Александр Рудазов - Три глаза и шесть рук
Кабинет по соседству, скорее всего, был чем-то вроде комнаты отдыха — мягкая мебель, цветы, даже телевизор. И еще компьютер, но тоже сломанный. Как и все остальные компьютеры, найденные мной.
Но эти мелочи я отметил только краешком глаза — в первую очередь меня привлек предмет, лежащий на одном из диванов. Живой человек. Первый живой человек, увиденный с тех пор, как я родился. С первого взгляда я понял, что времени у меня мало — жить ему оставалось недолго.
Мужчина лет пятидесяти, с атлетической фигурой, на голове заметна седина, но не слишком много. По-видимому, обладает железным здоровьем и только этим обязан тому факту, что все еще жив. Потому что у него отрезаны обе ноги в верхней части бедер.
То, что он до сих пор еще не истек кровью, было на-стояшим чудом. Разумеется, он кое-как перевязал себя, воспользовавшись отныне ненужными штанинами, но помогало это слабо. «Профессор Барсуков», прочел я на карточке.
Я двигался совершенно бесшумно, и в первый момент он меня не заметил. Но уже в следующий до него дошло, что в его палату явились непрошеные посетители, и глаза изувеченного испуганно выпучились. Интересно, с чего бы вдруг…
— О нет… — расслышал я его шепот. — Еще и этот…
— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо спросил я. Прозвучало это суховато, но исключительно из-за тембра моего голоса.
— Как?! Ты говоришь?! — обрадовался профессор. — Ты можешь говорить?! Так ты все-таки получился удачным!… Хоть какое-то утешение…
— Рад за вас, Станислав Константинович.
— А откуда ты знаешь… ах да, конечно, карточка… Ты себя хорошо чувствуешь? — неожиданно забеспокоился Барсуков. Прозвучало это очень смешно — он-то уж точно чувствовал себя хуже некуда.
— Просто прекрасно. Что здесь случилось?
— Это все Палач… — виновато пробормотал профессор. — Я с самого начала подозревал, что с ним что-то не так, но такого…
— Палач? Кто это такой?
— Эксперимент, как и ты… — криво усмехнулся Барсуков. — Только не такой удачный. Вас создавали параллельно, почти по соседству…
— Я знаю. Я нашел его бак.
— Репликатор. Эти приборы называются матричными репликаторами. Мы выращивали в них… искусственных существ.
— Монстров, вы хотите сказать? Повторяю вопрос — что за Палач?
— Говорю же, эксперимент! — начал раздражаться профессор. — Мы пытались создать существо, способное проникать сквозь материальные объекты… Над проектом «Палач» работали почти семнадцать лет, и позавчера его наконец-то закончили… Кто же мог подумать, что все так обернется…
— Проникать сквозь… вы хотите сказать, проходить сквозь стены, Станислав Константинович? Разве такое возможно?
— Отчасти да, — кивнул профессор. — Если его здесь нет, а двери по-прежнему закрыты, значит, у нас все получилось — наш сектор полностью герметичен, Палач не смог бы выбраться отсюда без этой способности.
— А много на вашей базе таких секторов?
— Таких, как наш? Шестнадцать. Наш работал над тремя проектами — «Палач», «Живой Нож», и «ЯЦХЕН».
— Вот кстати, Станислав Константинович, может быть, вы удовлетворите мое любопытство — как расшифровывается ЯЦХЕН?
— Ямщиков, Цвигель, Хитров, Евсеев, Надеждин, — слабо улыбнулся Барсуков, — Первые буквы фамилий тех, кто тебя сконструировал, в порядке старшинства…
— Я должен был догадаться. А что я вообще такое? Я прочел лабораторные записи, но понял не так уж много…-
— Ты и читать умеешь? — искренне удивился профессор и застонал. — Вот это и вправду сюрприз… Как жаль, что я не дожил до твоего пробуждения…
— Вообще-то дожили, но вы правы — жить вам осталось недолго, — безжалостно подтвердил я. — И пока вы еще живы, принесите хоть какую-то пользу — поделитесь знаниями.
— Я не так уж много знаю о тебе, — печально вздохнул Барсуков, — Я в основном занимался Палачом…
— А все-таки?
— Ты — биооружие. Для диверсий и заказных убийств. Тебя заказала внешняя разведка, какие-то там спецслужбы… не знаю точно, я никогда этим не интересовался. В тот год у них сменилось руководство, и новый начальник заказал нам сразу четырех… существ. «Живой Нож», «ЯЦХЕН», «Палач» и… и еще один. Проект номер шестнадцать, самый секретный из всех. Ему выделили целый сектор, о нем я вообще ничего не знаю, даже названия…
— А кем я был раньше? — перебил я его.
— То есть как? — удивился профессор, — Раньше ты никем не был — клеточной массой в чане, вот и все… Ты родился здесь, в нашем репликаторе.
— Я имею в виду — кому принадлежал этот мозг? — Я для пущей убедительности коснулся затылка. — Кем я был, когда был человеком?
— А это ты откуда узнал? — недовольно проворчал Барсуков. — Вот ведь недотепы, сколько раз я им говорил — не разбрасывайте записи где попало… Ладно, теперь уже не важно. Конечно, это запрещено, но по-другому у нас не получалось…
— Уважительная причина, — насмешливо кивнул я.
— Да я-то все равно не знаю, чей это был мозг, — снова вздохнул профессор. — Этим занимался Краевский — где-то раздобыл свежие материалы и отдал нам. Он никому не докладывает, где что берет…
— Кто такой этот Краевский?
— Тоже профессор. Он тогда курировал проект «Зомби»… о нет! Об этом я не подумал! Палач же разбил все компьютеры, теперь вирус на свободе! Черт! Черт! Черт!…
— Что еще за вирус? Станислав Константинович, сколько же сюрпризов на ваше базе?
— Очень нехорошая вещь… — пролепетал Барсуков. — Этот вирус мгновенно распространяется и заполняет все доступное пространство, но очень быстро разлагается. К нам он не проник — наш сектор герметичен, но вся остальная территория… И уж Палач-то обеспечил его материалом! Я слышал шум…
— Что за болезнь?
— Это не совсем болезнь… Человек, зараженный вирусом «Зомби», через пятнадцать — двадцать часов умирает сам, но даже если умертвить его раньше, это все равно ничего не изменит. После смерти его труп поднимается и начинает снова ходить!
— Станислав Константинович, это уже мистика какая-то… — не поверил я.
— Да ну? — злобно покосился на меня Барсуков. — А ты сам не мистика?! Посмотри на меня, эксперимент, я умру через час-другой! Думаешь, я стану сейчас врать?!
— Может быть, у вас бред, — предположил я.
— Не бред! — еще сильнее разозлился профессор. — Говорю тебе, зараженный после смерти оживает! Видишь ли, мозг даже после смерти сохраняет активность, и довольно долго — около полутора месяцев. В течение этого времени его еще можно оживить. Конечно, не до конца — на уровне самых низших животных. Ходячий труп будет двигаться и нападать на живых существ! Самые примитивные инстинкты, понимаешь ли, — пожрать бы, вот и все… И они остаются заразными — любой укушенный одной из этих тварей сам после смерти превратится в ходячего мертвеца!
— «Обитель Зла» с Милой Йовович, — саркастично подытожил я. — Думали, я этот фильм не видел?
— Какой еще фильм? — скрипнул зубами Барсуков. — Как ты вообще можешь что-то помнить, я же сам очищал твою пам… ой!…
— Вот, значит, как… Что ж, Станислав Константинович, поздравляю, вы замечательно справились со своей задачей.
— Прости… — сконфуженно промямлил Барсуков, — Прости, я не думал… я не хотел…
— Естественно. Кто я для вас? Эксперимент. Сырье. Получился неудачным — спустим в унитаз, удачным — получим премию. Но я вас прощаю, потому что умирающих положено прощать. А вы очень скоро околеете, Станислав Константинович. И знаете, мне вас совсем не жалко. Потому что вы сами во всем виноваты. Нечего удивляться тому, что вас сожрал монстр, созданный вами же.
— Кто это сказал? — заинтересовался Барсуков.
— Как — кто? Я.
— Нет, а разве это не цитата?
— Не помню, — сухо ответил я. — Вы приложили немалые усилия, чтобы я все забыл.
— Но пойми! — взмолился он. — Пойми, если бы я оставил тебе память, ты бы нас возненавидел! Ты же был человеком, а стал…
— Что ж, зато теперь я вас просто обожаю. Думаю, я оставлю вас, Станислав Константинович. Вряд ли вы сможете сказать мне еше что-то интересное…
— Подожди! — Его глаза испуганно округлились. — Прошу тебя — останься! Я не хочу… вот так, в одиночестве... хотя бы ты…
— Хотя бы я, да? Нет уж, обойдетесь, любезный.
— Но куда ты? Куда ты пойдешь в таком виде?
— Не знаю. Для начала постараюсь выбраться с вашей базы, а там посмотрим. По крайней мере, я умею летать, так что какой-никакой выбор у меня будет… Здесь-то я уж точно не останусь.
— Послушай!… — прохрипел Барсуков. — Послушай, что я скажу!…
— Может быть, хоть раз назовете меня по имени? — осведомился я. — Оно вообще у меня есть?
Барсуков сконфуженно замолчал. Потом вдруг что-то вспомнил и обрадованно закивал.
— Есть, есть! Яков! Мы все называли тебя Яшкой! А иногда — Яковом Николаевичем. Профессора Ямщикова звали Николаем…
