Светлана Багдерина - Иван-Царевич и С. Волк
— Велик Памфамир-Памфалон! — выдохнула, как один, ритуальные слова толпа.
— И все вы знаете, что этот талисман был утерян во время той роковой битвы, которая унесла жизни моего брата и племянника, — присоединился к священнику король, вытирая батистовым платочком красное нахмуренной лицо. — И кто бы не говорил, что он — пропавший инфант, будет он только клятвопреступником и низким подлецом, эксплуатирующим светлое имя моих драгоценных родичей, да будет земля им пухом.
Серый понял, что даже если Гарри и сумел передать Иванушке их побрякушку, все равно — это конец. Если этот святоша не врет, проверки она не выдержит. А если врет — тем более… Ну, что ж, слончик, давай, поскакали. Помирать — так с музыкой… Хотя, если взять в заложники короля — мы еще…
— Так посмотрите у него на шее — и дело с концом!
Черт бы его побрал, этого Санчеса! Дурак! Мало того, что он перед моей зверюшкой встал…
— Посмотрите!!! — дружно взревела толпа.
— Ваше первосвященство! Проверьте!
— Молчать, чернь!!! — зычно гаркнул Шарлемань. — Никакого медальона и него быть не может! Только что вам объяснили!
— Эй, палач! — крикнул Сержио.
— Пусть убедятся, — ласково улыбнулся, потупив взор, Маджента. — Больше не будут распускать нелепые слухи, — прибавил он потише.
Король на мгновение заколебался, потом решительно шагнул к осужденным, повернулся к толпе и раздраженно рявкнул:
— Ну, который?
— Санчес, отойди! — звучно зашипел Волк, сползая, чтобы укрыться за левым боком слона. — Отойди, болван!!!
— Который справа! — выкрикнул кто-то.
Шарлемань подошел к Ивану, рванул тунику у него на груди — и взорам толпы предстал какой-то медальон. Странный… Деревянный, что ли?..
— Ну? — торжествующе вопросил монарх, дергая за шнурок. — Этот?
По толпе прокатилось разочарованное «у-у-у».
— Палач!.. — снова вступил Сержио.
— А лотранец? — не унимался кто-то.
— Отойди, Санчес! Последний раз говорю! Потом — извини…
— Что?..
— Лотранец еще остался!
В толпе близ оцепления поднялась какая-то возня, но никто, даже лучники на крышах, ничего не видели — люди, затаив дыхание, не сводили глаз со второго принца.
— Ха! Этот лотранский мерзавец! Уж его-то мать нашла на помойке, тут и сомневаться нечего!!! Ха-ха-ха! Смотрите! — и король одним движением волосатой руки разодрал тунику на втором узнике. — Смотри… те…
На мускулистой немытой груди юноши блестнуло золотом.
— Украл, наверное, — процедил Шарлемань и с ненавистью дернул за цепочку.
Потом еще раз. И еще. И еще.
И каждый раз рука его проходила сквозь нее, как будто сотканная из воздуха.
И где-то в глубине маленького сморщенного мозга разъяренного монарха начало зарождаться страшное понимание того, что бы это могло значить.
— Казнить их!!! — взвизгнул Шарлемань. — Палач!!! Нет, я сам… ой!
Ошеломленный монарх повалился на помост, а из-за спины его выскочил Серый со скипетром в одной руке, и мечом в другой. Одним молниеносным движением, не давая никому опомниться, он прикоснулся Камнем Власти к амулету на груди Кевина Франка, и маленькая алая искорка на золотом диске вспыхнула, как новорожденная сверхновая.
Но затмевая ее блеск, могучим багровым светом засиял сам Камень.
— Чудо!!! — взревела толпа.
— Чудо!!!
— Чудо!!!
— Инфант жив!!!
— Инфант!!!
— Долой узурпаторов!!!
— Хвала Памфамиру-Памфалону!!! — и, смяв гвардейцев, герольдов и придворных, люди ломанулись к помосту.
— Измена! — возопил кронпринц. — Быдло! Все назад!!!
— От быдла слышу, — неприятно улыбаясь, двинулся к нему Волк.
Его высочество отшатнулось, споткнулось, покачнулось, стало падать, но ухватилось за все еще связанного по рукам и ногам Кевина Франка (или инфанта Шарлеманя?) — и тут в его руке сверкнул кинжал.
— Еще шаг — и я перережу этому ничтожеству глотку!
Толпа замерла на месте.
— Брось меч, ты, вор!
— Если ты имеешь ввиду меня… — начал было маневрировать Волк, но Сержио нажал чуть посильнее, и из-под клинка заструилась кровь.
— Назад!!! Я не шучу — я убью этого ублюдка, если кто-то хоть поше…
Кронпринц так и не понял, откуда прилетела стрела.
И это было последнее, что он не понял в своей жизни.
— Смерть предателям!!! — донесся восторженный вопль откуда-то сверху.
«Памфамир-Памфалон?» — пришло почему-то на ум Серому. — «А он у них не церемонится с неугодными…»
— Да здравствуют королевские стрелки!!! — донеслось все также сверху, но откуда-то левее… правее… и сзади… И этот клич подхватила вся ликующая толпа:
— Да здравствуют королевские стрелки!!!
— Да здравствует инфант Шарлемань Семна… Восемнадцатый!!!
— Не инфант!
— Король!
— Горько!.. Горько!..
* * *В комнате, обитой мехом планирующей белки, было довольно комфортно. Солнечные лучи, проходя через пестрые витражи, разноцветными веселыми заплатками ложились на местами поеденные молью стены и покрывала шатт-аль-шейхских диванов. Инкрустированный драгоценными породами деревьев низкорослый коренастый столик буквально ломился от всяческих яств — уже пару раз приходилось вместо хрупнувшей ножки подкладывать стопку-другую инкунабул. Толстая, разморенная полуденной жарой муха, брюзгливо жужжа, лениво постукивалась о стекло. Было радостно, уютно и пыльно.
Полулежа на импортном диване и поглощая очередной банан в шоколаде с кокосовой стружкой и апельсинговым сиропом, развалился князь Ярославский.
Скрестив по-тамамски ноги, на ковре за столиком сидели Иван-царевич и Шарлемань.
На соседнем диване, не сводя влюбленных глаз с короля, примостилась с рукодельем королева Вондерландская.
— …Я не могу принять твоего предложения, — говорил король. — Ты — мой друг. Но, даже если бы ты им не был, после всего, что вы сделали для нас… — долгий, полный обожания, взгляд в сторону Валькирии, — …и для наших королевств, я никогда не возьму с тебя никаких денег. Ты должен забрать их обратно. Птица и так твоя. Это — мой подарок тебе и твоей державе.
— Но Фр… К… Шарль, — протестующе воздел к потолку руки Иванушка. — Во-первых, это Сергия ты должен за все благодарить — если бы не он — наши головы сегодня украшали бы дворцовую ограду. Я тут не при чем. А во-вторых, если ты не хочешь принять деньги за птицу — прими их как свадебный подарок. От этого-то ты не сможешь отказаться!
— Хитрый ты, царевич, — вздохнув, улыбнулся Шарлемань Восемнадцатый. — От этого — не смогу. А про князя будет отдельный разговор. Не думай, что я забыл о твоей роли во всей этой истории.
Волк постарался и изобразил смущение, которое при выключенном свете ночью даже сошло бы за настоящее.
— Для князя у нас с Валькирией особый подарок.
— Какой? — впервые Волк проявил интерес к чему-то, помимо десерта.
— При помощи него вы сможете покинуть Мюхенвальд, не дожидаясь, пока осада будет снята.
— Но разве…
— Нет, — грустно покачал головой молодой король. — Ушли только лотранцы, отдав нам все свои припасы. Герцог Вольдемар расскажет все, что произошло здесь, моим родителям… приемным. Как странно… Как вы догадались, что все было именно так… Я, честно говоря, и раньше подозревал, что не все ясно с моим рождением, но мне никогда никто ничего не говорил, и я своими сомнениями ни с кем не делился… А тут у меня как будто пелена с глаз спала! Сэр Сергий, вы просто кудесник!..
— Это не совсем я… — скромно отрекся от славы Волк. — Вернее, совсем не я. Это тут у нас был один… кудесник… не на ту букву…
— А на какую? — удивилась королева.
Серый подавился бананом.
— На «Ч», — быстро вставил Иван, показав исподтишка князю кулак.
— А где же он? Почему его не было на свадьбе?
— Он, скорее всего, попозже объявится. После моего отъезда, — предположил Волк.
— А, кстати, — вспомнил Иван, — ты, насколько я помню, предлагал шантоньцам мир, выплату репараций и контрибуций…
— Они не согласны.
— Но почему?! Ведь эту войну развязал узурпатор, и теперь, когда он сидит в подземелье вместе со своим драгоценным Айсом… А, понял! Они требуют их выдачи!
— Да не их… — неохотно проговорил Шарлемань.
— А кого?
— Ты знаешь, из-за чего начались шантоньские войны? Самая первая?
— Да, конечно. Шарлемань Шестнадцатый — твой отец — напал на своих соседей, чтобы отнять у них одно из чудес света — златогривого коня. И отнял. Правда, я не уверен, что с ним случилось потом…
— Шантоньцы не принимают предложений о мире и деньгах потому, что им нужно не это. Они хотят получить своего коня назад. А коня нет — Томас обменял его у шатт-аль-шейхского халифа на жар-птицу.
— А вы не пытались предложить им обратиться к этому халифу? — поинтересовался Волк.
