Терри Пратчетт - Движущиеся картинки
— Это, конечно, при условии, что вы не работаете в открытом разрезе.
— Допустим, однако…
— Я вообще не понимаю, какое вы нашли сходство… — снова заговорил Утес.
— МОЛЧАТЬ! — зарычал Солл. — ВСЕМ ЗАКРЫТЬ ПАСТЬ! Тот, кто первым сейчас произнесет хоть слово, может до конца жизни распрощаться с надеждой получить работу в этом городе! Вам все ясно?! Я понятно выразился?! Отлично. — Солл откашлялся и продолжал уже в более умеренных тонах. — Вот и хорошо. Итак, все должны глубоко проникнуться пониманием того, что мы создаем Захватывающую, Умопомрачительную По Своей Интриге Панораму Человеческих Чувств, в центре которой — судьба женщины. — Тут Солл сверился с прикрепленным к доске листочком и бодро продолжил: — Вставшей на борьбу за подлинные ценности своей жизни. События ленты разворачиваются на драматическом фоне Охваченного Безумием Мира, так что ведите себя по-людски и не мотайте мне нервы.
Один из гномов робко потянул руку.
— Разрешите вопрос…
— Слушаю.
— Почему действие всех лент господина Достабля происходит на фоне Охваченного Безумием Мира?
Глаза Солла яростно сузились.
— А потому, — рявкнул он, — что господин Достабль очень наблюдателен.
Достабль оказался прав. Новый Анк-Морпорк воплотил из оригинала все лучшее. Так, все узкие аллеи оригинала еще более сузились, высокие здания — выросли. Горгульи стали мерзопакостнее, острые черепичные крыши значительно заострились. Вознесшаяся над городом Башня Искусства Незримого Университета вознеслась на новую и еще более угрожающую высоту, несмотря на то что муляж был выполнен в масштабе один к четырем. Сам Незримый Университет заметно приблизился к образцовой барочности стиля. Дворец патриция оброс новыми рядами колонн. Сотни плотников облепили конструкцию, которая в законченном состоянии должна была превратить настоящий Анк-Морпорк в свое жалкое подобие.
Только здания в оригинале строились не из растянутого между балок холста, и зодчие, возводящие их, не стремились украсить дело своих рук тщательно разбрызганными сгустками грязи. Анк-морпоркским зданиям приходилось пачкаться самим.
Вот почему этот город намного больше походил на Анк-Морпорк, чем это когда-либо удавалось самому Анк-Морпорку.
Джинджер увели в палатку для переодевания так быстро, что Виктор даже не успел перемолвиться с ней словечком. А когда закрутилась ручка, свободного времени у него не стало.
На «Мышиный Век Пикчерз» (ниже чуть меньшими буквами было добавлено: «Здесь Больше Звезд, Чем На Небесах»[20]) работали люди, полагавшие, что время, отпущенное на зарисовку клика, должно превышать продолжительность показа картинки не более чем в десять раз. Однако с «Поднятыми ураганом» дело обстояло иначе. Надо было запечатлеть сражения. Уйму времени отнимали ночные сцены. Бесенята были вынуждены работать при свете факелов. Гномы с радостным усердием трудились на руднике, который ни до, ни после никто в глаза не видел. Из обляпанных гипсом стен торчали золотые самородки размерами с упитанного цыпленка. А когда Солл заявил, что при просмотре должно ясно быть заметно, как они шевелят губами, гномы исполнили несколько сомнительную версию песенки «Хай-хо-хайхо», которая снискала значительную популярность среди гномьего населения Голывуда.
Возможно, у Солла и было свое представление о том, что за чем следует. Но Виктор окончательно запутался. «Разумней всего, — вывел он правило, — вовсе оставить попытки вникнуть в сценарий клика, в котором приходится сниматься». Ко всему прочему Солл не просто шел от конца к началу картинки, его еще бросало из стороны в сторону. Путаница, как заведено в реальной жизни, была всеобъемлющей.
Когда же Виктору наконец перепала свободная минутка, он так и не смог переговорить с Джинджер, поскольку оба рукоятора и все остальные свободные актеры тут же начали дружно на них пялиться.
— Значит так, ребята, — говорил Солл. — Сейчас будет одна сцена из финальной части. После всех перенесенных испытаний Виктор встречается с Джинджер. На дощечке появятся слова… — Он бросил взгляд на черную продолговатую дощечку, которую передали ему чьи-то услужливые руки. — Такие вот слова… «Честно говоря, дорогая, я отдал бы все, что у меня есть, за одну… порцию… свиных… ребрышек… которые у Харги… подаются с особо приготовленным соусом карри».
Солл окончательно поперхнулся и умолк. Когда же он вздохнул, создалось такое впечатление, будто некий огромный кит вынырнул на поверхность за глотком воздуха.
— Кто это написал?!
Один из исполнителей боязливо поднял руку.
— Это был приказ господина Достабля…
Солл просмотрел объемистую кипу сложенных дощечек, на которых было написано большинство диалогов клика. Губы его вытянулись в ниточку. Он кивнул в сторону одного из сотрудников:
— Не мог бы ты сбегать по-быстрому в главную контору и попросить моего дядю, если у него вдруг отыщется свободная минутка, прогуляться к нашему павильону?
Солл выудил первую попавшуюся дощечку и прочитал:
— «Я, конечно, скучаю по своей старой шахте, но когда я хочу вкусить настоящей деревенской жизни, то всегда… всегда… иду к Харге, в его… в его…» Та-а-ак…
Он наугад отобрал третью дощечку.
— Ага. Предсмертные слова солдата армии роялистов. «Кажется, отдал бы сейчас все на свете за особое… предложение… „Реберного дома“… „Все-Что-Успеешь-Сожрать-На-Доллар“…» О боги!
— Правда, очень трогательно? — раздался позади него голос Достабля. — В зале не будет зрителя, который не прослезится. Вот увидишь!
— Но, дядя… — открыл рот Солл. Достабль поднял руку:
— Я ведь сказал, что сумею найти деньги. А Шэм Харга даже помог нам своими продуктами, когда рисовали барбекю.
— Но ведь ты обещал, что не станешь править сценарий!
— Это не правка, — бесстрастно возразил дядя. — Правка сценария — это совершенно особая вещь. А я просто внес кое-какие уточнения. В целом сценарий от этого только выиграл. Это называется усовершенствованием. На сегодняшний день Харга со своим «Все-Что-Успеешь-Сожрать» — один из самых выгодных клиентов.
— Но действие клика происходит сотни лет назад!!! — вскричал Солл.
— До-пус-тим, — осторожно признал Достабль. — Но представь, как зритель, посмотревший клик, задается вопросом: «Интересно, теперь, когда прошли сотни лет, ребрышки у Харги все такие же вкусные?!»
— Это не движущиеся картинки, это — откровенная коммерция!
— Надеюсь, что так. Страшно подумать, что с нами будет, если ты окажешься не прав.
— Знаешь ли, дядя… — с угрозой в голосе начал Солл.
Джинджер повернулась к Виктору.
— Ты можешь отойти со мной на минутку? Нам надо поговорить, — вполголоса сказала она. — Только без пса, — добавила она громче. — Для меня это принципиально.
— Ты хочешь поговорить со мной!
— До этого как-то не получалось.
— Хорошо. Гаспод! Ты остаешься здесь. Вот умница, хороший пес.
И Виктор, заметив гримасу несказанного отвращения, которое отразилось на морде пса, испытал тихую, светлую радость.
А за их спинами набирала оборот за оборотом вечная голывудская склока. Солл и С.Р.Б.Н. едва не касались друг друга носами и выясняли отношения в окружении подчиненных, не скрывавших своего интереса к происходящему.
— Да, представь себе, именно этого я и не потерплю. Я уволюсь!
— Ты не можешь разорвать отношения со студией. Ты — мой племянник, а студия — это я. Ты не можешь перестать быть моим племянником…
Джинджер и Виктор присели на ступеньки какого-то особняка, возведенного из парусины и дерева. Сейчас их вряд ли кто побеспокоит — ведь то, что творилось рядом, было куда интереснее.
— Вот, — сказала Джинджер, теребя пальцы. Виктор не мог не обратить внимание, что ее ногти были поцарапаны и сломаны.
— Вот, значит… — проговорила она. Сквозь толстый слой косметики проступали бледный цвет лица и следы душевной муки. «Она сейчас совсем не красотка, — неожиданно для себя подумал Виктор. — Но вслух этого лучше не говорить».
— Не знаю, как бы это сказать… Ну, одним словом… тебе никто не говорил, э-э, что видел меня как-то гуляющей по ночам?
— На холм и обратно?
Она со змеиным проворством развернулась к нему лицом.
— Значит, ты в курсе? А откуда тебе известно? Ты шпионил за мной? — вскинулась она на него.
Перед ним была прежняя Джинджер, вся кипящая злостью, обидой и параноидальной агрессией.
— Лэдди нашел тебя… спящей… вчера во второй половине дня, — ответил Виктор, немного отпрянув назад.
— Что, посреди дня?!
— Да.
Джинджер прикрыла ладонью рот.
— Значит, все хуже, чем я думала, — прошептала она. — Все хуже и хуже… Помнишь тот вечер, когда мы встретились с тобой у вершины холма? Достабль еще за нами примчался и подумал, что мы там с тобой… любезничаем… — Она залилась краской. — Так вот, я до сих пор не понимаю, как я там оказалась!
