Юлия Славачевская - Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы
Чувствую себя спецназовцем в полном боевом обмундировании. Егор как-то раз дал померить, так я чуть не скончалась под тяжестью. Вот здесь наблюдалось что-то подобное. Да мне из этой экипировки без посторонней помощи в жизни не выбраться, если только не разрежу или не разорву, или, как самый последний вариант, это не истлеет на мне от старости. Классная идея, кстати, буду подрабатывать секретным оружием — отпугивать врагов ядреным запахом немытого тела и годами не стиранной одежды. Это вам не двухнедельной выдержки портянки или носки, это по круче будет. Мои мучительницы, подбадриваемые Ниалой, старались вовсю: подтягивали, застегивали, подкалывали.
— Уй-е!!! — взвыла я, в очередной раз получив существенный укол булавкой в мягкие ткани спины. — Прекратите насилие и садизм!
Ага! Как бы не так! Все меня тут же послушались… В ответ на мой вопль протеста, не первый из уже прозвучавших, но, видимо, далеко не последний, старушка возмущенно ответила:
— Все терпят и молчат, одна ты визжишь и мешаешь. Подумаешь, немного укололи! Чем-то надо жертвовать в угоду своей внешности.
— Вот я и думаю, почему в качестве жертвы было выбрано мое… э-э-э… седалище, принимающее на себя уколы, чувствующее неприятности и собирающее проблемы? — смирившись, пробормотала я себе под нос, но была услышана.
— Потому что от этого места быстрее доходит до головы, — язвительно сообщила мне Ниала, с остервенением одергивая подол.
— Какая проза жизни… — только и осталось мне философски заметить и молча дожидаться окончания сего длительного процесса.
Наконец на меня натянули туфли и, усадив в широкое кресло (это к тому, что в нормальный размер мебели я бы уже не втиснулась со всеми этими широкими юбками), принесли футляры с драгоценностями. И после того как их открыли, я поняла, что конкретно попала! Такое на себе может таскать женщина, помещенная на носилки в окружении когорты телохранителей. Оставалась последняя надежда на то, что булыжники поддельные, а вместо чистого золота — всего лишь позолота, но после моего наивного вопроса:
— Это настоящее?
И ответа:
— Можешь не сомневаться! — мне поплохело окончательно и бесповоротно.
Мало того, что я теперь хожу с трудом из опасения запутаться в подоле и упасть, так еще предстоит проверять наличие на мне драгоценностей из страха потери какой-нибудь мелкой безделушки, стоящей целое состояние. Мозг злорадно сообщил, что этот вечер я не переживу. Мне пришлось ему поверить на слово.
Прекратив всяческие протесты, несчастными глазами я провожала каждую вынимаемую деталь гарнитура и лишь молча подсчитывала количество лет, требующееся для отработки в случае утраты. После того как на меня надели диадему, мои подсчеты тянули на пожизненное. Подавив жгучее желание содрать с себя украшения и отказаться от участия в торжественном мероприятии, я позволила подвести себя к зеркалу во весь рост и, увидев себя там, окончательно потеряла дар речи. Если рассматривать с позиции «выгляжу неплохо, но не часто», то выглядела я ошеломляюще!
Палевое платье, украшенное золотистыми кружевами, выгодно подчеркивало цвет лица и оттеняло глаза, делая их ярче. Впрочем, в этом помогал и гарнитур из светло-желтых топазов. Отросшие и убранные наверх волосы, спускающиеся вдоль лица отдельными завитками, делали меня взрослее и загадочнее. Честное слово, если бы не знала, что это я отражаюсь, обязательно бы поковыряла пальцем, выясняя, не рекламный ли плакат. Мне очень нравилось, даже тяжесть и неудобство отошли на второй план и тихо плакали в платочек от умиления. Но все же это была не настоящая я, потому что настоящая предпочла бы футболку, штаны и короткую стрижку.
Оторвав меня от разглядывания и раздумывания, Ниала сообщила:
— Пора! Лорд Деррик ждет за дверью.
Ну, пора так пора. И, подобрав подол, как учили, я заковыляла на выход. Узревший меня Деррик облобызал мне ручку и впал в глубокую задумчивость. Мне как-то стало не по себе, и, начав нервничать, я осведомилась:
— Что, все настолько плохо?
Отмерев, друг окинул меня взглядом и спросил:
— Илона, а ты никогда не думала о другом мужчине в своей жизни?
— Только о них и думаю! — догадалась о ходе его мыслей я и добавила: — Делать мне больше нечего! Что вдруг на тебя нашло?
— Просто ты чрезвычайно красива сегодня, — улыбнулся Деррик и подал мне руку. Вот так, вцепившись одной рукой в его локоть, а другой поддерживая подол, я добралась до дверей бального зала, по дороге обмениваясь вежливыми улыбками с окружающими и от всей души искренне надеясь, что моя улыбка не напоминает оскал голодного крокодила.
Встав в длинную очередь приглашенных гостей, мы медленно продвигались к входу, ожидая, когда объявят наши имена. И вот наконец:
— Илона, герцогиня Райнер, принцесса Лайе, в сопровождении Деррика, лорда Рамена!
С этими словами мы торжественно вплыли в бальный зал. Вернее, Деррик вплыл, а я болталась на прицепе, уповая, что сейчас не грохнусь посреди зала, запутавшись в юбках, и не опозорюсь. К счастью, все обошлось благополучно, и мы добрались до трона, где вольготно устроился Кондрад, обозревая всех сверху. И тут мне вспомнилось: «Сидит наш герой на краю унитаза, как горный орел на вершине Кавказа». Естественно, применив сие изречение к Властелину, я немедленно начала давиться смехом. И удостоилась недоуменного взгляда друга, легко и успокаивающе похлопавшего по моей руке, лежащей на сгибе его локтя. Скорей всего, он решил, что у меня начался нервный срыв на почве навалившихся проблем. Так вот, не дождетесь!
Приблизившись к трону и склонившись в поклоне, мы ожидали позволения разогнуться. Это меня Ниала натаскала в их этикете, чтобы я чего не натворила и не сморозила глупость. Но тут неожиданно меня взяли за локоть, поднимая из реверанса, и я встретилась с восхищенными глазами Кондрада, который, завладев моей рукой, приложился к ней в горячем поцелуе и громко произнес для всех присутствующих:
— Мы рады приветствовать вас, леди Илона, у нас в замке. — И тихо добавил уже для меня: — Ты восхитительно выглядишь!
На душе у меня потеплело. Народная мудрость гласит: женщина любит ушами, мужчина — глазами, собака — носом, и только кролик — тем, чем надо… А этот милый льстец продолжал и дальше разливаться соловьем, не забывая целовать кончики пальцев:
— Всегда знал, что ты прекрасна, но сегодня ты превзошла все мои смелые ожидания!
После таких признаний со страшной силой потянуло зардеться здоровым румянцем во все щеку, скромно потупить глазки и глупо захихикать, прикрываясь ладошкой за неимением веера. А по окончании всех этих стратегически важных действий, смущаясь, с придыханием прошептать, подняв ветер ресницами: «Ах, оставьте!» Вместо этого, категорически отказавшись изображать из себя клиническую идиотку, я вырвала руку и прошипела:
— Да что ты говоришь! Прозрел, значит?
И, развернувшись на сто восемьдесят градусов, подцепила бедного Деррика за локоть и бодрым маршем отправилась к гостям, время от времени оскаливаясь в улыбке и кивая.
После шестого или седьмого человека Деррик тихо сказал мне на ухо:
— Прекрати пугать гостей! Они думают, что тебе чем-то не угодили, и теперь ты придумываешь им изощренные пытки.
— Почему? — удивилась я, прекращая расточать улыбки направо и налево.
— Потому что ты настолько зловеще и многозначительно сверкаешь оскалом, что у них складывается впечатление о пыточной камере, которая их ждет за дверями зала, — сообщил мне друг.
— Да? — заинтересовалась я, но пугать окрестный народ перестала. Мы мирно устроились в сторонке и наблюдали за прибывающими гостями. Вскоре, осмелев, к нам подвалила парочка расфуфыренных особей мужского пола и с намеком уставилась на Деррика. Тот намек понял правильно и принялся представлять мне эти недоразумения природы, пользующиеся женскими духами и косметикой. Как их там величают, я прослушала, потому что в зале появилась леди Ангиала под руку со своим якобы родственником. Они прошли прямиком к трону, и, как и ожидалось, произошла незамедлительная метаморфоза: из нормального адекватного мужчины Кондрад превратился в пускающего слюни недоумка. Руки так и чесались дать ему по башке со всей силы, чтобы эту дурь выбить, но ведь де поможет, к сожалению. Осталось лишь стоять и глазеть, как зеленоглазый лорд бодрым козликом скачет вокруг Жабенции и брызжет слюной от восторга, а она победно зыркает в зал, выпячивая грудь. Ей-богу, пожалела, что статуя потяжелее не попалась и не похоронила ее под собой, а та, что по затылку тюкнула, особого ущерба, похоже, не нанесла. Нечему там ущерб наносить: черепная коробка пуста, там даже пыль не оседает, потому что не на чем оседать. Это я уже, конечно, злюсь и ерничаю, но ничего с собой поделать не могу.
Пока я со злобным прищуром заинтересованно рассматривала сладкую парочку, Деррик наклонился к моему уху еще раз и сообщил:
