В ожидании зимы. Черный ельник (СИ) - Лерн (Порохня) Анна
— Подумайте прежде, чем связываться с женщинами, — глухим голосом сказал Гор братьям. — Да и вообще… Боль ведь не только от предательства может быть. Не получится у вас ничего. Они смертные и время для них по-другому идет. Через тридцать лет вы такими и останетесь, а бабы эти в старух превратятся.
Оборотень резко поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел. Через минуту хлопнула входная дверь и воцарилась гнетущая тишина.
Во всем этом сквозила такая скрытая боль, что даже Зинка приуныла. Ее вообще пронять трудно было, а тут глаза на мокром месте.
— Эх, бабы… бабы… — домовой осуждающе покачал головой. — Вечно у вас все как не у людей!
— Пойдем-ка, — сказал Вячик Тверду. — Поговорить надо.
Волки вышли, а мы продолжали молчать. Да и что тут скажешь?
— Берите блюдце и с Танькой связь налаживайте, — приказал Евпатий Гурьевич. — Пущай Колоброда уговаривает. Авось послушает ее.
Зина взяла блюдце и, толкнув яблочко, произнесла:
— Катись яблочко, вокруг блюдца обернись! Танька продавщица нам покажись!
Завертелось оно все сильнее и сильнее, а потом показалось нечто странное.
— Что это за червяки? — брезгливо скривилась Марьяша. — Фу…
— Да не червяки это, а капуста! — догадалась я. — На тарелке капуста квашеная!
— Точно…
И тут мы увидели пальцы, раздвигающие тонкие капустинки, после чего показалось заспанное Танькино лицо.
— Чего надо?! Вы на часы смотрели?! Ночь на дворе!
— Разговор есть, — сказала я. — Серьезный!
— Что там такое, белочка моя? — раздался хриплый мужской голос.
— Ничего! Спи! — шикнула куда-то в сторону Танька, а потом проворчала: — Сейчас, в другую комнату выйду…
Изображение задрожало, а Евпатий Гурьевич поцокал языком.
— Настоящая баба! Не то, что некоторые! Нерешительная лиса, от голода померла!
— Я все правильно поняла? — Зинка обвела нас веселым взглядом. — Наша красавица не одна перины мнет?
— Вот, вот… — снова вставил слово домовой. — Кто-то перины мнет, а кто-то задницу жмёт!
— Да хватит уже! — не выдержала Марьяна. — Рот не закрывается!
— О! Куды там! — Евпатий Гурьевич ехидно скривился. — Баба-вековуха, злая как осенняя муха!
Он обиженно фыркнул и исчез.
Наконец, тряска по ту сторону прекратилась и появилась взъерошенная Танька. Она немного припухла со сна, а может и от чего другого… Над ее верхней губой краснели липкие усы. Наливку хлыстала.
— Ну? — она облизнулась. — Рассказывайте.
50
До самого утра Танька не могла уснуть. Она думала, думала… А потом не выдержала и разбудила Колоброда.
— Ты чего? — спросонья спросил он, обнимая ее большой рукой. — Почему не спишь, красавица моя?
— Делать-то, что дальше станем? — продавщица была настроена решительно. — С жизнью нашей?
— Что с ней делать, голубка? — удивился Колоброд. — Жил же я как-то до тебя? И с тобой обживемся. Я свою бабу в обиду не дам.
— А потом ты меня как Вытарашку отправишь обратно и новую бабу заимеешь? — зло поинтересовалась Танька. — Нет, так дело не пойдет. Я себя не под забором нашла!
— Выдумываешь ты, — ласково сказал он, поглаживая ее по белому плечу. — Никто мне кроме тебя больше не нужен.
— Нет, не верю я, — гнула свое продавщица. — Или мой ты или все — расход.
— Да как же мне доказать, что я твой? — изумился Колоброд. — Не пойму чего ты от меня хочешь!
— Хочу я, чтобы мы отправились в мой дом и зажили как нормальные люди! — Танька поцеловала его. — Как муж и жена!
— Так не смогу я как нормальные люди! — раздраженно воскликнул мужчина. — У меня ведь только половина человеческая! Да и вражда моя с Морозом не даст жить нормально!
— И что? Всегда можно выход найти! — Танька прижалась к Колоброду теплым боком. — Ты подумай, как хорошо будет… Я тебе пироги печь стану, детишек рожу… Благодать…
— Не простит мне Мороз, что я тебя увел. Такое сокровище, — тяжело вздохнул он. — Я бы точно не простил.
— А если простит? — хитро прищурилась продавщица.
— Не бывать такому! Точно тебе говорю! — отмахнулся от нее Колоброд, а потом мечтательно протянул: — Ежели бы приключилось так, чтобы все наши споры закончились, то я бы с удовольствием с тобой одно хозяйство вел… Картоху бы выращивал да курочек разводил…
Они обнялись, мечтая об одном и том же, а под дверями замер Шиш, прислушиваясь к разговору влюбленных. Потом он бесшумно развернулся на пятках и был таков.
В тереме Вытарашки было холодно и неуютно. Ей ничего не хотелось делать. Да и вообще, разве она похожа на ту корову, которая своими пирогами да щами Колоброду голову заморочила? Вытарашке хотелось жить по-царски, а не у печи стоять! Пусть она не высшее существо, а всего лишь зловредный дух любовной страсти, но и не смертная! Эх, как она мечтала, что Колоброд силу огромную заимеет, завладеет Морозовым местом и сделает ее женой! Своей ледяной царицей! Но нет… сдался Колоброд… Корову эту смертную себе в койку потащил, а Вытарашку в ее чертоги отправил…
Она зло сжала кулаки и резко повернула голову, услышав шорох за спиной. Это был Шиш.
— Что? Новости принес? — недовольно проворчала Вытарашка. — Или станешь рассказывать, как молодые наши в постелях нежатся?
— Нежатся… — виновато вздохнул Шиш. — Но я не за этим явился. Смертная эта, хочет Колоброда в свой мир утащить!
— Как это? — Вытарашка даже привстала. — Так ведь у них с Морозом вражда!
— Как, как… Подбивает рыжая его покаяться, да с Морозом замириться! — Шиш опасливо приблизился к ней. — Чего делать станешь?
— Не позволю я такому случиться! — Вытарашка побледнела. — Как мне в деревню попасть?!
— Никак, матушка! Ежели только Колоброд туда намастырится, за ним можно успеть заскочить! — быстро заговорил Шиш. — Как только он соберется, я тут же тебе знать дам! Не нравится мне это! Ой, не нравится!
— Возвращайся обратно! Следи за ними! — приказала Вытарашка. — И ежели что, стрелой сюда лети!
* * *После разговора с Танькой, появилась надежда. Продавщица внимательно выслушала все, что мы ей пытались донести и сказала:
— Ладно… поговорю с Колобродом. Но и вы времени не теряйте! Уговаривайте братьев!
У нас был такой отличный план, что даже переполненный пессимизмом Евпатий Гурьевич, взбудоражился.
— Зря я думал, что вы дуры! Ох, зря! Молодцы девки! Делайте, как решили, авось все получится!
Когда братья вернулись, мы подготовились основательно. Застелили стол скатертью, поставили на него графин с водой и разложили листы с карандашами. Каждый мог написать свое пожелание.
— Это еще что такое? — удивился Мороз, глядя на мою протянутую для приветствия руку.
— Мы подготовили несколько предложений, — взволнованно сказала Марьяша. — Прошу выслушать нас.
Братья пожали нам руки и, усевшись напротив, приготовились слушать.
— Колоброд заречется пакости делать. Переедет в деревню и станет с Танькой жить обычной жизнью, — закинула удочку подруга. Но увидев, что они нахмурились, быстро добавила: — Вы просто не представляете как это хорошо! Колоброд отчего такой злой? Ему хочется доказать, что он не хуже вас! Пусть в деревне живет и приглядывает за хранителями. Силы его с ним останутся и пойдут во благо! Сойдется он с бабой, и думать о глупостях некогда будет! Небось, уже сам намаялся скрываться в лесной чаще!
— Мне кажется, он хорошим хозяином деревне будет! — поддержала Зинка Марьяну. — За ним не бегать с угрозами надо, а дать возможность показать себя с другой стороны!
Братья внимательно выслушали меня, после чего задумались.
— А может оно и правда хорошо будет? — первый заговорил Перплут. — Он не чужой нам. Замиримся, братья.
— Ладно… — согласился Мороз. — Пущай объявляется к ночи. Будем совет держать.
Они поднялись и Морок сказал:
— Нечисти скажите, что шанс мы им дали. Последний.
— Хорошо! — радостно воскликнула Марьяна. — Спасибо вам большое!
