Саша Суздать - Замкнутые на себя
Рохо попрощался с Блуждающим Нефом и отправился на Контрольную, чтобы передать Маргине сообщение Хамми, полагая, что, возможно, Хамми его опередил и тоже находиться на Контрольной. Выйдя из станции репликации, он увидел жаждущего информации Ай-те-Кона и, пожалев его, выложил ему в голову всё, что знал, заодно считав всё, что знал Ай-те-Кон. Такой способ передачи информации уже не смущал Ай-те-Кона, который был продвинутым потребителем спама.
Взлетев любимым лебедем, Рохо отправился на юг, в Паллас, намереваясь застать там Русика и Лоори и передать сообщения Блуждающего Нефа о том, что их судьба зависит только от них. Впереди летело что-то крупное. Вначале Рохо подумал о обыкновенной птице, но медленные взмахи крыла говорили о том, что размеры птички намного больше воробья. Рохо бросил вперёд симпоты и с радостью понял, что навстречу ему летит Онти. Обрадованный, он сильнее взмахнул крыльями, поспешая к ней.
Онти была в своём образе, только сзади сделала крылья, как у лааков и Русика. Рохо тут же трансформировался в лаака и, взмахивая крыльями, с улыбкой спросил у Онти:
— Ты вылетела меня встретить? Как ты узнала?
— Ничего я не знала, я просто тренируюсь, — удивилась Онти, а её ответ сильно огорчил Рохо. Увидев мимику его лица, Онти удивлённо раскрыла глаза и спросила:
— Ты был рад, что я тебя встречаю? — Рохо обречённо кивнул, выдавая себя с головой. Онти полетела рядом, назад к дому Лотта и, немного подумав, сказала Рохо:
— Можешь считать, что я встречала тебя. Кстати, куда вы пропали с Хамми на Гренаале?
Рохо принялся рассказывать о своих приключениях, начав с плазменной ловушки, о которой сказать было нечего, дальше сообщил о том, что они с Хамми обнаружили на планете Глаурия и поделился тем, как они с Блуждающим Нефом провели лааков. Последний эпизод вызвал у Онти бурный смех, и она чуть не свалилась в пике. Дальше они не сказали ни слова и обходились тем понимающим молчанием, которое говорит лучше всех слов, иногда прерываемое неожиданным смехом Онти, вспомнившей спектакль, разыгранный Рохо и Блуждающим Нефом. Рохо, перед самой посадкой у дома Лотта, запоздало спросил:
— А Маргина здесь?
— Маргина, вместе с Мо, отправились искать Элайни и Сергея, — сообщила Онти, стараясь приземлиться у самого крыльца. Последняя стадия полёта для Онти всё ещё оставалась трудной задачей, и часто она, приземляясь, размазывалась по земле, как сырая глина. Онти стыдилась, когда кто-то видел, как она, собирая себя из комка глины, появлялась вначале голой, а потом восстанавливала свой наряд. Её названный брат, Хабэлуан, увидев однажды такое приземление, подошёл к ней, побелевший, и сказал:
— Ты, это… как-нибудь аккуратней, — и прижал её к себя так сильно, что Онти пришлось вырываться:
— Не бойся ты, я живучая, — чем его нисколько не убедила.
Русик и Лоори готовились отправиться к королю Ладэоэрду, чтобы стать первыми «летунами». Представить их король собирался на приёме иностранных послов и последующем празднике, на котором, кроме Лоори и Русика, Ладэоэрд демонстрировал свои флаэсины: одну капитана Краббаса и вторую, сделанную волшебником Тартифом и управляемую Аделом. Онти согласилась сопровождать Лоори и Русика, поэтому развлекалась полётами, пока они собирались.
Собственно говоря, Русику и Лоори собираться было нечего, но Лотт, а больше всего Вета, пытались нагрузить их на дорогу едой, одеждой и деньгами, собранными им за всё время их жизни. Возражение Лоори, что все это им не нужно, не воспринималось серьёзно, и Русик с грустью думал, как они будут лететь, держа в руках неподъёмные гири.
Появление Рохо внесло новую неразбериху в суматоху сборов и сломало все планы Веты. Сообщение Рохо о том, Лоори изгнали из племени, и она вольна делать что хочет, вначале обрадовало её, но потом, осознав в полной мере своё отчуждение от племени, она заплакала и долго рыдала.
Русик беспомощно пытался её успокоить, пока Онти не выгнала его и поплакала вместе с Лоори. Причём, стала плакать так добросовестно, что поплыла лицом, чем вызвала испуг Лоори, так как та не знала о способностях Онти. Когда Онти объяснила свои метаморфозы, плакучесть Лоори изменилась неудержимым хохотом и Вета, не зная причины смеха Лоори и Онти, опасалась за их психическое здоровье.
* * *Движение по размытым дорогам нельзя было назвать быстрым, и Ерхадин бесился, глядя, как внизу под ним медленной многоножкой двигалось его войско. Ерхадин ясно понимал, что ему повезло, и он застал Элайни врасплох, а сам дворец говорил о том, что зодчие, его построившие, сродни тому страшному существу, выгнавшему его из другого дворца, находящегося в его королевстве.
Ему, несомненно, повезло, что вместе с Элайни он не встретил кого-нибудь, кто мог бы изрядно его потрепать, или лишить жизни. Такое соседство было ему ни к чему и следовало уничтожить врага в его доме, чтобы обезопасить себя и своего сына, так не похожего ни на одного младенца в мире.
От осознания того, что он причастен к появлению такого малыша, Ерхадин запоздало возгордился, чувствуя и свою исключительность. Приободрённый своими мыслями, Ерхадин изгнал из себя злобное томление, считая, что враг никуда не денется.
А враг даже не подозревал о том, что кто-то идёт на него войной. Жизнь во дворце шла своим чередом, причём, после рождения Маргины, атмосфера в доме приобрела мягкие, акварельные оттенки. Альмавер и Анапис, насытившись приключениями по самое горло, как будто попали в рай и предпочли остаться в нем, чем снова предпринимать попытки мести. После всего пережитого, мнение о мести они изменили, полагая её дорогим капризом и свойством несдержанного характера. Альмавер сдружилась с Алидой, так как обе были травницами, и их профессиональным разговорам на эту тему мешали только разные наименования одних и тех же трав.
У Хамми и Бартазара Блута было перемирие, они ожидали, когда малышка Маргина немного окрепнет, чтобы переносить перемещение через репликатор, а о дальнейшем они не загадывали. Хамми очень интересовало, куда девался Сергей, но Бартазар Блут, похоже, и сам не знал. Впрочем, Хамми не особенно ему верил, так как Бартазар Блут не открывался ему полностью.
Элайни, помня обещание, попросила Хамми помочь ей сделать для Альмавер мэтлоступэ.
— Серёжа, ты тоже поможешь, — попросила она Бартазара Блута.
— Элайни, мы сделаем всё без тебя, — сказал Бартазар Блут, — а тебе нужно беречься.
Хамми поддержал его, но Элайни упёрлась, так что пришлось делать мэтлоступэ вместе. Хамми выбрал дубовую ветку нужной толщины и сделал круглую чурочку. Потом они втроём стали в круг и подняли заготовку в воздух. Затанцевали три разноцветных луча, и мэтлоступэ покрылось неповторимым узором, впитывая волшебство. Закончив, Элайни взяла в руки мэтлоступэ и зачарованно его разглядывала, поглаживая по бокам.
— Элайни, ты что, никогда не держала мэтлоступэ в руках? — промурлыкал Хамми.
— Нет, — возразила, улыбаясь, Элайни, — я первый раз изготавливала мэтлоступэ.
Когда они, собрав всех, торжественно вручили мэтлоступэ Альмавер, она, как и Элайни, светилась изнутри, поглаживая деревяшку, а на лице играла отрешённая полуулыбка. Алида, стоя с маленькой Маргиной на руках, вдруг заплакала и, передав Элайни ребёнка, ушла к себе в комнату.
— Что с ней? — растерянно спросила Элайни.
— Я думаю, она обиделась, — всё так же улыбаясь, сказала Альмавер.
— Почему? — не поняла Элайни.
— Я видела её лицо, когда рассказала ей, что мне сделают мэтлоступэ, — ответила Альмавер. Хамми, переглянувшись с Элайни и Бартазаром Блутом, вышел в ближайший лес искать подходящую ветку то ли дуба, то ли ореха, то ли дикой груши, чтобы вырезать заготовку для нового мэтлоступэ.
* * *Как они попали на Глаурию, Маргина не помнила совсем. Эксперимент с алкоголем прошёл для неё с неприятным эффектом: она в полной мере почувствовала похмельный синдром, когда пришла в себя. Бросив вокруг дрожащие симпоты, она поняла, что лежит на Мо, который превратился в привычного огромного рыжего кота.
— Мо, мы где? — спросила она его, хотя уже знала, но желала подтверждения.
— На Глаурии, — кратко ответил ей Мо.
— У тебя голова болит? — спросила его Маргина.
— Как ты знаешь, у меня, как и у тебя, её нет, — ответил Мо, не поворачивая к ней головы. И, вообще, разговаривали они виртуально, но мысли тревожили у Маргины то, что считалось головой. Мысли тревожили не только голову, но и всё симпоты её тела, которое возлежало на пушистой шкуре Мо. Маргина решила, что такие эксперименты с воздействием органических веществ на органы осязания она не будет делать никогда, а Мо запретит даже вспоминать о них.
Несмотря на своё состояние, она понимала, что лучшим средством избавить симпоты от губительного влияния алкоголя является работа, поэтому раскинула их, чтобы оглядеться. Они были уже у подножья зелёной горы с острым частокол скал наверху, окружавших верхнее озеро, где находился остров со станцией репликации.
