Виктор Баженов - Дело «Тридевятый синдикат»
— По русскому обычаю гостя встречают за хорошим столом… — проговорила Смерть, обворожительно улыбаясь Илье. Капитан начал делать отчаянные знаки Паромщику, но Смерть-очаровашка остановила его: — …но так как я гостья все-таки нежданная, у меня все с собой. Твои друзья снабдили.
Из маленького ридикюля начали вылетать бутылки эликсира, сопровождаемые самой разнообразной закуской. Они энергично столкнули деловые бумаги дьявола со стола, и через несколько мгновений стол был накрыт.
Илья облегчённо вздохнул.
— Хоть я сегодня и отдыхаю — праздник, с самим папой познакомилась, — от одного маленького дельца все же не отказалась. Тем более что по пути.
— Какого дельца? — не удержался Люцифер.
— Совсем маленького. Заказали мне тебя, Люцик. Я бы не взялась. Заказчик маленький, но за ним очень уж большие люди стоят. Не смогла им отказать.
— Кто заказчик?!! — Люцифер от страха и возмущения даже начал трезветь.
— Ежиха, — сообщила Смерть. — Очень ты её мужика обидел.
Дьявол с грохотом бухнулся в обморок. Однако подручные Паромщика долго ему в нем валяться не дали. Эффективный метод пощёчин и поливка головы эликсиром быстро привели его в чувство.
— А мы не можем с ней договориться? — слабым голосом спросил он.
— Как? — поинтересовалась Смерть.
— Я ей её ёжика, она мне жизнь.
— Если б только в ней было дело. — Смерть вздохнула. — Но ты ведь серьёзным людям дорогу перешёл. Одним ёжиком не отмажешься.
— Двух даю, — ляпнул дьявол, который после обморока соображал ещё туго.
— При условии, что вторым ёжиком будет папа, — согласилась Смерть, — тем более что не по закону ты его взял. Не в твоей он власти.
Из ридикюля вынырнул договор Кощея.
— Твоя подпись?
— Моя.
— А говоришь, слово своё держу, — укоризненно сказала Смерть. — Чёрным по белому написано: если до Буяна дойдёт Илья живой да с острова её увезёт, — всё, твоя игра окончена. А ты…
— Не виноватый я!!! Он сам пришёл!!!
— Ну, значит, сам и уйдёт, — улыбнулась Смерть. — Да что мы все о делах да о делах? Люцик, разливай!
24
Дверь уже почти не держалась на петлях. Кто-то усиленно таранил её руками, ногами и остальными частями тела.
— Папа, сегодня последний день твоей жизни… — Бывалый пьяно икнул, на его усы закапали слезы.
— Он хотел сказать, свободной жизни, — уточнил Балбес и зарыдал, уткнувшись в камуфляжку капитана.
— Мы все этого хотели, — всхлипнул Трус, — но как это трудно — провожать друга в последний путь.
— Блин! Мужики! Это что, похороны или мальчишник?
— Это хуже!!! — взревел Горыныч всеми тремя головами. — Увезёшь Марьюшку, и только тебя и видели! А что ж мы без тебя делать-то будем?
Дверь содрогнулась в очередной раз, но все же выдержала.
Самым трезвым участником этого пёстрого сборища был, как ни странно, главный виновник торжества. Выдернув отца-основателя из адских подземелий, синдикат позаботился о том, чтобы он с утра предстал перед невестой в достаточно респектабельном виде. Ягуся в этом вопросе была мастак. Но затем рассудили, что если «папу» отдать сразу на растерзание влюблённой принцессе, то они его точно скоро не увидят. А потому официальной версией, которую и представили Василисе и её сестрице, стало следующее. Потрясающий чародей, «папа» своим диким волшебством одолел Люцифера, перенёс Марьюшку со всем заныканным попутно имуществом, в которое входят:
• Избушка Яги — 1 шт.
• Дуб вековой с раритетной цепочкой из чистого золота, по которой сам Гена хаживал, — 1шт.
• Семейство принудительно интернированных белок, которые категорически отказались жить в эмиграции, и…
• …и, разумеется, самого себя, настояв при этом, что, прежде чем отдать своё сердце прекрасной Марье-искуснице, он должен дать цеу славной команде тридевятого и вдохновить её на новые подвиги на благо любимой родины. Так родился мальчишник, на котором единственной дамой была Баба Яга, мальчишник, на который рвались все посвящённые и непосвящённые, но доступ, как вы сами понимаете, был весьма ограниченный.
— Господа! Леди энд джентльмены, — заговорил Илья, приветственно поднимая рюмку эликсира. — Хочу отчитаться о проделанной работе. Возможно, не все из вас знают, что прибыл я сюда на этот раз не просто так, а по приглашению моей будущей супруги Марьи-искусницы для расследования деятельности преступной группировки.
Мальчишник насторожился.
— Как у нас заведено, я этому делу дал название — «Тридевятый синдикат».
Илья с улыбкой окинул взглядом настороженные физиономии своих друзей.
— Результаты неплохие, — Илья ещё раз выразительно посмотрел на присутствующих, — действиями вашими я доволен… уважаемые члены тридевятого синдиката.
— Папа! — Илья затрепыхался в объятьях царя-батюшки. — Я в тебе не сомневался!!!
— Ещё по одной за папу!!! — завопил Соловей.
— Есть только два замечания, — Илья поднял руку, привлекая внимание, — пока вы ещё в форме…
Тридевятый синдикат не хотел ничего слушать. Даже того, что входная дверь уже пошла трещинами, никто не заметил. «Папа» с ними. «Папа» их поддержал. Когда страсти слегка улеглись, капитан продолжил свою речь:
— Первое. На одном эликсире далеко не уедешь. Осваивайте новые технологии, нахально свистнутые по блюдечку и другим вашим магическим аксессуарам. Хотя я плагиат и не очень уважаю, но в вашем случае это оправданно. Моему миру это, во всяком случае, не повредит. Второе. Бизнес должен быть честным. Я сегодня с утреца покопался в бухгалтерии нашего министра финансов и долго чесал репу. — Илья погладил свою пышную шевелюру. — Ваше Бессмертие, — обратился он к «факиру», который восседал в кресле в качестве якобы почётного гостя, — по-моему, это вы отвечаете за импорт?
Кощей, вальяжно развалившийся в своём кресле, подпрыгнул как ужаленный.
— Ай да папа! — восхитилась Яга. — Ничего от него не скроется!
— Я так и думал! — грохнул по столу Иван.
На этот раз стол сработали настолько массивный, что он не поддался натиску царской длани.
— Сколько ты там насчитала, бабушка? — Балбес засучил рукава. — Три тыщи процентов?
Кощей понял, что дело пахнет жареным. Бить будут долго и больно. Возможно, рогами и копытами. А так как яичко при нём, то это чревато. Как настоящий игрок, он пошёл ва-банк.
— Папа! — Кощей шмякнулся тюрбаном об стол. — На чёрный день копил! Для родного синдиката! — Накопить на чёрный день за это время Кощей умудрился столько, что порой и сам с нетерпением ждал наступления этого дня. — А в доказательство своей преданности, — Его Бессмертие всхлипнул от избытка чувств, — доверяю тебе самое дорогое! Самое ценное, что у меня есть! За большие деньги выкупил… — Кощей запустил руки в шаровары, выудил оттуда яичко и почтительно преподнёс Илье. — У тебя надёжней будет, — шепнул он на ухо капитану, — но ты береги его. Как зеницу ока береги!
— Ура!!! — дружно завопил тридевятый синдикат.
— Сколько там у тебя на чёрный день схоронено? — засуетился Чебурашка, вытягивая из портфеля свой любимый «куркулятор».
— Где? — нетерпеливо теребил «факира» Соловей.
— Ну надо же! Опять вывернулся подлец, — добродушно засмеялась Яга.
И тут дверь наконец-то рухнула. В залу ввалился мертвецки пьяный отец Митрофаний, помахивая кадилом.
— Благословляю папу и иже с ним… — завыл он во всю мочь своей лужёной, пропитой глотки.
Половину синдиката как корова языком слизала. Банкет продолжился в усечённом составе. Благословение святого отца выдержали лишь те, у кого на груди блестел крест. У «папы» он теперь был. Массивный, серебряный и абсолютно холодный, что лишний раз доказывало, что вокруг были только друзья.
* * *Отец Кондратий с трудом слез с телеги.
— Ну зачем так гнать было? — сердито загудел он на сотника. — Всю душу из меня вытрясли.
— Дело спешное, батюшка. — Сотник соскочил с коня.
К телеге подлетел служка:
— Батюшка, скоро начинаем. А вам ещё переодеться надобно.
— Охо-хо, грехи наши тяжкие. Дорога дальняя. Притомился я, отрок. Как службу вести буду… не знаю. Сын мой, — обратился он к Авдею, — ты мою корзинку с лекарствами прихватил?
— А как же. Вон, у Федулки.
Федула дорожная тряска не проняла. Он мирно спал на сене, подложив под голову валенок и нежно обняв корзинку с лекарствами отца Кондратия.
— Кто это, отче? — полюбопытствовал служка.
— Звонарь мой, — пробасил отец Кондратий, — вместе службу справлять будем. Он уже под меня подстроился. Всё наизусть знает. Ни одного лишнего удара не сделает.
Тут отец Кондратий замолчал, сообразив, что слегка перехвалил своего подопечного.
— Тогда поторопимся, отче. Принимайте своё лекарство… — Юный служка схватился за корзину — и отлетел метра на три. Валенок, только что служивший звонарю подушкой, плотно засел на его ушах.
