Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

- Нет, я говорю.

- Ты меня уважаешь? - совершенно по-горо­ховски выгнула бровь Баба-яга.

Пришлось силой отобрать у неё стакан и убрать бутылку с настойкой обратно в шкафчик.

До заката оставалось часа четыре, вполне успею разобраться с делами, собрать опергруппу (пусть даже неполным составом), и надо отправляться на место встречи, подобно отважному Володе Шара­пову.

Страха не было, поскольку мы уже не раз встре­чались с гражданином Бессмертным; я почему-то был уверен, что сразу он меня не убьёт. Неинтерес­но. Вот заточить в подвалы глубокие, в тюрьмы ка­менные, заковать в кандалы железные, морить го­лодом, мучить холодом. Тьфу, уже начал гово­рить, как наша бабка...

- Никитушка? - всхлипнуло за моей спи­ной. - Ты уж по любому-то один не ходи, возьми меня с собой. Да и Митенька шибко обидится, еже­ли его в отделении оставим.

- За час протрезвеете?

- А то! Вона грибочком мухоморовым закушу и... ик! Ежели не помру, дак и буду как новенькая!

Я махнул рукой. У каждого свои методы опохмелки, и бабкины рецепты порою творят чудеса. Так что пусть «лечится» как хочет - хоть мухомо­рами, хоть цианидом, хоть кефиром с солёными огурцами...

Я вызвал Еремеева, бегло объяснил ему ситуа­цию и попросил приложить все силы, чтоб Горох не полез за нами на Смородину. Фома поначалу за­артачился и даже обиделся, что его самого не бе­рут. Пришлось взывать к здравому смыслу и чув­ству долга. Сошлись на том, что если через три часа мы не вернёмся, то он вправе поставить свою сотню «под ружьё» и пешим ходом идти на Лысую гору, мстить.

- Но это вряд ли. Скорее всего, мы просто про­изведём обмен, вернём царевну, а потом вы элемен­тарно отобьёте меня у Кощея.

- Добро. А он тебя, это, не казнит смертью лю­той, безвременной, сразу, как мост перейдёшь?

- Не волнуйся, Фома, не казнит. Захочет поиз­деваться, морды построить, я ему тоже подыграю, поплачу там, попрошу не убивать... В общем, ду­маю, дня два он меня точно промурыжит, а там вы подоспеете, я скажу «спасибо за гостеприимст­во» - и домой!

- Ох, смотри, Никита Иванович. - Еремеев по-братски приобнял меня на прощанье. - Я тебя уже разок хоронил, второй раз не хочу и не буду!

Я молча пожал ему руку. В глазах Еремеева было честное обещание набить морду этому скан­дальному Кощею, если я опоздаю с возвращением хотя бы на пять минут. Приятно. Если помните, у нас с ним не сразу заладилось, мы даже подрались, было дело... Потом как-то притёрлись. Поняли друг друга, приняли такими как есть и в общем-то неплохо сработались.

Я никогда не давил на него начальственным ав­торитетом, Фома честно закрывал меня своей спи­ной от любой опасности. Вроде, конечно, такого уж повода и не было, но сам факт... Он же ещё и своих подчинённых стрельцов так же строит, парни даже в его отсутствие слушаются меня, как род­ную маму.

- Митя ещё не пришёл?

- Сами ждём.

- Гоните его сразу ко мне, - попросил я, но именно в этот момент в ворота вломился Митька. Встрёпанный, запыхавшийся, но вроде вполне до­вольный собой.

Что лично для меня всегда подозрительно...

- Нашёл женихов?  - спросил я, подманивая его рукой поближе.

Наш младший сотрудник кивнул, почесал в за­тылке и как-то не особо резво попрыгал ко мне.

- А чего изволите, батюшка сыскной воевода?

- Мить, - мои нехорошие подозрения только крепли, - я тебя отправил с поручением найти граждан Павлиношвили и Бельдым-бека, пере­дать им, что они вправе покинуть город. Царевна Марьяна на них не повелась, так что...

- Ну дак не сомневайтесь! Обоих нашёл в каба­ке «У Вениаминыча» и всё как есть им передал!

- И?

- Чегось?

- Митя, не издевайся, пожалуйста. У меня на­строения нет.

- У вас его никогда нет, - обиженно вздохнул он, но я показал ему кулак. - Чё вы сразу-то? Нашёл я и ханского сынка, и кавказского князька, всё пересказал. Поговорил по душам, ну... чтоб сваливали от греха, пpo царевну Марьяну и не ду­мали. Они выпили с горя и пошли...

- Куда? - уточнил я, хотя задним умом пони­мал, что вопрос лишний. Какая, по сути, разница, куда и когда они направятся, лишь бы у нас под но­гами не путались. Не важно... - Ладно, ты моло­дец. Запрягай кобылу. Через полчаса мы выдвига­емся на Смородину.

- А Бабуленька-ягуленька с нами ли?

- Да, - не очень уверенно ответил я, посколь­ку пять минут назад бабка была никакая.

Опять нагнетаю. Нервы, нервы, нервы! Нет, ви­димо, я всё-таки не так спокоен перед предстоящей встречей с Кощеем. Как ни верти, но он неадекват­ный тип, кто знает, чего от него ждать в данный конкретный момент? Может, то зеркало досталось ему в подарок от мамы, или оно очень дорого стои­ло, или ещё что...

Митька, вальяжно потягиваясь, ушёл на ко­нюшню, а за моей спиной скрипнула дверь, на крылечко шагнула Яга.

- Я готова, Никитушка... ик! - Моя домохо­зяйка смущённо прикрыла ротик ладошкой. - Ох, прости, прости старую... Больше не повторит­ся. Клянусь костяною ногой!

- Весомо, - согласился я.

Хотя, конечно, не представляю, как она была намерена расплачиваться по счетам в случае чего...

- Пора уж, соколик, а?

- Пора, Митя запрягает.

- Ты бы меч из горницы прихватил. Хоть он, с моего взгляду, железяка бесполезная, однако же Кощеюшке он был нужен. Может, и удастся сыграть на энтом деле и чего ни есть полезного вытор­говать...

Я не стал спорить. Если Яга чего-то не знает, но подозревает, пусть и безо всяких оснований, луч­ше к ней прислушаться. Да и на самом деле, мо­жет, Кощею всё-таки интереснее получить этот старый меч, чем посадить меня в клетку? Это я так себя успокаиваю...

- Телега подана! - громко прокричал наш младший сотрудник, выводя лошадь под уздцы.

Он ещё раз взбил сено в телеге, поправил под­пруги и помог мне вскарабкаться на «трон». Яга ловко пристроилась чуть позади, на сене, свесив ножки в полосатых чулочках.

Митя занял место возницы, присвистнул, при­чмокнул губами, и рыжая кобыла бодренько дви­нулась вперёд. Стрельцы распахнули ворота, сни­мая шапки и провожая нашу опергруппу на опера­цию. Все улыбались, хоть прекрасно понимали, куда мы едем. Это, кстати, ободряло. Тем более что за воротами отделения нас уже ждала огромная толпа народу, приветственно махая руками и вся­чески выражая готовность к... участию?!

- Не робей, батюшка сыскной воевода, я тока кашу доварю, мужика накормлю, детей отмою, скотину встречу, в хате приберусь да сама приоде­нусь - и к тебе на выручку!

- А чё, православные, подмогнём милиции?! А ты не православный, ты не лезь! Куды ты прёшь, морда ненашенская, а? Чего? Скока вас таких? Скока, скока?!! А, ну тады идите, помогай­те... Я бы тоже помог, коли б меня стока было...

Сначала мне казалось, что я попал не туда и у меня проблемы со слухом. Народ толпообразно рвался в никому не известном направлении «спасать участкового»! Of кого?! Зачем?! Как они вооб­ще узнали, что мы едем на опасное задание...

- Ништо, сыскной воевода, отмашемся! Я вона хоть за семьдесят годков шагнул, а пудовый молот выше кузницы подбрасываю! Ща, только сынков своих кликну... Сенька, Павка, Петька, Мишка, Стёпка,  Федька,  Борька,  Васька,  Алёшка, Серёжка! Взяли по молоту и за мной! Не-э, сестёр не брать! Самим надоть поддержать плечом мили­цию...

- Гутен морген,  херр полицай-участковый! Я есть прислан от Немецкий слобода, ферштейн? Их бин должен спросить, сколько законопослуш­ных немцев мы должны выставить на блицкриг у речки Смородина? Айн, цвай, драй? Фир, фюнф, зэке? Яволь, будут все зибен!

Я не представлял, куда деваться, потому что, похоже, уже всё Лукошкино знало о том, что на ве­чер у нас забита стрелка с Кощеем. И естественно, всем оно интересно, все хотят помогать, а я-то ещё как последний дурак надеялся царя в тереме удер­жать. Что там царь, у меня тут уже полк доброво­льцев с трудовым инвентарём наперевес за телегой марширует!

- Бабушка...

- А чё ты на меня-то шипишь, сокол ясный? Я ни в чём ни разу не повинная, у себя в горнице си­дела, экспертизой баловалась...

- И набаловались вы грамм на триста, кажет­ся, да?

- Да тьфу на тебя, Никитка! Я ить уже извини­лась, - надулась Яга. - А вот про то, как инфор­мация секретная из отделения на весь город просо­чилась, про то лучше Митеньку своего спроси!

- Он такой же мой, как и ваш, - буркнул я, но не признать бабкиной правоты не мог. - Митя, а ну признавайся, кому ты чего наплёл, что за нами народное ополчение шествует, как за Мининым и Пожарским?

- Не-э, - преспокойно откликнулся он, поиг­рывая вожжами. - Никому я ничё не говорил. Окромя приказа вашего личного азиату толстому и кавказцу горбоносому.

- Так... а где ты им это передал? - начал про­зревать я.

- Как где? В кабаке! Где ж их ещё найдёшь-то? Я ж вам докладывался: захожу к «Вениаминычу», а там дым коромыслом - свадьба третий день гу­ляет! А за соседним столиком...

- Убью... - с запоздалой тоской простонал я, оборачиваясь назад, где к общему шествию присое­динилась пьянючая невеста в белом и счастливый жених с лопатой наперевес. И это при условии, что Кощей Бессмертный непременно требовал переда­чи заложницы без свидетелей, один на один?!