Терри Пратчетт - Ноги из глины
Гм. Шельма утверждал, что в хлебной печи глину хорошенько не обожжешь. Но как-то ее обжечь можно?
Ваймс опять уставился на пламя свечи.
Нет, они не могли… О боги… Ерунда, полная чушь, это невозможно…
«Но все, что нужно, это глина. И священник, знающий нужные слова. И тот, кто вылепит тело, — размышлял Ваймс. — У големов были столетия, чтобы научиться владеть своими руками…»
Эти огромные руки. Которые так похожи на кулаки.
А после нужно замести следы. Убить? Нет, они оперируют иными понятиями. На время выключить…
Он нарисовал еще один неровный круг.
Глиняная крошка. Старая обожженная глина, измельченная до крошки.
Они добавили собственную глину. У Дорфла новая нога… Слепленная как будто недавно. В нового голема каждый добавил частичку себя…
Как-то все это… как бы выразился Фред, голимо. Но только на первый взгляд. Тайное общество големов? Глина от глины моей. Плоть от плоти моей…
Чертовы истуканы. Решили пойти по пути высших существ!
Ваймс зевнул. Спать. Надо немножко поспать. Ну, или…
Он снова уставился на страницу. Автоматически его рука полезла в нижний ящик стола — как всегда, когда он волновался и пытался размышлять. Бутылки там быть не могло — откуда? Однако старые привычки и…
Послышались легкий звон стекла и слабый, но соблазнительный всплеск жидкости.
Ваймс вытащил из ящика пузатую бутылку. Этикетка гласила: «Дистиллярии Пивомеса. Виски Рыгаль Салют, лучший солод».
Янтарная жидкость вкрадчиво лизала стенки, так и просясь наружу.
Ваймс тупо глазел на свою находку. Ну надо же, какое совпадение. Он полез за бутылкой и нашел бутылку.
А ее там быть не могло. Он знал, что Моркоу и Фред Колон следят за ним, но, женившись, он ни разу не купил ни одной бутылки, потому что обещал Сибилле…
И все же это ведь не какое-нибудь пойло. Это сам «Рыгаль Салют»…
Однажды он пробовал его — теперь уж и не припомнить, как такое случилось. В те времена он обычно употреблял жидкости, действие которых приравнивалось к удару кувалдой по уху. Но тогда… Наверное, где-то раздобыл денег, и… Один запах этого божественного напитка возносил тебя в Дунманифестин. Запах… Вспомнить…
— А она ему: «Забавно, прошлой ночью все было несколько иначе!» — закончил капрал Шноббс.
И, широко ухмыляясь, обвел глазами свою аудиторию.
В зале воцарилась тишина. Потом кто-то в толпе хихикнул — неуверенно, словно бы очень сомневался, что его кто-либо поддержит. Но затем раздалось еще несколько смешков. И вскоре хохотали уже все.
Шнобби купался в лучах славы.
— А вот еще! — воскликнул он. — Заходит клатчец в трактир, а под мышкой у него такое ма-а-а-ленькое пианино…
— Мне кажется, — твердо сказала леди Силачия, — закуски уже поданы.
— А свиные голяшки будут? — весело поинтересовался Шнобби. — С «Ухмельным» голяшки самое то.
— Как правило, я предпочитаю иные части тела, — ответила леди Силачия и тут же покраснела.
— А пирожки со свиными потрохами? Никогда не пробовали? Хотя голяшки все равно круче, — не унимался Шнобби.
— Это… гм-м… по-моему, это не самая изысканная часть свиньи? — вежливо предположила леди Силачия.
— Забейте, — твердо сказал Шнобби. — Копыта можно не обсасывать.
Сержант Колон открыл глаза и застонал. Голова у него раскалывалась. Его чем-то ударили. Очень может быть, что стеной.
А еще его связали. Руки и ноги.
Как выяснилось, он лежал в темноте на деревянном полу. В воздухе висел какой-то жирный запах, до отвращения знакомый и тем не менее неузнаваемый.
Когда глаза несколько привыкли к темноте, он разглядел слабую полоску света под дверью. А еще он услышал голоса.
Колон попытался встать на колени, но застонал — боль стальным обручем сдавила голову.
Когда тебя связывают, это плохая новость. Конечно, она куда лучше новости, что тебя убили, но, с другой стороны, поскольку ты связан, убить тебя всегда успеют.
«Такого никогда не случалось, — подумал Колон. — В старые добрые времена все было по-другому. Дверь оставлялась открытой, чтобы вор мог благополучно сбежать. Зато и ты возвращался домой без дырки в животе…»
Упираясь в стену и какую-то большую корзину, он смог наконец подняться на ноги. Это ненамного исправило положение дел, но после того, как гром в голове несколько стих, он неуверенно допрыгал до двери.
Из-за которой все еще доносились голоса.
Оказывается, проблемы были не только у сержанта Колона.
— …БОЛВАН! Ты из-за этого позвал меня сюда? В Страже есть вервольф! Ах-ха. И не какой-нибудь там полукровок. Она — настоящий оборотень! По запаху может определить, какой стороной упала монета!
— Ну, можно убить его, а тело где-нибудь спрятать!
Сержант Колон тихо застонал.
— А запах, придурок?! Думаешь, она не способна отличить живого человека от трупа?
— Тогда… Отведем его подальше, в таком тумане нас никто не увидит…
— Идиот, вервольфы умеют чуять страх. Ах-ха. Ну почему ты не позволил ему все здесь осмотреть? Что такого он мог увидеть? Кроме того, я знаю этого стражника. Жирный старый трус с мозгами, ах-ха, как у борова. Страхом от него воняет за милю.
«Надеюсь, ничем другим от меня сейчас не воняет», — с тоской подумал сержант Колон.
— В общем, пусть Мешуга им займется, ах-ха.
— Но… разумно ли это? В последнее время он ведет себя несколько… СТРАННО. По ночам убегает, ходит по городу и орет, а это неправильно. И он трескается. Эти големы настоящие тупицы, ничего не могут сделать как надо…
— Все знают, что големам нельзя доверять. Ах-ха. В общем, действуй!
— А еще я слышал, что Ваймс…
— Ваймса я беру на себя!
Колон как можно тише отодвинулся от двери. У него не было ни малейшего представления, что за Мешугу такую сотворили големы, но он совершенно точно знал, что с этой штуковиной в одной комнате лучше не оставаться.
Вот если бы он был таким же хорошим стражником, как Сэм Ваймс или капитан Моркоу, он бы… нашел гвоздь, осколок стекла или что-то подобное, чтобы перетереть эти веревки. Тот, кто его связывал, постарался на славу: тонкие как струна, но крепкие веревки были многократно обмотаны вокруг запястьев сержанта и туго затянуты. Обо что бы их?…
Некоторые люди иногда ведут себя очень несознательно, вопреки всякому здравому смыслу. Подумать только: бросить своего связанного врага в комнате, где нет ни торчащих из пола гвоздей, ни острых камней, ни осколков стекла, ни — право, такое абсолютно невероятно! — инструментов и всяческих запчастей, с помощью которых можно собрать полностью работоспособную бронированную машину.
Снова опустившись на колени, Колон обследовал доски. Хоть бы острую щепочку… Тоненькую полоску металла. Широко открытую дверь с большой табличкой «СВОБОДА». Он был согласен на любой вариант.
Но все, что он обнаружил, это бледный кружок света, отверстие от давно выпавшего из доски сучка, сквозь которое просачивался тусклый оранжевый лучик.
Колон лег и приложился глазом к дырке. К сожалению, неподалеку от нее оказался и нос.
В который тут же ударила ужасная вонь.
Там, внизу, плескалось нечто водоподобное, по крайней мере жидкообразное. То был один из бесчисленных потоков, которые текли под городом по туннелям, построенным много веков назад. Сейчас туннели эти — если, конечно, об их существовании помнили — использовались для насущных городских нужд, а именно: берешь чистую, свежую воду, превращаешь ее в нечто невообразимо гадостное и вонючее, после чего сливаешь куда-нибудь под землю. Один из подобных потоков, видимо, проходил под скотобойнями. Аромат свежего аммиака сверлом вбурился в нос Колона, добравшись аж до мозга.
И все же снизу просачивался свет.
Сержант Колон задержал дыхание и снова приложился глазом к отверстию.
Парой футов ниже дрейфовал крошечный плотик, на котором лежали с полдюжины крыс и горел малюсенький огарок свечи.
Затем в поле зрения сержанта вплыла крошечная лодочка. Она также была доверху наполнена крысами, а верхом на недвижных грызунах сидел и греб…
— Двинутый Крошка Артур?
Лилипут поднял голову.
— Кто это там?
— Это я, твой старый добрый друг Фред Колон! И твой старый добрый друг нуждается в твоей помощи!
— А чё ты там делаешь?
— Я весь связан, и меня хотят убить! О боги, ну почему здесь так ужасно воняет?!
— А чё ты хотел, это ж Заводильная улица. Тут сплошные скотобойни. — Двинутый Крошка Артур ухмыльнулся. — Вдохни поглубже, ощути величие моей страны. Это говорю тебе я, Король Золотой Реки!
— Меня хотят УБИТЬ, Артур! А ты тут дурака валяешь!
— Ого, хорошенькое дело!
Мозговые клетки сержанта, не привыкшие к таким перегрузкам, начали плавиться.
