А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

Генри и Аленка убрели куда-то в сторону от еле заметной колеи. Воду искать отправились. А чего ее искать, если я и отсюда слышу грохот небольшого водопада.

Сель, насвистывая какой-то бравурный мотивчик, подозрительно похожий на марш, возится с конями. Распрягает, спутывает им ноги, наглаживает и начищает. Я в этом абсолютно ничего не понимаю, и слегка их побаиваюсь. Нет, кони, конечно, красивые животные, и я даже знаю, что морковку, а так же хлеб, сахар, яблоки и прочее надо давать с ладони. А то, говорят, были прецеденты, оставались умники с покусанными пальцами. Но отыскать в себе смелость, и познакомиться поближе, почему-то никак не получается.

Гришенька у нас признанный костровой — пять минут, и костер уже весело потрескивает сухими поленьями, которых тут видимо-невидимо. Бурелом какой-то случился, что ли? Очень похоже на то, что я в поместье наворотила, когда меня осознание по маковке стукнуло. Хорошо, Юр тогда меня успел из дома выкинуть в парк, а то бы негде было жить нянюшке и дядюшке Джи. Они хорошие люди, хоть и эльфы.

Я так задумалась о своей горькой доле и несчастненькой судьбе, что не заметила, как меня… похитили.

Да-да. Вот так просто взяли и похитили. И кто?!

******

Сель, только что закончивший спутывать ноги коню, только и успел, что крикнуть что-то вроде «Эхм», а леди Александра, за сохранность головы которой наставник обещал его собственную открутить, если не дай Ветра, что…. Уже исчезла в плотном тумане внезапно накрывшем поляну.

— Сель?! Это что было? — растерянно обернулся к нему Григорий. Сель только плечами пожал.

Подошел ближе к туману, попробовал сунуть туда руку. Получил по пальцам легким разрядом. Ойкнул, и принялся дуть на них.

— Сель?! Где Саша?

Это уже Генри и Аленка, ухитрившись не разлить из котелков воду, суетились около туманной стены.

— Судя по всему, она внутри, — проглотив пару десятков словесных оборотов на родном и могучем, сообщил Григорий. — Не ори на пацана, Генри, он здесь не при делах. Кто ж знал, что тут туманы такие бродят сами по себе.

— Никогда о таком не слышал, — пожал плечами Генри, лихорадочно просчитывая варианты. Магии он не ощущал, но и природным явлением назвать язык не поворачивался. Как-то не принято у матушки-природы эльфов воровать, хоть они и люди.

— Мы можем просто подождать, сказал он наконец. — Все равно дальше ехать уже поздно. Скоро стемнеет. И дорога за теми кустами заканчивается. Собственно, как и кусты. Дальше обрыв.

— Всегда с этой Санищей так, — заворчал Гришенька, старательно пряча за воркотней нешуточную тревогу. — Чуть отвернешься — а она уже испарилась в неизвестном направлении. Вечно во что-то вступит, то в «Орифлейм», то в другой мир, а то и вовсе — в брак.

— Саша в «Орифлейм» не вступала, — заступилась за подругу Аленка, уже пристроившая над костром котелок, и приготовившаяся варить кулеш. Она, в конце концов, слабая девушка, а здесь трое мужчин. Уж как-нибудь решат — что им надлежит делать.

— Кабы я не вмешивался — она бы и мимо коровьей лепешки не прошла, вновь забурчал Гришенька. — Вас же обеих хлебом не корми — дай куда-нибудь влезть. Желательно обеими ногами.

Аленка только махнула на него шумовкой. Она знала, что друг таким образом пытается скрыть тревогу.

Ладно, кулеш сварится, мужчины поедят, и тогда с ними можно будет общаться спокойно.

Пока она кашеварила, Генри и Сель, ушедшие на обход туманной стены, вновь встретились на том же самом месте.

— Купол, — сказал Генри на немой вопрос Гришеньки. — Примерно метров пять в поперечнике. Будем ждать. Вряд ли Сашку забрали надолго.

— Подозрение имеешь — кто? — спросил Гришенька, проворно расставляя на складном столике посуду.

Генри вновь пожал плечами, как бы говоря — подозрения, конечно, имеются, но говорить о них здесь он не собирается.

Сель, с задумчивым видом грызущий травинку, и вовсе никак не прореагировал.

Саша.

— Здрава будь, дитя, — услышала я голос, в котором ясно чувствовались отголоски бури. Красивый голос. Даже не голос — Глас. Таким с небес грешникам нотации читать — морозом продирает. Будто кто против шерсти погладил….

Обернулась, мельком отмечая, что нахожусь я…. Где-то. Вроде бы и та самая полянка, и в то же время вроде бы уже и не та. И спутники мои вроде бы и рядом — вижу Гришку, который через колено сучья ломает. И Сель все еще коня оглаживает. И даже бегущих Генри и Аленку вижу. Но будто сквозь туманную зыбкую пелену.

— И-и-и-и вам не хворать, — пискнула, наткнувшись взглядом на… кого-то.

На воображение я никогда не жаловалась. А сейчас оно мне отказало. Напрочь. Потому что таких мужчин в природе не существует. Во всяком случае, в нашем, земном, мире.

Клубились темно-сизые волосы, напоминая грозовую тучу. Бугрились мускулами загорелые руки, открытые до самых плеч. Могучий торс не могла скрыть потрепанная жизнью майка — не майка. Что-то отдаленно похожее на русскую косоворотку с обережной вышивкой по не застегнутому вороту. Круглое лицо с густыми темными бровями было по-своему прекрасно. Бросались в глаза полные губы, твердый подбородок, темные глаза. И нос — картошкой. Крупной такой картошечкой.

Страшно мне не было. Или я уже привыкла за последние месяцы, или просто стало начхать на все.

Или это существо не вызывало у меня подсознательного ужаса. Да что там — оно если что и вызывало — только почтение и восхищение. Как гора.

В самом деле — что Горе до букашки. И какое ей дело, что букашке тоже хочется жить? Переползать с травинки на травинку, удовлетворяя свои низменные инстинкты. Есть, спать, танцевать в солнечных лучах с другими букашками. Плодиться и размножаться….

— А ты хочешь плодиться? Что ж тогда сбежала?

В громовом голосе слышалась усмешка. Не злая. Как будто умудренный жизнью Отец посмеивается над героическими планами великовозрастного дитяти.

— Стрег ведь дал тебе такую возможность, дитя. И ведь не абы с кем повенчал. Принцы, знаешь ли, по дорогам не валяются.

— Ну, да, принцы не валяются. Это принцам прямо под копыта попаданки попадают. А принцы только что не за уши в храм тащат, — пробурчала я, стараясь отыскать в своей осанке царственность и величие. — А в моем случае даже перед алтарем постоять не пригласили. Хотя бы для приличия поинтересовались — хочу ли я замуж за его ушастое высочество. Поставили перед фактом….

— Родителям виднее — что для детей лучше, — умудренным голосом сообщил собеседник. — Чем тебе принц плох оказался? Молод, богат, красив. Чего тебе еще надо?

— Неправильно это, — пожала я плечами. — И то, что меня в этот мир закинуло непонятно зачем. И то, что принц сам себе этим браком подгадил. Я-то ладно, я не в претензии. Замуж не рвалась, большой любви не испытывала ни тогда, ни сейчас. Короче — не я это начала. Так хотя бы не так явно мне изменял бы. А то даже двери закрыть не удосужился.

— Как это — изменил? У вас же истинный брак! Да его еще на замысле скрючило бы!

— Не знаю, не знаю. А только меня перекосило, когда я их застала. Совершенно случайно, надо сказать. Вообще-то, я считаю, что истинный брак — это сказки для наивных ду… девиц, мечтающих о большой и чистой любви. Вы ж, мужики, по природе своей — полигамны. Вам надо как можно шире свое семя раскидать, в потомках себя обессмертить. Это женщине надо потомков выносить, выродить, вырастить, до ума довести. А чтоб не так тяжко на душе было — выдумываем себе сказочку об истинной паре. Так что я пожелала им большой и чистой любви, да и поехала по делам. Кстати, а вы-то у нас кто будете, уважаемый? И для чего меня сюда затащили? Спутники мои волнуются.

— А сама-то как думаешь? — улыбнулся Он. — Или ты думать непривычна?

Я хмыкнула. Нет, мужики — они такие. Мужики, одним словом. Думают, раз женщина, то и ума у меня быть не должно. И вообще — иди, как агнец на закланье. А фигу вам! Думать я умею.

— Так, значит, — принялась рассуждать я. — С одним вашим я уже знакома. Он у нас под партийной кличкой Юрлоу проходит. Лорд Стрегойский. Что нам это дает? А то, что в нашей славянской религии до прихода Христа на Русь — матушку, одного из детей Рода Стригоем звали. Разница в букве. Но это ерунда. Знали его, как бога ветра. По одним источникам — он дядька всем ветрам, по другим — отец. А поскольку вы с ним схожи чем-то….щеками, наверное…. Значит, родня. И холодом от вас веет нешуточным…. Думаю, вы Сиверко. Уж не знаю — брат ли вы Стребогу, отец ли — но из одной семьи, точно. Так зачем вам я понадобилась, великий Северный Ветер? Сдается мне, что с вашей подачи я в Элейнлиль переехала.