Роберт Говард - Джентльмен с Медвежьей речки
– Это новость! – Джошуа выпрямил стан и отбросил в сторону дубину. – Выходит, я могу спокойно вернуться и занять свое место среди людей? Хотя постой, – и он снова поднял дубину. – Что, если заместо одной отыщется другая карга? Эта школа, сляпанная недавно в Рваном Ухе, – сущий рассадник заразы! Язва на теле добропорядочного города! Благодаря ей нам теперь вовек не избавиться от юбок, стреляющих за мужчинами. Пожалуй, я все-таки останусь.
– Не волнуйся, – ответил Билл. – Я видел новую учительницу, определенную на место твоей мисс Старк, и могу тебя заверить, что такая молоденькая, да ладная, да симпатичная девушка никогда не позарится на хорька вроде тебя.
Я вдруг ожил.
– Постой-постой, как ты сказал – молоденькая и симпатичная?
– И ладная, что твоя бутылка из-под виски, – говорит он. – Впервые за годы жизни узнал, что учительница может быть моложе сорока и иметь лицо, отличающееся на вид от лежалой брюквы. Она прибудет в Рваное Ухо завтра утром восточным дилижансом, и насколько мне известно, ее собирается встречать весь город. Мэр даже произнесет речь, если, конечно, сможет достаточно твердо сидеть в седле, а потом замышляют веселье с танцами.
– Черт бы их всех побрал! – рявкнул Джошуа. – Никогда ничему не учился и не жалею об этом!
– Как знать? – говорю. – Вот мне иногда жалко, что я не умею читать и писать.
– Подумай, ну что в наших местах читать? Разве что этикетки на бутылках? – И старина Джошуа довольно захихикал.
– Все равно – уметь читать должен каждый! – решительным тоном заявил я. – Жаль, что у нас на Медвежьей речке никогда не было школы.
– Просто диву даешься, – сказал Билл, – как смазливая мордашка может изменить у некоторых взгляды на жизнь. Помнится, мисс Старк как-то спросила тебя, как жители Медвежьей речки посмотрят на то, если она будет приходить к вам и учить ваших детей. Ты взглянул ей прямо в лицо и ответил, что это идет вразрез с принципами Медвежьей речки: подвергать мирное течение жизни ее обитателей воздействию развращающего образования. И тогда вы все как один встали против подобного кощунства.
Я не стал возражать, а ответил так:
– Я вижу свой долг перед подрастающим поколением Медвежьей речки в том, чтобы привнести в нашу жизнь зачатки культуры. У нас никогда не было школы, но – дьявол меня задери! – она у нас будет, даже если для этого мне придется уделать всех тупоголовых ослов в горах Гумбольдта. Я сам построю дом под школу.
– А где возьмешь учительшу? – спрашивает меня старина Джошуа. – Кроме девчонки, что катит сейчас в Рваное Ухо, другой в округе не предвидится. А Рваное Ухо тебе ее не отдаст.
– Надо будет – уделаю и Рваное Ухо, – ответил я. – Не отдадут добром – возьму силой! Пусть у меня руки будут по локоть в крови, но я донесу грамоту и культуру до Медвежьей речки. Все! Время не ждет! Моя истомившаяся душа жаждет просвещения. Вы со мной?
– Хоть к черту на рога! – воскликнул Билл. – Моим разболтанным нервам не повредит небольшая встряска, а когда ты рядом, я всегда могу на это рассчитывать. А ты как, Джошуа?
– Вы оба психи, – проворчал Джошуа. – Но я недаром здесь жил, питаясь орехами и заворачиваясь в шкуру кугуара, – я окончательно уверовал в свою святость. А кроме того, чтобы переубедить Элкинса, надо сперва его убить, а у меня есть сильные сомнения, смогу ли я провернуть такое дельце, даже если и захочу. Веди нас! Я сделаю все возможное, чтобы отвратить от Рваного Уха угрозу образованности. Нет доверия учительшам! – главный принцип моей жизни.
– Тогда, – говорю, – одевайся, да поживее.
– А у меня, кроме шкуры кугуара, ничего нет, – ответил Джошуа.
– Но ты же не можешь показаться в городе в таком одеянии!
– Могу и покажусь, – ответил на это старик. – В шкуре кугуара я смотрюсь не менее благопристойно, чем ты в своей рванине, оставленной медведем. А я сейчас пойду и приведу лошадь –о на у меня спрятана в соседней пещере.
Итак, Джошуа сходил за своей лошадью, Глэнтон привел свою, я – Капитана Кидда, и сразу пошли неприятности. Капитан Кидд, похоже, принял Джошуа за какую-то новую разновидность кугуара. Всякий раз, когда старик оказывался неподалеку, Капитан срывался в погоню и загонял его на дерево, и стоило Джошуа спуститься, как конь немедленно вырывался у меня из рук и загонял моего компаньона обратно.
От Билла помощи я так и не дождался – тот только хохотал без удержу, точно пятнистая гиена, до тех пор, пока Капитан Кидд не почувствовал раздражение от этого гогота и не лягнул его копытом в брюхо. Билл улетел в чащу ельника и там прилег. Когда я вытащил его оттуда, выяснилось, что половина одежды осталась на ветвях, а прочая свисала с тела лохмотьями, так что вид у него стал не менее достойный, чем у меня. Мы так и не нашли его шляпу, поэтому он стащил с себя остатки рубашки и обмотал вокруг головы на манер индейцев апачей. В общем, тройка дикарей да и только! Внезапно меня обожгла ужасная мысль: ведь пока мы тут наслаждаемся жизнью, несчастное население Медвежьей речки продолжает прозябать в невежестве! Вот почему, когда Капитан в очередной раз встрепенулся, завидев Джошуа, я тут же привычно угостил его промеж ушей рукояткой кольта, и это произвело на него некоторое впечатление.
И вот наконец мы выступили. В арьергарде, сидя на попоне заместо седла, ехал на своей мосластой пегой кляче старина Джошуа. Оружия при нем не было, если не считать знаменитой дубины, с которой он наотрез отказался расставаться. Билла я поставил между собой и Джошуа, чтобы держать по возможности подальше от зубов и копыт Капитана соблазнительную шкуру. Но каждый раз, когда ветерок доносил до ноздрей Капитана пикантный запах, он разворачивался всем телом и кусал Джошуа, правда чаще попадая по лошади Билла, иногда – по самому Биллу, и мне тяжело было слушать слова, которыми мои попутчики осыпали бедное животное.
Но, так сказать, в недолгих перерывах между раундами мы все же продвигались дальше по тропе, и в конце концов ранним утром, за несколько миль от города, выехали на дорогу, ведущую к Рваному Уху. Первым, кто нас заметил, оказался парнишка на гнедом, жеребце. Он с ходу повернул коня и, громко вопя, так рьяно запылил к городу, словно сам дьявол припечатал ему копытом под зад.
– Давайте догоним его и расспросим, приехала ли учительница! – предложил я друзьям, и мы бросились в погоню.
Но напрасно мы кричали этому дурню остановиться – он лишь пришпоривал гнедого. В разгар скачки полоумная кобыла Джошуа вырвалась вперед, в ноздри Капитану удаэил запах кугуарьей шкуры, и, закусив удила, тот погнал чертову кобылу в сторону от дороги через кусты, овраги, перелески, и прежде чем я сумел его остановить, мы отмахали мили три. Разумеется, когда мы вернулись на дорогу, и парня, и гнедого уже и след простыл. Тогда мы возобновили свой поход к Рваному Уху. Как ни странно, завидев нас, люди, живущие при дороге, со всех ног мчались к домам, запирали засовы, а иные так и постреливали из окон. Пуля, отлитая не иначе как на бизона, отстрелила Глэнтону кусочек уха, и тот раздраженно заметил:
– Черт возьми! Они словно предчувствуют, что мы намерены лишить их школьной учительницы!
– Да откуда им знать! – говорю. – Бьюсь об заклад, пока мы пропадали в горах, между Рваным Ухом и Бизоньим Хвостом разразилась война.
– Тогда за каким чертом они стреляют в меня? – выразил удивление старина Джошуа. – В отличие от вас, мальчики, я не держу сторону Бизоньего Хвоста. Я сам из Рваного Уха.
– Сомневаюсь, чтобы они признали тебя, заросшего и в шкуре, – ответил я. – Эй, что там такое?
Перед нами на дороге показалось быстро приближающееся облако пыли. Сомнения скоро рассеялись: дико вопя и размахивая винчестерами, на нас мчалась толпа всадников.
– Ого! – воскликнул Глэнтон. – Что бы там ни затевалось, но будет лучше, если мы посторонимся. По всему видать, что джентльмены вышли на тропу войны и жаждут чьей-то крови.
– Спрячемся в кустах, – предложил я. – Но все равно пусть на меня нашлют чуму, торнадо, всех следопытов штата, но я доберусь сегодня до Рваного Уха!
Мы свернули в заросли, освободив дорогу, так что и слепой проехал бы, да только зря старались: всадники, человек сорок-пятьдесят, вломились в кусты следом за нами. Ведомые стариной Джошуа, мы то и дело сворачивали, петляли, брали напрямки, всячески запутывая след, и в результате к тому времени, когда объявились в Рваном Ухе, наши преследователи все еще плутали в зарослях. Вокруг никого не было, город словно вымер. Все двери были закрыты, ставни на окнах домов, магазинов и салунов опущены. Подозрительное дело.
Мы выехали на площадь. И тут из ближайшего дома послышалось – трах! – и добрый заряд дроби прошелся по усам старины Джошуа. При виде такого глумления над старостью я не выдержал: подъехал к дому, достал из стремени ногу и пинком высадил дверь. Внутри кто-то заорал и попытался выпрыгнуть в окно, но был остановлен карающей рукой Глэнтона. Приглядевшись, я узнал в барахтающемся человечке Исайю Барлоу, одного из коренных жителей городка.
