Владимир Пучков - Черти поневоле
— Серый! — сказал он, сцепив зубы. — Запри люк!
— Какой люк? Шеф, ты о чем? — всполошился Серый.
Эдик ткнул пальцем в потолок:
— Вот эту штуковину. На задвижку, видишь? И не задавай вопросов. Особенно о колбасе!
Поняв, что шеф заговаривается, Серый дотянулся до задвижки и запер люк, совершенно не понимая, зачем это надо.
— Молодец! — похвалил Эдик. — Теперь пошли в дом!
Они приоткрыли дверь, огляделись и зашли в комнату. На взгляд Эдика, здесь было слишком много мусора: какие-то дурацкие приборы, провода и всякая научная дребедень. У шефа зачесались руки смести все это к чертовой матери, но времени на такие занятия не было. Слишком долго они провозились во дворе, а сокровищ еще не нашли. Поэтому Эдик обошелся сущим пустяком: самолично отодрал несколько проводков, получил удар током, но уже не обратил на это внимания, только помахал в воздухе ладонью, отгоняя запах горелого мяса.
В следующей комнате проводов было меньше. Сундуки с сокровищами стояли возле стены, там, где Серый и Толян их увидели в первый раз. На одном из сундуков лежала пудовая гиря.
— Смотри-ка, придавили, чтобы никто не упер! — развеселился Толян. — Вот лохи!
— Они ж не рубят! — усмехнулся Серый. — Думают, что мы эту дуру не поднимем! Ха-ха! — Он схватил гирю, словно пушинку, снял ее с крышки сундука и поставил на пол. Минуту браток стоял, нагнувшись, а затем распрямился, по-прежнему сжимая гирю в руке.
— Ты чего замер? — обозлился шеф. — Поиграться захотелось? Ну так играйся! — Подскочив к сундукам, он раскрыл их и затрясся, как в лихорадке. — Екарный бабай! Едрена сила!
Сундуки были доверху набиты сокровищами.
— Серый! — в восторге крикнул шеф. — Беги в сарай к механику, посмотри тележку! Найдешь, тащи сюда, будем вывозить!
Серый растерянно посмотрел сначала на него, а потом на гирю, с которой все еще никак не мот расстаться.
— Ты че, оглох?! — рявкнул Эдик. — Одна нога здесь, другая — там! И брось свою идиотскую гирю!
— Не могу, шеф, рука прилипла! — простонал Серый. — Они ее клеем намазали!..
— Каким клеем? — разозлился шеф. — В такой момент шутить вздумал! А в лоб не хочешь?
На глазах у Серого выступили слезы. Он поставил гирю на пол и попытался отодрать пальцы. Пальцы не отдирались. Увидев, что Серый и в самом деле влип в неприятности, Эдик испугался.
— Пацаны, помогите ему! — скомандовал он.
Толян и Колян бросились помогать Серому, но, сколько ни старались отодрать пальцы другана от гири, не могли.
— Мертво сидит! — заявил Толян, вытирая со лба пот.
— Железно схватилось! — подтвердил Колян.
Шеф думал недолго.
— Плевать, — сказал он, — дома разберемся. А сейчас взяли сундуки и потащили! Вы вон тот, большой, а мы с Серым этот, поменьше.
Серый попытался вытереть прилипшей гирей слезу, но не смог.
— Что делать, шеф? — едва не рыдая, простонал он.
— Что делать, что делать… Сундуки тащить, — рыкнул Эдик, но тут же смягчился. — Не боись! Придем домой, отпарим. Слово даю!
Серый слегка повеселел и схватился свободной рукой за ручку сундука.
Кряхтя и надрываясь, бандиты потащили сундуки на улицу. Толян метнулся в сарай и через минуту, к всеобщему восторгу, выкатил тележку. Занялись погрузкой.
А в это время Костя и Евстигнеев тщетно пытались открыть крышку люка. Шлоссер наблюдал за ними, пока ему не надоело.
— Зря стараетесь, — сказал он наконец, — у меня так: если заперто, уже не отопрешь. Будь спокоен!
— Голова! — саркастически произнес Евстигнеев. — Вот теперь думай, что делать. Бандиты уходят!
— Придумал! — сказал Шлоссер. — Гаврилу я отослал к Полумракову, так? Утром он придет и откроет!
— Утром он придет и примется с ходу отрабатывать приемы штыкового боя, — возразил Евстигнеев.
Костя подбежал к окну.
— Уходят! — крикнул он. — Сундуки в тележку погрузили!
— Вместе с гирей уходят? — невинно осведомился Шлоссер.
— Вместе! — нехотя ответил Костя. — У кого с собой есть мобильник?
Друзья переглянулись. Евстигнеев хлопнул себя по карману:
— Нет, не взял!
— Растяпы! — Костя стукнул кулаком по балке и тут же затряс рукой.
— Это помогает, — улыбнулся Шлоссер. — Особенно от злости. Вообще-то можно вылезти на крышу, но можно и шею сломать. Все зависит от акробатических способностей.
— Это он так шутит, — сказал Евстигнеев. — Можно спуститься через слуховое окно, но нужна веревка.
— Точно! — обрадовался Костя. — Здесь столько всякой рухляди. Неужели веревки не найдется?
Друзья принялись лихорадочно копаться в техническом старье. Перерыв все до основания, они не нашли ничего подходящего. Единственной вещью, которую удалось опознать, был детекторный приемник, к которому была присобачена какая-то труба.
— Будем ждать, — сказал спокойно Шлоссер и уселся на пустой ящик.
Между тем бандиты пролезли сквозь ворота и скрылись во мраке. Вскоре оттуда донеслись какие-то крики и звук подзатыльника. Затем все стихло.
— Подрались, что ли? — пробормотал Евстигнеев, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
— Наверняка, — сказал Костя, — деньги их вообще с ума сведут.
— Сейчас они сядут в машину, и только их и видели, — буркнул Евстигнеев.
Костя посмотрел на Евстигнеева и странно усмехнулся:
— Никуда они не денутся, — уверенно сказал он. — Леший своим зельем весь лес окропил. От-ворот-поворотное называется! Никто уехать не сможет…
В этот момент послышались быстрые шаги, крышка люка распахнулась, и в проеме показалась голова Лисипицина. Он посмотрел на друзей и сладко улыбнулся, растягивая рот от уха до уха.
— Доброго здоровьица, Федор Семенович! Вы уж извините, но оказался, так сказать, случайным свидетелем. Да-с! — Тут Лисипицин сделал серьезную мину и трагическим голосом продолжил: — Когда я увидел, что от вас кто-то выбежал с сундуками, то сразу подумал, что это воры! Попытался, конечно, их остановить, и вот результат! — Он снял шляпу и продемонстрировал здоровенную шишку на макушке. — Гирей, понимаешь, прямо по голове! И что за молодежь пошла! А вы-то как? Живы?
— Живы! — сказал Шлоссер, быстро спрыгивая вниз. — Рудольф Адольфыч, ты молодец! Без тебя мы бы тут до утра куковали! Так что тебе по всему полагается награда. Поставлю перед директором вопрос о твоем досрочном освобождении.
— Рад стараться! — молодцевато гаркнул Лисипицин.
— Так держать! — сказал Евстигнеев, веселясь от всей души. — Значит, гирей, говоришь?
— Приласкал, сучий сын! — скривился Рудольф. — Наверное, специально украл, чтобы по дороге отбиваться!
— Это уже детали, — сказал Шлоссер. — Ну что? Пойдем брать с поличным наших домушников?
— Да как же мы без милиции? — испугался Лисипицин. — А может, у них ружье? Или даже эти, как их?..
— Пистолеты, — подсказал Костя.
— Во-во! Пистолеты. Без милиции никак нельзя. Да и незаконно это!
— Ты о законе не думай, — серьезно сказал Шлоссер. — Мы сами себе закон. Отныне будем действовать, как на Диком Западе. Тем более что представитель закона у нас есть! — Он кивнул на Костю, и тот послушно раскрыл бордовые корочки.
— Ах, ну да! Конечно! — Лисипицин снова расплылся в улыбке. — Только как мы их теперь найдем? Они небось приезжие? Сели на машину и тю-тю!
— Тю-тю! — передразнил его Костя. — Они у Маланьи дома!
— У Маланьи? — Лисипицин сделал круглые глаза. — Вот новость так новость! Тогда все ясно!
— Что именно? — строго спросил Шлоссер.
— Рыбак рыбака видит издалека, — сказал Рудольф. — Она сама бандитка. Людей помоями кормит!
— Это каких же людей? — прищурился Евстигнеев.
Лисипицин понял, что проговорился и принялся нести всякую чушь:
— А разных! Говорят, ловит на улице и насильно кормит! Проверяет, как на кошках. Если не отравится, то свинье дает.
— Интересно, откуда у вас такие сведения? — спросил Костя.
— Я улицу мету, многое замечаю, — пояснил Рудольф, — еще и не то могу порассказать. Экскаваторщик Агафонов, например, Люську-насос заставлял догола раздеваться, якобы скульптуру лепил, а на самом деле за ней голышом по саду бегал. А его жена им в это время магнитофон заводила! Это же разврат!
— Это не разврат, — сказал Евстигнеев, — это аморалка. Разврат, это когда…
— Хватит трепаться, — перебил его Шлоссер. — Пойдем к Маланье, пока она спать не легла!
Они бодро вышли за калитку, только Лисипицин плелся нехотя, мучимый самыми противоречивыми чувствами. Сначала ему очень хотелось получить свою долю. Но получил он вместо этого гирей по голове. Теперь ему хотелось отомстить. Однако с каждым шагом чувство мести притуплялось, а чувство жадности усиливалось. Теперь в его голове медленно зрел план, как бы выдать механика с друзьями браткам и получить свою долю в виде полновесного золота.
Дом Маланьи был погружен во тьму. Слабое зеленоватое свечение время от времени пробегало по окнам и гасло.
— Где они квартируют? — строго спросил Шлоссер.
