Терри Пратчетт - Правда
– Что вы имеете в виду? – уточнил он.
– Город… город становится слишком большим, – сказал мистер Подорожнинг. – В прежние деньки ворота держали на замке, не открывали их перед всеми подряд. Зато простые люди могли не запирать двери на ночь.
– Просто у нас было нечего красть, – напомнил мистер Картрайт.
– Это верно. Денег стало гораздо больше в последнее время, – согласился мистер Наклоне.
– Да только они здесь не задерживаются, – проворчал мистер Подорожнинг.
Наконец-то он сказал правду. «Посылать деньги домой» было основной статьей экспорта в городе, и гномы в этой отрасли лидировали с большим отрывом. Но Вильям знал, что большая часть денег возвращается обратно, потому что гномы предпочитали покупать товары у лучших гномьих мастеровых, а лучшие гномьи мастеровые жили в Анк-Морпорке. И они тоже посылали деньги домой. В результате огромная денежная волна перекатывалась взад и вперед по всему континенту, без остановки и почти без шансов застыть на месте. Но Подорожнингов города все это сильно беспокоило.
Мистер Длинношахт тихо взял свое вареное яйцо и положил его в рюмку для яиц.
– Слишком много народу в городе, – повторил Подорожнинг. – Я ничего не имею против… пришлых, боги свидетели, но Ветинари позволил всему зайти слишком далеко. Все знают, что нам нужен правитель, способный проявить немного больше твердости.
Раздалось позвякивание металла. Мистер Длинношахт, неотрывно глядя на яйцо, потянулся под стол и достал из сумки маленький, но очень впечатляюще топороподобный топорик. Внимательно глядя на яйцо, как будто оно собиралось удрать, он слегка откинулся назад, помедлил секунду, а потом взмахнул топориком так, что лезвие описало серебряную дугу.
Верхушка яйца почти бесшумно взлетела вверх, несколько раз перевернулась в нескольких футах над тарелкой и шлепнулась обратно на стол рядом с рюмкой для яиц.
Мистер Длинношахт с удовлетворением кивнул, а потом поднял взгляд на застывшие лица соседей по столу.
– Извините? – сказал он. – О чем речь? Я не слушал.
И на этой оптимистической ноте, как написала бы Сахарисса, встреча закончилась.
По пути на Блестящую улицу Вильям купил себе номер «Инквайрера» и не в первый уже раз подивился, кто же сочиняет все это. Определенно, если бы он сам занялся выдумыванием новостей, у него получилось бы хуже. Однажды, когда в городе происходило мало интересного, он хотел поместить в письмо парочку невинных выдумок, но быстро понял, что это труднее сделать, чем кажется на первый взгляд. У него лучше получалось, когда он по мере сил придерживался интеллигентного и здравого стиля изложения. Да и вообще, врать было Нехорошо.
Он с неудовольствием обнаружил, что конкуренты использовали старую байку о говорящей собаке. О, и еще одну, эту он раньше не слыхал: якобы ночью видели странное существо, порхавшее по крышам зданий Невидимого Университета. ПОЛУ-ЧЕЛОВЕК ПОЛУ-МОЛЬ{60}? Скорее уж, полу-бред и полу-выдумки.
Интересно, что согласно мнению строгих судей, собиравшихся за завтраком обсудить новости, попытка опровергнуть подобные истории лишь служила дополнительным доказательством их подлинности. В конце концов, зачем кому-то опровергать то, чего не существует, верно?
Он решил срезать путь через конюшни в Речном переулке. Как и в случае с Блестящей улицей, этот переулок был образован в основном задами зданий. Эта часть города существовала только для того, чтобы вы могли миновать ее, направляясь в более интересные места. На сумрачную улочку выходили только склады с высокими окнами, полуразрушенные сараи и, что существенно, Платные Конюшни Хобсона{61}. Они были огромны и стали еще больше, когда Хобсон смекнул, что их можно сделать многоэтажными. Вилли Хобсон был бизнесменом того же сорта, что и Король Золотой Реки: он нашел свою нишу, занял ее, а потом так расширил, что в нее стало попадать много денег. Многим людям в городе иногда требовалась лошадь, но мало у кого было место, куда ее можно поставить. Для этого нужны стойло, конюх, сеновал… а чтобы арендовать лошадь у Вилли, нужно всего несколько долларов.
Многие держали здесь и своих собственных лошадей. Сквозь двери постоянно заходили и выходили посетители. Кривоногие, похожие на гоблинов люди, служившие в этом месте, никогда никого не задерживали, если только им не казалось, что гость припрятал за пазухой лошадь.
Вильям оглянулся, когда из сумрака пустого стойла раздался голос:
– З'вини, друг.
Он уставился в темноту. В ответ на него посмотрели несколько лошадей. Вокруг в некотором отдалении стучали копыта, раздавались крики, в общем, царила обычная для конюшен суета. Но голос явно раздавался из маленького островка зловещей тишины.
– Мой сертификат обворованного действителен еще два месяца, – заявил Вильям. – И, кстати, позволь заметить, что врученная мне тогда в качестве подарка кухонная посуда, похоже, изготовлена из сплава свинца с лошадиным навозом.
– Я не вор, друг, – сказали тени.
– Тогда кто ты?
– Ты знаешь, что полезно для твоего здоровья?
– Э… да. Физические упражнения, регулярное питание, здоровый сон. – Вильям внимательно посмотрел на длинный ряд пустых стойл. – Я думаю, ты хотел спросить, что для него вредно, имея в виду дубинки и всякие колюще-режущие предметы. Так?
– Ну, в общем, да. Нет, не шевелись, мистер. Стой там, где я могу тебя видеть, и тебе не причинят вреда.
Вильям обдумал это заявление.
– Может и так, но если я встану там, где ты не сможешь меня увидеть, тебе тоже не удастся причинить мне вред.
Что-то вздохнуло.
– Послушай, давай сойдемся на том, что… Нет! Не двигайся!
– Но ты сказал «сойдемся»…
– Просто стой на месте и слушай, понял?
– Хорошо.
– Я слышал, люди усиленно ищут некоего пса, – сказал загадочный голос.
– А. Да. Стража хочет с ним побеседовать, верно. И что?
Вильяму показалось, что он может разглядеть среди теней чуть более темную тень. Что более важно, он теперь чуял Запах, превосходящий по силе даже запах лошадей.
– Рон? – спросил он.
– Я что, говорю как он? – саркастически поинтересовался голос.
– Нет… не совсем. Тогда кто же ты?
– Называй меня… Глубокая Кость{62}.
– Глубокая Кость?
– Проблемы?
– Думаю, нет. Чем могу помочь, мистер Кость?
– Давай п'редположим, будто некто знает, где прячется упомянутый песик, но при этом не хочет иметь дел со Стражей? – сказал голос Глубокой Кости.
– Почему нет?
– Потому что для некоторых личностей от Стражи сплошные проблемы, скажем так. Это во-первых.
– Понятно.
– А еще в городе есть люди, которые очень-очень не хотят, чтобы маленький песик разболтал то, что ему известно. И Стража не фможет его защитить. Да им плевать на собак, в этой Страже.
– В самом деле?
– О, да. В Страже фчитают, что у собак вообще нет прав человека. Это во-вторых.
– А в-третьих?
– А в-третьих, я флыхал, что газета платит вознаграждение.
– Ясно. И?
– Только у них в объявлении ошибка, потому что там написано двадцать пять долларов, а должно быть фто долларов, понятно?
– О, понятно. Но сотня долларов – это слишком много денег за собаку, мистер Кость.
– Не в этом случае, понимаешь ли, – ответили тени. – У этого пса есть что рассказать.
– Правда? Это что, знаменитая анк-морпоркская говорящая собака?
Глубокая Кость зарычал.
– Собаки говорить не могут, это всем известно. Но, следи за моей мыслью, есть те, кто понимает собачий язык.
– Оборотни, ты хочешь сказать?
– Нечто в этом роде, да.
– Но единственный оборотень, которого я знаю, служит в Страже, – возразил Вильям. – Выходит, ты хочешь получить сотню долларов за то, чтобы я смог передать Гаффса Страже?
– За это фтарина Ваймс тебе медальку даст, верно?
– Но ты сам сказал, что не доверяешь Страже, мистер Кость. Я всегда внимательно слушаю, что мне говорят, ты же знаешь.
Глубокая Кость помолчал. Затем:
– Хорошо, ты получишь пса и переводчика с собачьего. Фто пятьдесят долларов.
– То, что этот пес готов рассказать, имеет отношение к событиям во Дворце?
– Возможно. Возможно. Очень возможно. Возможно, это как раз то, о чем я толкую.
– Я хочу видеть, с кем говорю, – заявил Вильям.
– А вот это невозможно.
– О, чудесно, – ядовито ответил Вильям. – Это обнадеживает. Значит, я просто должен пойти, взять 150 долларов, а потом вернуться сюда и отдать их тебе?
– Было бы неплохо.
– Без шансов.
– О, так ты не доверяешь мне, а?
