Сергей Панарин - Барабан на шею!
– Добро говоришь, Продайский! – поддержал говорящего купчина чуть победнее. – Намедни княжью власть Илюха поносил, бранясь пуще юродивого…
В этот момент и появился на лобном месте Лавочкин. Киевляне притихли: не кажен день на вече прилетает бес.
– Привет, братки! – весело поприветствовал люд Коля. – Зря вы на Муромца батон крошите. Порожняк это все! Я былины в детстве читал, там все по понятиям разложено: это шпионы чучмекские лапшу развесили, а вы на эту левую ботву и повелись!
Народ онемел, но Владимир Красно Солнышко на то и был князем, чтобы справляться с проблемами:
– И тебе здравствовать, добрый молодец! Воистину возник ты негаданно. Речи твои неясны, али не из наших ты? Смятением полон разум мой, ведь отдельные слова твои ведомы, да в единую мысль не собраны. Не лишен я любопытствия, посему жить тебе еще некоторое время, в кое объяснить потребно появление свое и смысл речей своих.
Люди облегченно вздохнули: Солнышко в очередной раз взял ситуацию под контроль и не допустил смятения. Лучники прицелились в Колю, и тот облился холодным потом. Надо было выкручиваться.
– Ой ты гей еси, типа князюшко!.. – стартанул солдат. – А и молодец я тоже буду русскиый, но из времени для вас, наверно, буднего. Коли молвил я чего-то не по-вашенски, то прости меня, уродушку безмозглого, тормозного крэйзанутого рязанца-то!
– А чего ты говорил нам про Илюшеньку, аль ослышались мои большие ушеньки? – испросил князь, как раз за большие вечно малиновые уши прозванный Солнышком.
– Эх, напраслину на витязя наводят тут. Злые вороги к тебе на двор подосланы, дабы слить весь компромат-то на Илюшеньку, то бишь очернить напрасно честного. Коль поверишь ты подложным россказням, то и сядет-то Илья на зону княжеску, да и ворог подойдет ко стенам Киева, но лишен ты будешь главного защитника…
– Да почто вы ему внимаете? Он же демон засланный!!! – вскрикнул один из «злых ворогов» и толкнул лучника в спину.
Лучник выпустил каленую стрелу в Лавочкина. А полетела она прямехонько в Колин бок, и солдат испугался. Но не столько того, что падет смертью храбрых! Мнилось ему, будто знамя все еще обернуто вокруг торса и продырявится, – снова не сбережет он полковой святыни.
Рядовой проснулся от обиды и близости летального исхода. Отдышался, ощупывая бока. Стер со лба испарину.
Уже рассвело. Марлен рядом не было. Лавочкин оделся, слез со стога, пошел в избу, где ночевали Ади, его бабка и четыре всадника.
Зловещий квартет сидел за столом. Глад и Смерть уже знали о заманчивом предложении солдата. Они были бы очень рады, если бы дело выгорело.
– Ну, Николас, и где ваши сокровища? – спросил Глад.
– В подполе у Юберцауберера, – ответил Коля. – Знаете такого?
– Как же не знать, – встряла возникшая на пороге Марлен. – Это казначей Дункельонкеля.
При упоминании имени черного колдуна всадники помрачнели. Виконтесса Всезнайгель продолжила:
– Когда армия Темного ордена была разгромлена, многие убежали. Юберцауберер умудрился смыться с внушительной частью сокровищ, накопленных Дункельонкелем. Самое потешное заключается в том, что глава ордена так и не нашел ни старика казначея, ни умыкнутых им богатств.
– Откуда тебе это известно?! – удивился Лавочкин.
– При «дворе» Рамштайнта это любимая байка. Вроде примера идеального преступления. Окружение теневого дриттенкенихрайхского короля ревниво относится к чужим успехам, особенно если успех измеряется десятками килограммов золота, серебра и самоцветов.
– Стало быть, вы, Николас, отыскали Юберцауберера? – недоверчиво проговорила Смерть.
– Да… О! Я только сейчас понял! Он живет инкогнито, скрывая свои магические способности! Мне никто не мог подсказать, где найти колдуна, и только сам Юберцауберер вызвался в провожатые. Ну, и взял меня в плен, пульнув заклинанием в спину.
– И вы все равно сбежали? – продолжил допрос Мор.
– А то! Я от бабушки ушел, и от дедушки, и от вас… Хотя вы этой сказки не знаете, басурмане нерусские, – гордо произнес Коля, все еще находясь под обаянием сна. – Старикан совсем сдвинутый. Классическая мания преследования. Еще бы, хапнул сокровища и столько лет скрывался от самого злого парня в мире. Поэтому вы как следует пораскиньте мозгами, куда его определить, когда захватите.
В Хандверкдорф выдвинулись в слегка измененном составе. Брань осталась лечить Глада, а Смерть составила компанию Мору, Коле и Марлен. Путешественники снова разбились на пары.
– Николас, теперь мы непобедимы. С нами Смерть! – схохмила виконтесса.
Лавочкин поразился семейному сходству Всезнайгелей. Девушка имела привычку дядюшки Тилля лепить каламбуры сомнительного качества. У Иоганна, отца виконтессы, солдат такого пристрастия не подмечал, но и общались они мало.
– Послушай, Марлен! – воскликнул вдруг Коля. – А Иоганн всех твоих любовников в кобелей превращает?
– Ха-ха, страшно? Долго же у тебя этот вопрос назревал… Не волнуйся, Шлюпфриг – единственный и неповторимый. Сволочь…
– За что ты его так ненавидишь?
– Он тебе рассказал, как все получилось?
– В общих чертах.
– Наверняка наплел про башню с веревкой, про злого отца и запертую влюбленную деву, мол, папаша нас застал и проклял несчастного юношу на месте… – Марлен дождалась Колиного кивка. – Ну, так оно примерно и случилось. Только он не колдовал, а выгнал Шлюпфрига взашей. А мне разрешил покинуть башню. «Чтобы ты, дуреха, поняла, с кем связалась». Так и сказал. И я очень быстро поняла.
Виконтесса помолчала, гладя шею жеребца.
– Я была влюблена, Николас. А он оказался бабником. Представляешь, я примчалась к нему на следующий же день и застала с другой девушкой. Вернулась в башню, заперлась и проревела неделю. Папашка-то почувствовал вину. И злость на Шлюпфрига. Вот и обратил бедолагу в пса, хотя так ему и надо…
– А потом?
– Потом я сбежала. Надоело то в башне сидеть, то нравоучения отцовы выслушивать. И зря он трогал Шлюпа.
– А я его Шванцем называю. – Коля улыбнулся.
– Шванценмайстер – это прозвище. Очень точное, он действительно умелец… Так вот, его непогрешимейшество Иоганн Всезнайгель не открыл вовремя мне глаза на сущность обольстителя, а потом ему оставалось лишь сорвать досаду на Шлюпфриге.
– Почему отец запирал тебя в башне?
– Вздорная я была, перечила ему. А ты его знаешь – суров, как северный мороз, и вспыльчив, будто южный пожар.
– Да, весьма самоуверенный и жесткий тип, – добавил Лавочкин.
– Ладно, хватит об этом…
Дорога скрашивалась разговорами. Правда, погода заметно ухудшилась. Утреннее солнце затянули облака, потом собрались темно-синие тучи, подул ветер. Собирался основательный дождец.
Солдат заклинал его потерпеть, пока не покажется Хендверкдорф. Но стихия не покорилась рядовому Российской армии – сначала на землю обрушился первостатейный ливень, а затем зарядил долгий серый дождь. Путников спасли плащи с капюшонами, только все равно стало холодно и отнюдь не сухо.
Наконец прибыли в поселок ремесленников-ткачей. Часа в четыре дня Коля, Марлен и Мор со Смертью ввалились в трактир постоялого двора. Мокрые, замерзшие и злые на стихию.
Обсохнув да утолив голод, стали прикидывать, как захватить Юберцауберера. Женщин сразу решили оставить в трактире, хотя они сильно хотели поучаствовать, особенно виконтесса. Но уж ей-то, от рождения лишенной магических способностей, лезть в схватку с колдуном не стоило.
– А Николас? – обиженно протянула Марлен. – Он тоже не волшебник…
– Зато старичок меня знает, – сказал солдат. – То-то он удивится, увидев меня на пороге!
Лавочкин и Мор вышли под вечерний дождь. Спустя пару минут они стояли на крыльце жилища беглого казначея.
– Каким заклинанием он вас сковал? – шепотом спросил убийца.
– Замораживающим.
– Тогда – стучите.
Мор прижался к стене, Коля забарабанил кулаком в дверь.
Никого.
Постучав еще, решили вломиться.
Толкнув плечом дверь, парень выворотил хлипкий засов, загремевший по полу.
– Елки-ковырялки, какое тут все гнилое. – Солдат поморщился.
– Нам же лучше. Однако с такими деньгами можно было бы и новую дверь купить. Вы правы.
Коля и Мор осторожно скользнули в дом.
Дверь за ними резко захлопнулась, слетевший засов вспорхнул на свое место, металлические скобы накрепко притянули его к доскам.
В затхлом полумраке установилась тишина.
– Нас ждали, – прошелестел Мор.
– Блицкрига не получилось, – шепотом согласился Лавочкин.
Они осторожно двинулись вглубь. Коридор был темен. Слева – вход в зашторенную комнату, справа – лестница, ведущая в подземелье.
Парень отмаячил, мол, нам туда.
Мор показал, дескать, давай проверим комнату.
Первым заглянул Коля.
Горы мусора, паутину, мольберт и картину с овощами, кушающими Юберцауберера, солдат узнал с прошлого визита. А вот кровать, стоящую в дальнем углу, он не помнил. Скорее всего, в тот раз она просто была завалена хламом.
