Антон Мякшин - Бой бес правил
— Если б я тебе не перечил, ты бы добрался до спирта и сровнял бы город с землей, — угрюмо проговорил Петро Карась.
— А где спирт? — тут же оживился я.
— Э-э… нету! Нету! — в один голос загомонили политрук и ординарец.
— Врете ведь…
— Никак нет!
— А, не важно…
— Так точно, товарищ Адольф… то есть товарищ Чапаев… то есть Адольф…
Я хотел было обидеться, но передумал. Я прислушался к себе. В самом деле, кто я сейчас? Вроде бес Адольф… Вот и рога на месте, и копыта, и хвост… А с другой стороны — разве мог прежний бес оперативный сотрудник Адольф вести себя так безобразно? Помешательство какое-то… Я вспомнил, как мутузил Огонькова, как загнал на дерево Карася, как даже пытался руку поднять на Анну!.. И мне стало стыдно. Как-то сразу навалилась смертельная усталость.
Что же делать? Вон Анна идет в освобожденный город, на меня не смотрит… За нею плетутся лешие, домовые, оборотни…
— Анна! — подбежал я к своей кикиморе. — Я насчет того дебоша в штабе… Понимаешь…
Дивизия в страхе шарахнулась в разные стороны.
— Отстаньте, товарищ комдив, не подходите! — вскрикнула Анна, отступая. — Отстань… Адольф… Или как вас еще называть… Вы что, не видите? Бойцы вас боятся.
— Боятся… А… ты?
— И я, — вздохнула Анна. — Как же мне еще быть, если я не знаю, кто вы такой на самом деле? Бес Адольф? Комдив Чапаев? А вы-то сами знаете?
На этот вопрос ответить я не мог. Дивизия борцов за освобождение шустро всосалась на городские улицы. Огоньков и Карась, переглядываясь, отступали туда же. Заметно было, что им жутковато оставаться со мной наедине.
И горькое чувство безграничного одиночества захлестнуло меня. Словно неизбежное похмелье после буйного праздника, который я только что устроил для всех присутствующих.
— Ну и пожалуйста! — крикнул я по направлению к безмолвным домам Ближне-Камышинска. — Ну и идите! Завоевал для вас город, радуйтесь! Соединяйтесь с вашей Первой Конной армией, победоносно шествуйте дальше на юг! Сокрушайте Барона! Тогда вам не понадобится ваш боевой командир! Вам, наверное, нового комдива назначат! А я… Хоть бы помогли разобраться мне! Хоть бы пожалел меня кто-нибудь! Думаете, мне в радость это проклятое раздвоение личности? Да я и сам не понимаю, кто я такой и что мне с самим собой делать!!!
Никто мне не ответил. Тихо было вокруг. С грохотом завалилась и рухнула моя Пизанская башня. Измученные солдаты гарнизона — кто еще мог ходить — спешно заковыляли прочь, стараясь по возможности не привлекать мое внимание стонами и жалобами. Я их не удерживал. Я просто опустился на истоптанный, грязный снег и закрыл глаза, мечтая лишь о том; чтобы кто-нибудь из беляков подкрался ко мне сзади и мстительно пырнул кинжалом. Так плохо было мне… Что же я, виноват, что ли, в том, что проклятый Чапаев, чья личность ловко слилась с моей собственной, заставляет меня выкидывать всякие дикие штучки? Виноват, да?
Вот лягу сейчас на снег и замерзну к любимой моей чертовой бабушке Наине Карповне. Да, именно так и поступлю… Нет, здесь слишком холодно замерзать. Лучше переберусь в покалеченный танк, там теплее. Поселюсь тут, за городом, окончательно одичаю, стану местной достопримечательностью, по ночам буду выть на луну и грызть землю в припадках буйной агрессии, когда личность Василия Иваныча станет брать верх над моей… Будь проклят Черный Барон со своими планами захвата верховной власти над страной, будь проклята вся преисподняя, пытающаяся использовать страсти человеческие себе в угоду… Все, хватит. Надоело, господа-товарищи… Надоело!
— Адольф! Эй, ты живой там?
— Мертвый я. Отстаньте. Нет меня.
— Хватит дурака валять, вылезай!
— Не вылезу!
— Вылезай, говорю, а то за хвост вытащу!
Я открыл глаза. Приподнялся, стукнувшись головой о какую-то железяку. Наверху в проеме открытого люка маячила украшенная маленькими остроконечными рожками голова. Утреннее солнце уронило на дно танковой кабины слабенький голубой луч. Заснул я, что ли? Всю ночь тут и проспал? Бр-р, холодно-то так… Наверное, это английский танк, здесь не предусмотрено устройство подогрева для суровых условий российской зимы. И вправду замерзнуть немудрено…
— Адольф!
— Филимон, ты, что ли? — узнал наконец я голос.
— Я! Ты вылезешь или нет?
Филимон вернулся! Расстались мы с ним не при самых лучших обстоятельствах, но это ничего не значит. Поможет? Поймет меня как бес беса… Хотя бы слово утешения скажет…
Я проворно выкарабкался наружу… и застыл на башне, вцепившись руками в покореженные поручни.
Танк со всех сторон окружали солдаты в царских мундирах. В два ряда. Солдаты первого ряда стояли, опустившись на колено, винтовки держа на локте. Солдаты второго целились в меня с плеча. Не самая лучшая утренняя картинка для несчастного беса, удрученного одиночеством и раздвоением личности. Вот тебе и утешение…
Филимон спрыгнул с брони на снег, натянул на голову мохнатую шапку.
— Рога мерзнут! — пояснил он. — Ну вылезай, вылезай, чего застрял…
— А это что за оглоеды? — спросил я. — Зачем тебе свита понадобилась?
«Оглоеды» обиженно зароптали.
— Ти-ха! — прикрикнул на них Филимон и добавил, повернувшись ко мне: — Да не обращай внимания… Это так, на всякий случай.
— На какой такой случай?
— Не прикидывайся ты дурачком, — поморщился бес — Мне уже порассказали о твоих подвигах. Я и не предполагал, что слияние личностей оперативного сотрудника Адольфа и желтого комдива Чапаева даст такой взрывоопасный эффект… Ты себя сейчас хорошо чувствуешь?
— Вроде неплохо…
— Не тянет выпить, покуролесить, разогнав батальон-другой, потом снова выпить и бантиками завязывать дула вражеских пушек?
— Вроде не тянет.
— Ну и хвала Владыке, раз так… Отряд! Слушай мою команду: вольно!
Солдаты опустили винтовки.
— Эй, погоди! — спохватился я. — Откуда здесь белогвардейцы? Насколько я помню, вчера город был скоропостижно завоеван самой что ни на есть красной дивизией борцов за свободу малых Темных народов.
— Так то вчера было… — откликнулся Филимон. — Теперь у нас большие перемены.
Тон его меня насторожил.
— Что за перемены? А где Анна, где Карась, где товарищ Огоньков? Где моя дивизия?
— Живы они… Ну по большей части. Сейчас в безопасности. Вылезай, неудобно же так разговаривать, когда ты на этой консервной банке маячишь.
Я спустился с танка. Потянулся, не забывая следить за бряцающими винтовками солдатами.
— Ну рассказывай, — хлопнул меня по плечу Филимон.
— Это ты рассказывай. Я что-то не очень еще… проснулся. Когда они… вы… успели город захватить?
— Ночью, говорят тебе.
— А что ж выстрелов не слышал? Неужели так крепко спал?
— А не было выстрелов, — пожал плечами Филимон. — Штурм прошел без единого выстрела. Героическая дивизия обезоружена. Командный состав сидит в подвале, а рядовые бойцы — там же, где и остальные военнопленные, — в помещении старого зоопарка… — он хихикнул, — в вольерах и клетках.
— Ничего себе… А откуда эти «остальные военнопленные»? Что кроме моей дивизии кто-то еще попался?
— А как же. Первая Конная армия. Мы ее по дороге прихватили. Представляешь, идем себе Ближне-Камышинск. перехватывать, а тут на горизонте снежная пыль столбом. И кони ржут как сумасшедшие… Ну, чтобы крюка лишнего не давать, погнали мы их перед собой, впустили в город, сами следом вошли и уж всех сразу повязали. Время, понимаешь, экономили…
— Нам… Мы — это кто?
— Легион Черного Барона! — отчеканил Филимон.
Мне что-то поплохело. Вот и воюй с таким противником. Боевую мою дивизию без единого выстрела захватили. Первую Конную армию расколошматили походя, ненароком — только потому что она по дороге попалась. А Анна? А Карась и Огоньков? Им, наверное, досталось… Не могли же они сдаться в плен без всякого сопротивления?
— Да ты не волнуйся! — Приобняв за плечо, Филимон вел меня к городу. — Главное — не волнуйся. Волноваться тебе вредно. С твоими драгоценными людишками ничего не случилось. Пока… Живы-здоровы, чего и тебе желают. Все идет по плану. Эффект двукратных перемещений в параллельный мир налицо. Черный Барон почти уже и не сердится на тебя. Еще один разик осталось прокатиться тебе, Адольф, на Кристалле. Полное слияние личностей. А там и финальная схватка с Бароном. Врежет он тебе по сопатке, признаешь себя побежденным — и готово дело. Поедешь обратно в контору. Нервишки подлечишь. Я тебе премию выпишу за ударный труд. Отпуск, само собой, за счет организации. Ну почетная грамота и благодарность в личное дело. Расслабься!
Как-то не получалось у меня расслабиться. И лязг винтовочных затворов за спиной, вкупе с пыхтением и многоногим топотом моих конвоиров, комфорта нашей прогулке явно не добавляли. Зато Филимон выглядел веселее некуда. Посвистывал что-то, весело поглядывал вокруг.
