты своего хочешь! Себе хоть не ври! Университет ей не мил, родственники элорийские не по нраву. Как собака цепная на всех бросаешься. Поэтому на честном слове от учителя к учителю и кочуешь, поэтому и не даются тебе науки.
— Изгоню! — взвизгнула я. — Видеть тебя больше не желаю!
— Только попробуй! — скрестила руки на груди Иравари. — Я тогда твоей бабушке пожалуюсь. Вот потеха будет, когда Яга примчится тебе мозги вправлять.
Я замолчала. Кого-кого, а бабули я боялась. Не посмотрит моя родственница, что я уже взрослая, без пяти минут мэтресса и пять минут как мужняя жена (пусть и понарошку), сразу начнет розги в рассоле вымачивать, еще в дороге. А уж как воочию объявится… За этот год я общалась с бабушкой всего несколько раз, с помощью зеркал. После того как мы с Иравари придумали способ учиться во сне, мои сновидения под завязку стали забиты формулами, датами и рецептами зелий, так что ни на что другое времени не оставалось. Да оно было и к лучшему, лгать или недоговаривать в полудреме получается не особо.
Я пнула табурет и разревелась.
— Ты бы обулась, прежде чем ногами махать, — ядовито пошутила демоница. — Ну не плачь, слезами горю не поможешь. Тебе еще с незнакомцем встреча сегодня предстоит. Что, вот такая зареванная и пойдешь?
— Думаешь, кого-то моя внешность интересует? — шмыгнула я носом.
— Еще как. — Иравари уже поостыла и, видимо, решила не продолжать скандала. — Я с утра по всем университетским зеркалам прошвырнулась. Много интересных бесед подслушала.
Я потянулась к умывальному кувшину, раздумывая, чего мне больше хочется — хлебнуть из него или в лицо водицей плеснуть.
— Красавчика Игоря помнишь?
Я отрицательно качнула головой и стала умываться.
— Как можно однокашников своих по именам не знать? — сокрушалась демоница. — Рыжий такой, с зелеными гляделками, букет тебе на той седмице подносил.
Я перевела взгляд на прикроватный столик, где в вазе печально увядала драконья дюжина пепельных роз.
— Начинаю припоминать. Игорь, говоришь, зовут? Странно. Мне казалось, он из Галлии, а имя какое-то совсем не галлийское.
— Он романин, — усмехнулась Иравари. — Что, сердечко не дрогнуло? Все, все, не буду подшучивать. Слушай! Игорь этот сегодня парням хвастался, что ему выпало с тобой инициацию проводить.
Я покраснела.
— Он же ветреник, как и я, наши медички не рекомендуют… ну, чтоб одной стихии…
Ёжкин кот! Ну чего это я не повзрослею никак! Почему до сих пор подобные разговоры вгоняют меня в краску? Тем более что для магов эти самые дела естественны, на манер еды, питья или сна. Что там Бланка говорила — «огонь страсти питает пламя магии».
— Короче, врет он, вот! — твердо встретила я взгляд своей подруги. — Как сивый мерин.
— И эпистолу с печатью этот мерин копытом начертал?
Я фыркнула:
— Ну, значит — совет им да любовь, с эпистолой этой. Глупости какие! Даже думать об этом не буду! Игорь еще какой-то…
— Как знаешь, — подмигнула мне демоница. — Новости про Влада интересуют?
— Ты его видела?
В Арад мы с Иравари пробиться не могли, как ни старались. Все замковые зеркала были заперты и зияли чернотой. До меня доходили слухи, что у Дарины с Михаем все в порядке, как и у крошечной Ленуты, появившейся на свет погожим осенним днем. Про Дракона тоже много чего говорили. И про то, что поднял черные знамена над Шегешваром, за две луны захватив цитадель, и про то, что ведет переговоры с Лузитанским кронпринцем, требуя выдать ему мачеху, и про то, что отбил нападение Урхана у восточных рубежей своих владений. Мой несостоявшийся муж занимался своими важными делами, а я…
— Не совсем я и не совсем видела. Короче, я лучше покажу.
Зеркало подернулось рябью, поверхность искрила, разбрасывая во все стороны разноцветные солнечные зайчики. Я, затаив дыхание, ждала, что вот-вот мельтешение закончится и я увижу самые синие в мире глаза. Раздались равномерные щелчки, фырканье лошади, раздраженный возглас всадника, мне удалось рассмотреть край серебристого шитья…
— Все! — горделиво сообщила Иравари, появляясь в зеркале. — Ну как тебе?
— Никак, — тряхнула я головой. — Что это было?
— Бусины это были, они, родимые. Помнишь, тебе в храме Трехликого ими косы украшали?
— И что? — Я помнила, но картинка понятней от этого не становилась.
— А то, что некто их все до единой собрал и теперь при себе носит. Ты можешь меня спросить, почему я раньше через них ничего рассмотреть не могла. И я тебе отвечу: они лежали где-то в темном месте — в сундуке или шкатулке. А теперь их этот некто на свет извлек.
— А почему ты решила, что именно Влад?
— Лутоня, — грустно проговорила Иравари, — я прекрасно помню, с какой прической ты отправилась на свою последнюю встречу с Драконом и с какой вернулась. И если ты дашь себе труд самой подумать…
Я кивнула:
— Ну да. Он мне сам говорил, что место тайное, что никто, кроме него, там не бывает.
«Иди сюда, птица-синица. Я на твои косицы уже смотреть не могу…» — будто наяву послышалось мне. И его сильные пальцы в моих волосах, и цокот хрустальных бусин о дощатый настил…
— Чего ты притихла? — окликнула меня демоница. — Радуешься или грустишь?
— Нечему радоваться, — пожала я плечами. — Ну, увижу я Влада, прощения у него попрошу. И за то, что без одежды неизвестно где оставила, и за то, что женила на себе без его ведома…
— Он тебя молниеносно простит, обнимет, поцелует, и будете вы жить долго и счастливо, — умильно закончила за меня Иравари.
— Зато я его не прощу, — вздернула я подбородок. — Своей вины не отрицаю, но и его до самой смерти помнить буду.
— Эк в тебе гордость элорийская бурлит, — покачала головой демоница. — И года не прошло, как из полевого цветка эдакая донья Терра получилась.
Я закусила губу, намереваясь поставить на место нахалку. Иравари же будто к чему-то прислушивалась.
— Твоя соседка с занятий возвращается. Прощай, после договорим. Без меня на встречу с таинственным незнакомцем не иди, вызова твоего ожидать буду.
Я набросила на зеркало кисейную занавесь, отперла входную дверь и завалилась на кровать.
Эмелина явилась в шлейфе густого цветочного аромата. Темный шелк платья оттеняли кружевной чепец и стихийная руна, приколотая в виде броши у самого ворота. Моя соседка, как и я, была ветреницей и так же, как и я, звезд с неба не хватала.
— Ты уже здесь? — звонко вопросила она, осторожно огибая зеркало. — Невероятно!
В ответ я пробурчала нечто невразумительное и отвернулась к стене. Мое демонстративное нежелание общаться принято во внимание не было.
— Я пока сюда шла, много интересного узнала. Хочешь, расскажу?
Я медленно считала про себя с закрытыми глазами.
— Во-первых, я видела Игоря, и он…
— Ложь! — не выдержала я и села на кровати. — Что бы он там тебе ни поведал, все это измышления.
Эмелина сняла чепец и тряхнула рыжеватыми волосами.
