Виктория Князева - Медное царство
— Я уж испугалась, куда ты девался! — услышал он тревожный голос волчицы.
— Здесь я, — бодро крикнул Иван в ответ, — плаваю! Давай сама сюда, тут очень хорошо!
Веста бегала туда‑сюда по берегу, решая, стоит ли ей плавать или нет. Наконец пришла к выводу, что стоит, и начала медленно входить в воду. Зашла по брюхо, долго пила речную воду, потом поплыла, загребая всеми лапами. Хвост торчал из воды, как мачта, покачивался и трепыхался. Веста деловито подплыла к Ване, молча на него посмотрела и, развернувшись, поплыла обратно.
— Эй, ты куда? — разочарованно крикнул Иван. — Что, все уже?
— А что? — спросила Веста не оглядываясь. — Освежилась и хватит, жалко только, вода больно теплая!
— Э нет, — рассмеялся Ваня, — а как же плавать?
В два гребка он ее догнал и, схватив за хвост, потянул на себя. В воде Ваня чувствовал себя гораздо увереннее, чем на суше, волчице же было явно не по себе. Она развернулась, пробовала замахнуться лапой — не вышло, намочила хвост, пробовала куснуть Ваню, но он со смехом ускользнул под воду, проплыл у нее под брюхом и вынырнул у самого берега. Веста разъярилась, бросилась за ним, но не поймала, только наглоталась воды и долго кашляла, что‑то возмущенно рыча. Ваня хохотал, брызгал в нее водой и с наслаждением смотрел на то, как волчица суетится, не может догнать, со злости кусает воду, фыркает и трясет ушами. Несмотря ни на что, Веста сдаваться не собиралась, снова и снова нападала, промахивалась и все пятилась поближе к мели. Стоя на всех четырех лапах, она чувствовала себя гораздо увереннее. Наконец Ваня попался, Веста, торжествующе рыча, бросилась на него, повалила на спину, да так, что он с головой ушел под воду, схватила за руку и потащила к берегу.
— Сдаюсь, сдаюсь! — закричал Иван. — Только не ешь меня, прекрасная волчица!
— Ну тебя! — хмыкнула Веста, бросила его на траву, встряхнулась так, что брызги полетели кругом, в изнеможении опустилась рядом! — Да ты силен, оказывается. Уморил меня…
— Ты тоже молодец, — улыбнулся Иван, не вставая: он немного устал.
Так они и сидели на берегу, сохли под лучами солнышка и думали каждый о своем. Ваня надергал себе травинок и задумчиво их грыз, Веста просто лежала не шевелясь, чувствуя, как стекают по животу холодные капли. Шерсть ее была густой, сохнуть должна была долго, конечно, на бегу оно всяко быстрее — тут и ветерок обдувает, и сама встряхиваешься. Но бежать куда‑то было лень. Веста заснула, даже во сне удивляясь тому, как много она спит в последнее время. Но сон ей был на пользу, поэтому спала она тихо и безмятежно. Ване же не спалось, он подполз к волчице, долго щупал ее спину и бока, ища местечко посуше, и наконец примостил голову где‑то рядом с хвостом. Притих.
Долго смотрел Иван на воду, на разноцветных стрекоз, которые, взмахивая хрустальными крыльями, порхали над рекой. Дул легкий ветер, покачивалась прибрежная трава, качались на воде белые лилии. На другом берегу был лес, Ваня видел рябины, усыпанные красными ягодами, слышал, как где‑то там стучит по дереву дятел. Берег на той стороне был песчаным, Иван даже пожалел, что так и не переплыл реку, вот бы сейчас поваляться на мягком желтом песке! Одежда его уже давно высохла, солнце светило ярко, хотя и не так палило, чувствовалось приближение вечера. Надо бы уже двигаться к тому самому лесу, куда должна прийти Настенька, но будить Весту не хотелось. Ваня с нежностью погладил волчицу по голове, по спине, расправил шерсть и решил при первой же возможности купить гребешок. Не мешало бы как следует расчесать Весту, да и привести в порядок собственную гриву тоже неплохо. Интересно, а как отнесется волчица к тому, что он решит заняться ее шерстью? Ваня хихикнул и снова улегся рядом, на этот раз так, чтобы смотреть в небо. Долго следил он взглядом за белыми облаками, потом голубая высь его убаюкала, и Ваня задремал.
— Ай!..
Веста резко вывернулась из‑под него, так что голова Ивана упала на землю.
— Пересвет едет, — сообщила волчица настороженно, — что‑то вид у него тревожный.
Ваня встал, потирая затылок, посмотрел, куда указывала Веста, и в самом деле увидел, что к ним скачет Пересвет. Вот он уже остановился, слез с коня и с каким‑то ожесточением покачал головой. Заговорил, почти срываясь на крик:
— Он ничего и слышать не хочет! Я говорил, говорил ему, что войско близко. Если он не хочет обороняться, пусть хотя бы предупредит свой народ! Но он сказал, что не будет ничего говорить. А если я посмею наводить смуту в его царстве, он мне голову снимет! И свиток не помог!
Пересвет был в ярости, он переводил взгляд с волчицы на Ивана, ища поддержки. Первой заговорила Веста:
— А что я тебе говорила? До него давно доходили слухи о предстоящей войне, но он не хочет и думать об этом. И дело не в том, что ему все равно, дело не в том, что он заведомо уверен в поражении и уже опустил руки, он попросту никогда не вел войн со своими соседями. Он свято уверен, что все это ложь и досужие сплетни, он считает, что царю Елисею, его давнишнему приятелю, никогда и в голову не взбредет на него нападать. А что до Рогнеды… — тут волчица усмехнулась, — женщин он готов равнять с животными, они для него слишком ничтожны, чтобы брать их в расчет. Вот такой вот он, царь Кусман.
— Но как он может не понимать, — снова взорвался Пересвет, — что времена изменились и старые союзы распались!
— Так и не понимает, — лениво проговорила Веста, — а я не понимаю, почему это так тебя удивляет. Ты, кажется, участвовал в захвате Серебряного царства. И неужели ты счел, что Далмат себе более ясно представлял грядущую опасность? Я уверена, что он и сейчас воображает, будто царь Елисей выдумал какую‑то забавную игру. А чего ты хотел? Елисей, Далмат и Кусман жили в мире и дружбе едва ли не полвека, по‑приятельски ездили друг к другу в гости, даже детей и тех переженили: Ходан, сын Далмата, женат на Светолике, дочери Елисея, а у Кусмана и вовсе двое сынов взяли в жены Елисеевых дочерей. Подумай, какого подвоха могут они ожидать от собственного свата?
— Никакого, — поник головой Пересвет, — но все же я думал… я надеялся…
— Зря надеялся, — отрезала Веста, — сам видишь, как все выходит. Это нам беды мало: только бы яблоки молодильные да живой воды кувшинец о двенадцати рылец получить и — ау, царь‑батюшка! Не пора ли нам пора, в том смысле, что надо и честь знать.
— А как вы думаете пробраться к царю Далмату?
— Проберемся как‑нибудь, — беззаботно ответила волчица, точь‑в‑точь как Иван.
Пересвет понял, что особого сочувствия он не добьется и с досадой бросился на траву.
— Не рассиживайся, — тут же строго сказала ему Веста, — день на исходе, пора нам уже потихоньку двигаться.
Пересвет рассеянно кивнул, взобрался на коня и стал молча наматывать на руку поводья. Волчица же потянулась, сладко зевнула, продемонстрировав Ване целую пасть белоснежных зубов, встряхнулась и сказала:
— Садись, поедем.
Иван сел. Тронулись в путь.
Ехать было недалеко, и вот уже впереди замаячил знакомый лес.
— Хороший лесок, — одобрил Пересвет, — у нас таких нет. Все больше елки да сосны, а чтобы вот так все зелено — такого нет.
— Зато у вас грибов, наверное, пропасть, — возразил Ваня, — а здесь я одни сыроежки встречал, да еще маслята кое‑где.
— Грибы — это да, — Пересвет серьезно кивнул, — грибы, ягоды. Черники — той вообще тьма‑тьмущая, как осень, так из лесу ведрами ее приносят. Часть на варенье, часть в подвалы, на лед, а там уж как пойдет, — и на пироги, и так, сырой. Вкусно! Но и приедается тоже за зиму.
— Давно я черники не ел, — мечтательно проговорил Иван, — магазинная — это одно дело, а чтобы так, свеженькая…
— Это как — магазинная? — не понял Пересвет.
Ваня махнул рукой, мол, долго объяснять.
Тем временем волчица уже подходила к тому самому месту, где так удачно утром встретились с Настенькой. Иван успел спрыгнуть прежде, чем Веста его сбросила, с удовольствием потянулся и огляделся по сторонам. Солнышко уже из ярко‑белого шара обратилось в краснеющий диск на горизонте, по небу разливалось алое зарево. Судя по всему, лесовица должна была вот‑вот прийти.
— Ну и где твоя Настенька? — обратилась волчица к Ване.
Тот развел руками:
— Не знаю. Должна быть. Только она не моя.
— Твоя, твоя, — усмехнулась Веста, — ты же с ней дружбу ведешь.
— А тебе что, жалко? — хихикнул в свою очередь Ваня. — Или ты ревнуешь?
Волчица будто смутилась, но тут же ответила прежним тоном:
— Мне‑то не жалко, однако же не каждому лесовица помогать будет.
Иван задумался над тем, что бы такое ответить, но тут из‑за небольшой осинки вынырнула сияющая Настя.
— Здравствуй, Ванечка! — Она широко улыбнулась Ивану, бросилась к нему, приобняла и тут же подбежала к Весте с Пересветом.
