Саша Суздать - Замкнутые на себя
Внизу быстро проплыла Литу и флаэсина, не сворачивая, отправилась дальше, направляясь к Ханзе.
— Как там Байли? — спросила Маргина у Вейна, стоящего у штурвала.
— У них с Хенком всё хорошо, — прищуривая глаза от солнца, ответил Вейн, глядя вперёд, — и Марэлай растёт замечательной девочкой.
— Какая Марэлай? — не поняла Маргина.
— Ты не знаешь? — удивился Питер Вейн. — Свою дочь Байли назвала Марэлай.
Что-то вздрогнуло внутри Маргины: то ли симпоты перенапряглись, то ли глифомы зациклились, но она судорожно глотнула воздух, который ей был не нужен, и переспросила:
— Она назвала свою дочь Марэлай?
— Да, — ответил Вейн, — по этому поводу в прошлом году несколько дней был праздник.
— Что же ты мне раньше не сказал? — возмутилась Маргина.
— Я думал, ты знаешь, — широко улыбаясь, ответил Вейн.
— Так, Вейн, я на твоей колымаге долго лететь не собираюсь, — сообщила Маргина и повернулась к Мо: — Полетели.
Маргина и Мо ракетами сиганули в небо, оставив стратега Питера Вейна с раскрытым ртом и в расстроенных чувствах: путешествие, так прекрасно началось и так неожиданно оборвалось. В душе понимая Маргину, Питер стал набирать высоту, чтобы разогнавшись с горки, планировать с высокой скоростью вперёд, но понимал: минуты встречи он, без сомнения, пропустит.
Репликация девятая. Шерг
То, что змей жрёт человечину, Шерг узнал случайно. Однажды, после своей охоты, прилетевший змей вздремнул немного, а когда пришёл Ерхадин, чтобы отправляться в путь, Горелый отрыгнул кость. Приглядевшись к ней Шерг понял, что это бедренная кость человека.
— Что же ты, скотина, людей жрёшь? — воскликнул Шерг, ударив Горелого плёткой по морде. Тот виновато спрятался за другие головы, но Шерг понял, что и Гарик, и брезгливая Горелла от человечины не отказались. Откуда Шергу было знать, что первый, кого случайно попробовал змей, был Парабас, вывернутый наизнанку в загоне змея ужасной тварью из сосуда. Вкус Парабаса так запал в память змея, что он дурел, принюхиваясь к человеку.
Улетая на охоту, змей выискивал одиноких людей, большей частью детей или девушек, быстро и беспощадно убивал, и уносил в укромное место, где устраивал себе пир. Съеденного человека, в отличие от другой живности, ему хватало на неделю, после чего змеиные головы с вожделением принюхивались к окружающим людям, а те думали, что змей к ним ластиться и гладили все три его головы.
После своего открытия Шерг запретил своим воинам приближаться к змею, кроме Реддика, кормящего его мясом. Последнему наказал кормить змея, только надев кольчугу смазанную дёгтем. За себя Шерг не боялся, так как внутренняя уверенность говорила, что змей дотронется до него разве в случае крайней необходимости, когда они останутся вдвоём во всём мире.
Возле Дино они переправились через реку Лею, чтобы выбраться на дорогу, ведущую к Валу и дальше, в Борото. Перебираясь, потеряли часть фуража, так как река разлилась, и несколько лошадей унесло водой. Дальнейший путь по размякшей дороге был труден, но без неожиданностей.
Проходя деревни, бойцы грабили вчистую, оставляя голые дома с изнасилованными и ревущими женщинами, забирая мужчин для переноски тяжести и вербуя в войско. Вести распространялись быстро, и по приходу в следующую деревню Шерг видел пустые дома, а сбежавшие жители прятались в лесах, забирая с собой скот. Шерг, в отместку, сжигал деревню и позволял змею охотиться на людей в лесу.
Ожесточение Шерга усиливалось тем больше, чем ближе он подходил к своим врагам. Все беды, что с ним произошли, были связаны с Элайни и её окружением, и теперь, когда он стал королём, ему было странно увидеть её здесь, в этом забытом богами месте, да ещё и во дворце, которого у него, короля, и в помине не было. Шерг для себя решил, что когда он убьёт Элайни, а ещё лучше — отдаст на съедение змею, то разрушит дворец до основания, чтобы не осталось ни следа, ни памяти.
* * *Хамми, незаметно оставив всех во дворце, набросил на себя экран и отправился к станции репликации, намереваясь её проверить, так как поведение Бартазара Блута не внушало ему доверия, а если говорить прямо, то сильно беспокоило. Пусть худого Элайни он не сделает, а всё же додумался отправиться вместе с ней на тысячу земных лет назад, в её родную Глаурию. Да ещё под видом Сергея, и если бы не он, Хамми, вряд ли бы Бартазар Блут признался Элайни. Хамми летел маленьким глеем необычной окраски: вместо белой шёрстки он пылал рыжей шевелюрой. Пролетавшая рядом ворона заинтересовалась необычным зверем и полетела рядом, но Хамми предусмотрительно её предупредил: «Отстань, дура», — на что она ответила естественным: «Сам дурак», — и отвалила в сторону.
Хамми припустил так, что концы его крыльев раскалились и моментально превращали в пар то малое количество влаги, находящейся в воздухе, в результате чего за ним потянулся белый конденсационный след, как за реактивным самолётом. Добравшись до зелёной горы со скалистым частоколом вверху, Хамми сделал горку и сходу нырнул в озеро, чтобы сбить температуру. Выбравшись из воды у самого острова, кот втянул в себя крылья и скользнул к станции репликации.
Отправив привычный код регистрации, Хамми машинально двигался дальше, но натолкнулся на гладкую чёрную поверхность, которая с лёгкостью деформировала его морду до блина, чем сильно кота озадачила. Несколько смущённый таким обстоятельством, Хамми повторил код, но стенка не опала. Тогда он уселся рядом со стенкой, отражаясь в ней тёмным силуэтом, и принялся перебирать коды сотней параллельных потоков, пока стенка не опала. Код был совершенно простой, «харом», и Хамми засомневался, что его поставил Харом, Созидатель, а больше думал на Бартазара Блута, не отличавшегося щепетильностью своих действий.
Как бы там ни было, Хамми опустил стену и подошел к кольцу репликатора, стоящего вертикально. Он принялся методично проверять все блоки и узлы, понимая, что его могут ждать сюрпризы. Оказалось, что не напрасно он так тщательно начал проверку — в репликаторе отсутствовал временной блок, так что тот, кто бы воспользовался репликатором, попал бы неизвестно куда. При первом приближении в ту же временную отметку или в недалёкое прошлое, но гарантии никто дать не мог.
Хамми решил не рассказывать Бартазару Блуту о том, что он обнаружил. Почему, он не мог сказать, но возникшее с самого начала недоверие к Бартазару Блуту, да ещё то, как он пытался ставить опыты на нём и глеях, не добавляло профессору ауру добродетели.
Давешняя ворона сидела на дереве и издали наблюдала, как Хамми пролетал мимо её, даже не пытаясь его сопровождать. «Умница», — улыбаясь на тридцать зубов, сообщил ей Хамми. «Сам такой», — ответила ему ворона, и это было самое милое оскорбление в жизни кота. Вскоре показалось озеро Сван и Хамми, на всякий случай, раскинул симпоты, наблюдая, не появился ещё кто-нибудь, незваный, чтобы испортить жизнь Элайни и её дочери Марго. Что-либо тревожного он не заметил, а немного погодя вдали показался дворец, созданный Бартазаром Блутом для Элайни.
Во дворце баловались, то есть, летали. Оттопырив задницу, Алида громоздилась на мэтлоступэ, пытаясь удержать равновесие на небольшой палочке, и время от времени сваливаясь в грязь.
— Что это у тебя? — спросил Хамми, приглядываясь к её тылу, но Алида сердито отмахнулась: — Отстань, кот, не до тебя.
Сегодня с утра Алиде, с извинениями, с покаянными лицами вручили мэтлоступэ, желая ей доброго здоровья и успехов в учёбе. Приняв подарок, Алида тут же пожелала его испытать, но ужасная деревяшка, при первых же полётах, коварно выскальзывала из её рук и Алида летела вниз, где её ловил Бартазар Блут. Возможно, Алиде льстило то обстоятельство, что её ловит молодой парень, так как она с неизменным упорством цеплялась за деревяшку и неизменно срывалась.
— Алида, ты мне Серёжу прибьёшь, — рассердилась Элайни, выглядывая из-за приоткрытой парадной двери. Алида пожалела Бартазара Блута и изменила тактику полётов: примостила мэтлоступэ между ног и, держась за него, взлетала. Напрасны были увещевания Элайни, что так летать неправильно: на все её замечания Алида отвечала однообразно: «Мне так удобно». Правда, через некоторое время, убежала во дворец и все вздохнули свободно, но поспешили: примостив внизу маленькую подушку Алида снова вышла покорять небеса. На момент возвращения Хамми она казалась лихим всадником невидимого жеребца, довольно норовистого, который иногда бессовестно сбрасывал Алиду на землю в самых неприличных ракурсах.
Где-то ближе к вечеру тренировка закончилась, но сюрприз, приготовленный Алидой, привёл Элайни в шок — она собралась лететь к своему брату, Тулину, чтобы привести его во дворец, работы в котором хватало для всех: Бартазар Блут, соорудив искусное сооружение, позабыл о том, что его нужно содержать.
