Зоя Сокол - Солнечная принцесса
— Ясненько, — прокомментировал Данияр, — Данте, как всегда, перестарался. Вам так не кажется, ребята?
Последний вопрос он задал разномастной нечисти, которая уже начала сползаться со всех сторон. Ответом ему были глухое рычанье, и прыгнувшая на него тварь. Данияр разрубил её одним ударом.
— Ясненько, — улыбнулся Данияр, и добавил: — Ох, и повеселюсь же я!
. . .
С первыми лучами солнца Данте пришел в себя. Во время сна его силы полностью восстановились, и у него все ещё была память о том, что перед превращением в камень он сражался. Поэтому, он скорее рефлекторно, чем осознано, сделал шаг назад. И тут же поскользнулся и упал на кучу порубленных тел и валяющихся безхозно конечностей. Он сел и тут же брезгливо оттряхнул руку от крови вперемешку с кишками.
Данте оглянулся. Таким добром была завалена вся комната. Побоище, которое тут было, должно было быть грандиозным. Кто мог такое сотворить?
— Данияр, — спросил Данте, у единственного подозреваемого. — Твоих рук дело?
— Ага, — удовлетворенно ответили ему сзади.
Горгулья оглянулся. Данияр с комфортом разлегся на груде камней, закинув руки за голову.
— Смотрю, ты повеселился?! — улыбнулся Данте.
— Ага! — довольно ответил элементаль и спросил: — Слышь, а ты не знаешь, что это за местечко? Почему я о нем раньше не слыхивал? Тут столько всякой незнакомой мне нечисти, и паучиха какая-то проклятая.
— Проклятое потому, что это место, — мрачно ответил ему Данте и принялся рассказывать, сев на камень. — Я понял, что это за место ещё в подземелье. Видишь, ли, это место раньше было частью Горгулийской империи. Называлось оно Озерная долина. Тут правила благородная семью из четверых. Но королева вскоре после того, как родила второго ребенка, сильно заболела. Говорили, что она была готова на все, лишь бы выздороветь и продлить свою молодость. Один странствующий некромант рассказал ей о старинном ритуале жертвоприношения, благодаря которому можно призвать древних богов и получить вечную жизнь. Чем больше жертв приносили в ходе ритуала, тем большей должна была быть милость оказанная богами. Так, как не было никаких конкретных указаний по поводу того, какой именно смертью должны помереть жертвы, королева решила не марать свои руки и призвала нечисть.
Данте замолчал переводя дух, но вскоре продолжил:
— Нечисть перебила все живое, до чего добралась. Королева не пожалела ни стариков, ни женщин, ни детей. Не пожалела она и собственно мужа… Осталась только она и её дети. Но ей все казалось, что жертв слишком мало…
— Поэтому она скормила тварям своих детишек? — спросил безразличным голосом Данияр.
— Откуда ты знаешь? — удивился Данте.
— Догадался, — отмахнулся элементаль и предложил: — Продолжай!
— Как бы там ни было, — внял его просьбе горгулья, — а боги явились на её призыв. Они ужаснулись от увиденного, а королева все просила для себя вечной молодости. Они дали ей то, чего она так желала — вечную молодость, но изменили её облик навсегда. Они превратили её в полупаучиху, что бы она всегда помнила, какой красавицей она была, и…
— … и что бы научилась материнской любви у пауков, — закончил за него Данияр.
— Откуда ты знаешь? — ещё больше удивился горгулья.
— Рассказала одна несчастная женщина перед смертью. А нечисть, которую я истреблял?
— Это то, во что превратились души невинно убитых, требующих отмщения. Только ты их не убил, — улыбнулся Данте, глядя на то, как подскочил Данияр. — Они снова вернутся сюда ночью, после захода солнца, в час своей гибели. Так будет до тех пор, пока виновный не понесет наказание.
— А-а-а! Ну, так виновная уже это… понесла… со всей строгостью, — сказал Данияр и, зевнув, предложил: — Пошли домой?
. . .
Дамиана
Домино плелась по коридору. Она встретила уже двенадцать патрулей, и на одного туалета. Она ненавидела этот чертов замок, этого паразита, который её похитил и свою жизнь, которая никак не устанет пинать её под зад. Но больше всего она ненавидела одну болтливую трехглазую черепушку, нарисованную на тяжеленной книге.
С каждым новым поворотом она все чаще и чаще задавалась вопросом: а чего она собственно с нею таскается? И, не уставала удивляться, количеству ответов, которые дает Сказочник. И эта черепушка даже не повторилась ни разу!
Вот так, они дошли до большого зала, неизвестного пока назначения. На полу был начерчен, смутно знакомый узор, посреди зала стоял огромный пьедестал, на котором лежала книга, а чуть поодаль — небольшой стол, на котором лежали разного рода пергаментные рукописи.
— Это ещё что такое? — спросила Доми у черепушки.
— Не знаю, — шепотом ответил он ей.
— А почему так тихо? — спросила она.
— Чтобы не привлекать внимание охранника, — рассудительно объяснился Сказочник.
— Какого охранника? — не поняла Доми.
— Наверное, меня, — ответил ей сзади мужской голос.
С замершим сердцем Домино оглянулась. Перед нею стоял исполинского роста демон, чью принадлежность к какому-либо виду определить она не смогла. Больше всего он походил на слишком высокого человека, под два с половиной метра ростом, со львиным лицом, и когтистыми лапами.
Эта громадина посмотрела на Домино сверху вниз, и сказала:
— Я Кемон, будем знакомы.
Домино едва не упала где стояла, от переизбытка чувств и зачем-то громко прошептала Сказочнику:
— Оно говорит!
— Я заметил, — огрызнулся Сказочник.
— Что нам делать? — слегка истерично спросила Доми. Она как-то всегда терялась, перед такими высокими говорящими громадинами.
— Я думаю, — буркнул Сказочник.
— Эй, — напомнила о себе громадина. — Я же все ещё здесь!
— А ты не мог бы быть здесь немного по тише? — язвительно осведомилась черепушка, под шокированным взглядом Доми, и добавила: — Я думаю.
— А нечего было приходить думать в охраняемую мной комнату! — обиделся Кемон.
Домино смущенно улыбнулась.
— Мы просто туалет искали, — и тут же добавила: — Черепу очень нужно!
— А что его искать? — философски пожал плечами Кемон. — Каждая красна дверь на всех этажах.
Домино едва не взвыла. Она уже раз пять предлагала заглянуть в дверь, которая регулярно попадалась им на пути, но всезнающая черепушка, с умным видом вопрошала: "Как ты думаешь, что хорошего могли оставить за красной дверью, кроме опасности?". Обидно.
— Ну, мы тогда пойдем, — улыбнулась Домино, бочком начиная обходить громадину, — а то черепушке очень надо…
Громадина быстро пресек эту попытку дезертирства одним небольшим движением:
— Никто не покинет эту комнату, пока я её охраняю!
— Но черепушке очень надо… — жалобно промямлила Доми.
— Нет, я сказал! — Кемон был непреклонен.
— Да? — решила, что хуже уже не будет Доми. — И что ты мне сделаешь?
— Меня взяли на эту работу, потому, что я отличный убийца! — пригрозил ей верзила и спросил: — А знаете, почему я такой отличный убийца?
Домино и черепушка синхронно покачали головами.
— Все благодаря моим ядовитым когтям! — Кемон любовно поглядел на свои руки и гордо добавил. — В них есть секрет!
— Э-э-э… они ядовитые? — спросила Доми.
— Ни чё се, ты умная! — восхитился Кемон. — Откуда ты знаешь?
— Что ж поделать, если ты такой тупой?! — развела руками Доми.
— Трепещи, несчастная, сейчас ты помрешь, от моих когтей! — обиделся он на неё.
— Подожди, у тебя тут прилипло! — показала ему на его щеку Доми.
— Где? — спросил Кемон и тут же почесал, что бы отцепить прилипшее. — А-а-а!
Видимо, когти Кемона действительно были ядовитыми, потому, что он успел только закричать и упасть замертво.
— О боже, ты его победила?! — то ли восхитился, то ли удивился сказочник.
— Ну, будет тебе наука! — назидательно ответила ему Доми.
— Какая? — видимо всерьез заинтересовался черепок. — Не всегда побеждает сильнейший?
— Не стой между женщиной, и тем, чего она желает! — с умным видом просветила его она.
— И чего же ты желаешь? — осторожно осведомился Сказочник. Мало ли, а вдруг он где-то между этим и находится.
— В туалет хочу… — ответила Доми, уже бросая книгу на пол, по пути к ближайшей красной двери.
Сказочник в это время громко и витиевато ругал закон падающего бутерброда, и его изобретателя. Он на своей шкуре испытал, что закон применим не только к бутербродам, но и к падающим книгам, вместо масла у которых лицо…
. . .
Сиель против Риордана
Сиель, Бинкиниэль и Алоис вышли из портала в очень странном месте. Больше всего оно напоминало руины. Но сами по себе руины не делали это место странным. Это не первые и скорее всего не последние руины, которые доводилось видеть нашим героям. Странным это место делало то обстоятельство, что где бы они не находились, но в этом месте полностью отсутствовало небо. Все что они видели вокруг — это были скалы. Все, что над собой — скалы уходящие в зияющую темную пустоту.
