Виктория Князева - Медное царство
Веста увидела, что Ваня грустит и улеглась на лавку рядом с ним. Положила голову Ване на колени и тихо спросила:
— Что, Иванушка, невесел, нос повесил? Все вроде складывается хорошо.
— Хорошо‑то оно хорошо, — рассеянно ответил Иван, — да вот только…
Не договорил и стал пальцами перебирать длинную белую шерсть Весты, поглаживать пальцами нос и теребить уши. Волчица довольно заурчала, видимо, ей нравилось такое обращение.
— Чего вы там притихли? — бодро спросил подошедший Пересвет. — Или у вас свой какой‑то разговор?
— Грустим, — ответила Веста, — взгрустнулось что‑то. А так все в порядке. Да ты садись, что стоишь‑то.
Пересвет сел, снял подкованные железом сапоги и с наслаждением вытянул ноги. Достал кисет с табаком, длинную трубку, начал неторопливо набивать. Закурил, пуская белые кольца дыма, оперся спиной о стену и крепко задумался. Воцарилось молчание, слышно было только, как тихонько посапывает довольная Веста.
Хозяин вместе с парнишкой принес большой пузатый самовар, поставил его на стол. Вытер тряпкой тут же набежавшую лужицу, покрепче закрутил краник, обжегся паром и громко выругался. Ваня взглянул на него, думая, не нужно ли чем помочь, но хозяин остановил его движением руки:
— Ничего, ничего. Случается.
Мальчишке он дал крепкий подзатыльник и услал за едой, сам же сел на скамью рядом и осторожно обратился к Пересвету:
— Ты меня прости, сударик мой…
— А? Что? — не понял Пересвет. — Чего тебе?
— Вижу я, что вы люди дорожные, много видали, много слыхали…
— Ну?
— А скажите, — хозяин замялся, — правду ли говорят, что, дескать, война скоро будет? И не с кем‑нибудь, а с самим Елисеем‑царем?
— Правда, старик, — грустно ответил Пересвет, — правда и есть.
— Ой, горе! — сокрушенно покачал головой хозяин. — Что с нами‑то будет? И на что же так осерчал царь Елисей? Вроде всегда жили мирно, а тут — на тебе, война!
— То не царь Елисей войной идти вздумал, — проговорила Веста, не открывая глаз, — а жена его, Рогнеда‑царица.
— Да ну? — не поверил хозяин. — Чтобы баба и воевать?
— Да, — пожал Пересвет плечами, — Рогнеда и есть. Так что ты, старик, Елисея ругать не моги, он только в том виноват, что Рогнеды слабже духом оказался. Но это не его вина, а его беда.
— Вот оно как, — задумчиво протянул хозяин, — а я‑то голову ломал, с чего бы это Елисей на Кусмана‑батюшку осерчал! А оно вот в чем дело! Эх, все беды от них, от баб то есть, хорошо я в свою пору не оженился. Эх!
И еще раз крякнув, хозяин грузно встал, поклонился Пересвету и поторопился перехватить тарелку с подноса у парнишки, которая норовила упасть.
Обедали молча. Веста хрустела какой‑то крупной костью, Пересвет все больше налегал на вино, а Ваня задумчиво поедал гречневую кашу. Масло в ней было прогорклым, пахла каша неприятно, но все‑таки Иван доскреб ложкой до самого дна и придвинул к себе вареного петуха. Пересвет задумчиво курил, густой дым поднимался к потолку, обволакивал стол белесой пеленой, скрывая всю троицу от посторонних глаз. Веста, правда, изредка недовольно чихала и прятала морду под скатерть, но вслух не жаловалась и, наевшись, задремала. Ваня же, отяжелевший от обильной еды, и сам клевал носом, с наслаждением вдыхал табачный дым и чувствовал себя на удивление хорошо.
— Сколько тебе еще дней на службе у Кусмана быть? — неожиданно громко спросил Пересвет.
Иван вздрогнул и открыл глаза:
— У Кусмана‑то? Сегодня, завтра — и все.
— Хорошо, — кивнул Пересвет, — а то я уже боялся, что мы останемся здесь до самого прихода медного войска. — Он горько усмехнулся. — Есть же чудеса на свете! Чтобы я боялся собственной армии!
Ваня сочувственно покачал головой и снова закрыл глаза.
— А потом вы куда, в Серебряное царство? — не отставал Пересвет.
— Да.
— Но как же вы туда попадете? — удивился Пересвет. — Ведь оно захвачено!
— Как‑нибудь да попадем, — пожал Ваня плечами, — я, честно говоря, еще об этом не думал.
— Я даже не знаю, что тебе посоветовать, ума не приложу, как попасть к царю Далмату!
— А где сейчас царь Далмат? — вяло поинтересовался Иван.
— Взят в плен в собственном дворце. Он может спокойно ходить где угодно, даже гулять по двору, но медные воины надежно стерегут все входы и выходы, плотной стеной стоят вокруг дворца. Царь Далмат не может выйти, и никто не может к нему войти. Царица Рогнеда, — он помрачнел, — моя мать хочет, чтобы он добровольно передал ей корону.
— Значит, Веста была права, — хмыкнул Ваня, — как же хорошо она знает Рогнеду…
— В чем права? — не понял Пересвет.
— Я боялся, что Далмата убьют, а Веста сказала, что скорее всего Рогнеда просто поставит охрану вокруг дворца, пока царь не согласится отдать ей корону.
— О как, — удивился Пересвет, — твоя подруга не только сильна, но и умна. Кто она?
— Не знаю, — честно ответил Иван, — но она чудесная.
— Чудесная, — согласился Пересвет и снова занялся своей трубкой.
Волчица проснулась. С отвращением отфыркивалась она от дыма, шумно лакала из плошки с квасом — ей неудобно было пить из чаши, и Ваня налил ей квас в миску из‑под супа. Веста долго смотрела на то, как Пересвет снова набивает трубку, и, когда он закончил и приминал табак большим пальцем, мстительно потребовала:
— Нечего засиживаться. Пора идти.
Пересвет сердито на нее посмотрел, но ничего не сказал и послушно начал надевать сапоги. Трубку он вытряхнул прямо на стол и сунул ее обратно за пазуху. Ваня потянулся, встал, допил остатки вина и прихватил на дорожку оставшийся ломоть хлеба.
— Куда теперь? — спросил Пересвет уже на улице. — До вечера еще далеко. У вас есть какие‑то дела?
— Нет, — покачала Веста головой, — а чего ты хочешь?
— Я бы хотел поговорить с царем Кусманом. Может, удалось бы его уговорить поставить оборону, ведь, как я вижу, здесь ничего не знают о предстоящей войне.
— Или не хотят знать, — усмехнулась волчица. — Не беспокойся, царь Кусман прекрасно знает о грядущей беде, но ничего предпринимать не хочет. Так что не трать зря время.
— Знает? — удивился Пересвет, но тут же посерьезнел. — Все же я бы очень хотел с ним поговорить.
— Твое дело, — равнодушно хмыкнула Веста, — только толку с того не много.
— Пусть так, — твердо сказал Пересвет, — но я все же попробую. Покажешь дорогу к дворцу?
— Покажу.
Пересвет сел верхом и пустил коня шагом вслед за Вестой. Ваня шел рядом, положив руку на шею волчицы, молчал, раздумывая о том о сем. Солнце светило изрядно, улицы обезлюдели: всех прогнала прочь дневная жара. Даже собакам и тем лень было лаять; одуревшие куры, распустив крылья, лежали в тени под деревьями. Заливисто горланил петух. Больно было ступать босыми ногами по горячим камням, Ваня морщился, но ничего не поделаешь, приходилось идти дальше.
Подошли к царскому дворцу. Пересвет присвистнул, увидев полуразваленное строение. Видимо, ожидал он чего‑то более величественного, сейчас же выглядел крайне разочарованным.
— Здесь мы тебя оставим, — сказала Веста.
— Почему? — Пересвет был очень удивлен. — Разве вы не пойдете со мной?
— Я не думаю, — фыркнула волчица, — что царь Кусман очень обрадуется, увидев своих пастухов, которые должны, собственно, неусыпно следить за его кобылицами. Кроме того, я‑то уж точно не пойду к царю. Видишь ли, — тут она возмущенно посмотрела на дворец, — Кусман обо мне невысокого мнения. Даже перепутал с собакой!
— Ты не похожа на собаку, — поспешно успокоил ее Ваня, — а царь Кусман просто подслеповат.
— Подслеповат, как же! — возразила Веста, но уже гораздо спокойнее добавила: — Одним словом, ну его, иди сам. Мы уж тут как‑нибудь переднюем. А к вечеру приходи на это же место да нас жди‑поджидай.
Пересвет уже развернулся, чтобы уйти, но тут Иван вспомнил о чем‑то необычайно важном:
— Эй, погоди! — воскликнул Ваня. — Вот, передай ему это.
И он протянул Пересвету свиток, взятый у умирающего воина. Пересвет кивнул, положил свиток за пазуху и быстрым шагом направился к царскому крыльцу. Веста посмотрела как он, ругаясь, поднимается по полусгнившим ступенькам, покачала головой:
— Эх… И чего он Кусману скажет особенного?
Ваня смолчал. Волчица, не дождавшись от него ответа, нетерпеливо прикрикнула:
— Садись давай! Обратно поехали.
Ваня сел. Веста будто нарочно выбрала самый запутанный путь, блуждала по крохотным улочкам, таким узким, что Иван мог бы коснуться руками домов на обеих сторонах одновременно. Наконец волчица оказалась у ворот и медленно вышла из города. Явно с удовольствием пробежала по пшеничному полю, сорвала мимоходом какой‑то листок и быстро сжевала. Вышли к реке, Ваня предложил остановиться и выкупаться. Веста не возражала, и Ваня мигом скинул одежду, оставшись только в трусах, похожих на шорты. Он подошел к воде, опасливо тронул ее ногой и, убедившись, что вода теплая, с гиканьем бросился в речку. Окунулся с головой, вынырнул, проплыл немного, широко взмахивая руками. Снова нырнул, на этот раз задержался под водой подольше, открыл глаза и увидел прямо перед собой крупную рыбу, мрачно на него глядящую. Ваня почесал рыбе бок, удивился тому, что она не думает от него уплывать, и быстро поднялся наверх.
