Лоуренс Уотт-Эванс - Отмеченный богами
В 1092 году — году, когда последний раз говорили оракулы, — у Беретрис было прекрасное здоровье, и о будущем наследнике вопрос не ставился.
Теперь же её здоровье оставляло желать лучшего. Расстройство пищеварения было явно угрожающим, и оно постоянно усугублялось. Доктора демонстрировали свою неспособность установить причину болезни и вели между собой бесполезные споры. Смерть могла явиться к Беретрис в любую минуту. Пришло время назвать наследника.
В былые времена члены Императорской семьи согласно традиции потребовали бы созыва Чрезвычайной Сессии Имперского Совета, чтобы тот назвал наследника. Совет, в свою очередь, обратился бы к Верховному Жрецу с просьбой узнать волю богов. Верховный Жрец посоветовался бы с оракулами и принес ответ.
Теперь же, когда Апирису советоваться было не с кем, никто не хотел, чтобы Верховный Жрец выносил решение. Вместо этого Беретрис после особенно скверной ночи объявила детям и их супругам, что считает Граубриса своим наследником.
Даризея, покипев от злости одну-две триады, собрала всю родню и заявила, что, по её мнению, Беретрис не имеет права назначать наследника и что этот вопрос должен решать только Имперский Совет.
Вне всякого сомнения, она надеялась, что её супруг — Председатель Совета — обеспечит выбор в пользу жены. Гранзер не стал с порога отвергать эту идею, так как не желал разрушения семейной идиллии. Однако он не стал эту идею и открыто поддерживать, предложив, чтобы правящее семейство решило проблему в своем кругу и лишь затем обратилось в Имперский Совет.
Золуз и Граубрис приняли предложение зятя, после чего Граубрис сказал, что, по его мнению, следует согласиться с матерью, имеющей в государственных делах огромный опыт.
В результате разгорелся спор, в данную минуту уже себя исчерпавший. Даризея не нашла поддержки даже со стороны супруга.
В общем, Граубрис когда-нибудь взойдет на трон, — если боги не решат по-иному, — а затем настанет очередь детей Золуза. Скорее всего, престол получит его старший сын, Вали. Корона никогда не украсит голову Даризеи, но её супруг осуществляет реальную власть в Империи, и все, таким образом, получилось более чем справедливо, рассудил Золуз.
Итак, одну важную задачу удалось решить без божественного вмешательства. Теперь следовало заняться иными проблемами. Самыми главными оставались Ребири Назакри и его мятеж.
Как жаль, что боги, прежде чем умолкнуть, не удосужились назвать Заступника, вздыхая, подумал Золуз. Если б они это сделали, Империя знала бы, кто должен возглавить кампанию против олнамцев. И тогда Золузу не пришлось бы волноваться за своего младшего сына, Багара, который в составе Роты Заступников направлялся на поле брани.
Золуз не думал, что его сын является Богоизбранным Заступником. Он был хороший мальчишка — крепкий и красивый, отлично владел мечом и прекрасно чувствовал себя в седле. Но что до Заступника… Слушая древние легенды о Богоизбранных, Золуз всегда представлял их существами, мало чем напоминающими ординарных людей, каковым при всех его достоинствах все же оставался Багар.
Но парень уже достаточно взрослый, чтобы учиться на собственных ошибках.
Золуз лишь надеялся, что сын, несмотря на эти ошибки, сумеет остаться в живых.
Интересно, тревожился Золуз, где он сейчас?
* * *А Принц Багар в этот миг смотрел на Дривабор, к которому приближалась Рота Заступников. Город произвел на него не лучшее впечатление. Там не оказалось могучей цитадели на вершине холма, не вздымались ввысь мощные стены с крепкими воротами. В Дриваборе не было ни куполов, ни башен, ни дворцов. Гогрорский тракт проходил через одинокую арку. Когда-то она являлась частью стены, и здесь, видимо, находились ворота. Но городская стена давным-давно исчезла, так как мешала строительству складов, зернохранилищ и торговых помещений. Всякая нужда в фортификациях исчезла после того, как раскинувшаяся за рекой равнина стала частью Империи.
Дривабор сам по себе, если отсечь от него упомянутые зернохранилища и прочие строения, связанные с торговлей хлебом, был невелик. По площади он не превышал пары жилых районов Внешнего Зейдабара. Большинство зданий, сложенных из бурого или желтого кирпича, были одно — или двухэтажные, без каких-либо украшений. Архитектура их отличалась чрезвычайной безыскусностью. Лишь в дальнем конце города можно было усмотреть три исключения из общей унылости, коими являлись официальная резиденция Лордов Дриева, городской храм и сторожевая башня у начала моста, в том месте, где дорога пересекала Гребигуату.
В настоящее время дворец Лордов занимала Леди Кармаран. Багар никогда её не встречал, но много о ней слышал. Говорили, что это выдающаяся во всех отношениях дама. Принц не понимал, как она могла выносить существование в таком унылом, заштатном городишке.
У Дривабора была ещё одна странность, делавшая его не похожим на разросшуюся деревню. Тракт, начиная от арки, был вымощен темным кирпичом, и мостовая эта тянулась насколько хватало глаз. Багару, естественно, доводилось видывать мощеные площади и улицы. В кварталах, окружающих Императорский Дворец, их было сколько угодно, но они крайне редко попадались за пределами Зейдабара. А уж здесь увидеть кирпичную мостовую он никак не ожидал.
Багар решил, что этот курьез имеет какое-то отношение к мосту через реку.
У этого моста Генерал Балинус намеревался остановить врага. Правда, Багар официального сообщения не слышал, до него доходило только то, что говорили по этому поводу отец, дядя Гранзер, Капитан Дузон и другие офицеры. Балинус и первый по чину командир, Лорд Кадан, опасались встречать противника на открытом пространстве: Ребири Назакри мог с помощью магии или каким-то иным способом, обойти Имперскую Армию. Единственной преградой между Говией и Зейдабаром оставалась Гребигуата, а единственным местом переправы через реку был мост в Дриваборе, если, конечно, Назакри не надумает пуститься в обход за тысячу миль.
Река была слишком мелкой для крупных судов, но плотов и плоскодонок имелось сколько угодно. Согласно Имперскому Указу все они должны были впредь до особого распоряжения оставаться на западном берегу Гребигуаты. Любая лодка, обнаруженная без хозяина на восточном берегу, подвергалась конфискации.
Генералы, видимо, полагали, что мятежники окажутся неспособными построить собственные лодки или плоты. И действительно, на восточном берегу Принц не увидел деревьев. Кроме того, предположил он, олнамцы, будучи жителями пустыни, наверняка не умеют строить плоты из соломы.
Итак, оставался только мост.
Багар посмотрел назад на дорогу.
Пехотных полков видно не было. Рота Заступников их давно обогнала, даже несмотря на то что половина воинов едва держалась в седлах. Но Багар знал, пехота на подходе — шесть полков, три тысячи человек. И вся эта сила брошена лишь для того, чтобы охранять один-единственный мост.
Такого количества людей, несомненно, должно хватить. А в Агабдале, к северу от Зейдабара, Лорд Кадан собирал ещё более крупное войско. Однако Багар не думал, что оно понадобится.
Он даже не был уверен, потребуются ли все шесть полков авангарда. Весьма сомнительно, что разношерстная банда мятежников, даже понукаемая магией, сможет преодолеть Восточную равнину.
Но Принц все же надеялся, что враг доберется до Гребигуаты. Тогда он, Багар, получит шанс показать все свои способности. Воображение рисовало яркую картину боя: он один, возглавляя свое войско, сражается на мосту с дюжиной олнамцев и, естественно, всех побеждает.
Его брат, Вали, может быть, со временем и станет Императором, думал Багар. Но ему не суждено быть Богоизбранным Заступником Империи.
Глава двадцать шестая
Путешествие на север от Бьекдау до Зейдабара заняло четыре с половиной дня. По мнению Малледа, это были на удивление скучные дни. Вадевия шел в обычном платье, сложив жреческую мантию в дорожный мешок. Он не хотел привлекать внимания к странной паре, состоящей из жреца и простолюдина. Теперь же все принимали его за отца Малледа.
Это ужасно раздражало кузнеца, потому что Вадевия был хоть и велик ростом, но значительно уступал Хмару и вдобавок не обладал спокойной уверенностью в себе, присущей отцу.
Самым интересным оказался первый отрезок дороги вниз по течению реки до Назеди. Маллед смотрел, как суда, борясь с течением, идут вверх или быстро скользят вниз к морю. Цвет парусов говорил о их принадлежности, а вымпелы на мачтах указывали место назначения. На судах, идущих вверх, естественно, развевались желто-зеленые флаги Бьекдау, в то время как среди спешащих к морю очень редко попадались два одинаковых вымпела. Маллед не знал, какие порты означены какими флагами, но уже само их разнообразие приводило его в восхищение.
Он не уставал любоваться солнцем, пьющим утреннюю росу, и детишками, резвящимися на мели у берега, вздымая брызги с веселыми криками.
