Виктория Князева - Золотое царство
Володимир с грустью посмотрел на кота, погладил его лапой и тут только заметил молодцев, которые были уже далеко за забором.
— Эй! — закричал змей так, что Баян выронил морковку. — Вы куда это?
— Вот проклятый, — вздохнул Вертодуб, — не даст ведь уйти спокойно, ирод!
— Думаешь, следом увяжется? — предположил Витомысл.
— Ой, не надо! — испугался стрелок. — Что угодно, братцы, любая беда-напасть, только бы не этот зверь в товарищи!
— Вот и я так думаю, — кивнул Вертодуб, развернулся и заорал что есть мочи: — Володимир! Никуда не уходи, жди нас тут!
— Я с вами хочу! — жалобно закричал змей. — И кушать тоже хочу! Но с вами хочу больше!
— А ну не разговаривать! Сказал сидеть, так сиди! Во всем Ягу слушайся и веди себя хорошо. Понял?
— Понял, — еще жалобнее сказал змей, и из его глаза выкатилась слезинка. — А вы скоро вернетесь?
— Скоро, — уверил Вертодуб, — не горюй тут!
— Не буду, — вздохнул Вова и пошел искать утешения у кота.
— Ну вот и славно, — хлопнул в ладоши Вертодуб, — избавились от этой напасти. Как там Яга сказала? Направо надобно?
— Вроде бы, — наморщил лоб Андрей, — а может, и прямо…
— Направо и кругом, — рассмеялся Витомысл. — И вправду, братцы, хочешь не хочешь, а придется с Ягой согласиться — олухи вы, эдакой простой вещи не запомнили!
— Всего не упомнишь, — краснея, сказал стрелок, — мы и в самом деле не думские бояре, чтобы головой работать.
— Сила есть — ума не надо, — подтвердил Вертодуб, — самая правильная поговорка!
— Эх, что бы вы без меня делали, — покачал головой Витомысл.
— Пропали бы, — сделал Андрей страшные глаза, — точно тебе говорю!
Тропинка, ведущая через лес, была узкой и засыпанной опавшими листьями, тут и там встречались вылезшие из земли корни деревьев, издали похожие на свернувшихся змей. Несколько раз Вертодуб спотыкался, падал, хватаясь за товарищей, снова вставал. Жара донимала даже здесь, под густыми сводами могучих дубов и берез, по лицам путников градом катился пот, взмокшие рубахи липли к телу. Витомысл, который очень хотел спать, беспрестанно зевал и тряс головой. Один стрелок выглядел молодцом, шагал без устали и даже пробовал что-то запеть.
Лес кончился, миновав небольшую лужайку, молодцы вошли в небольшую рощу. Звонко шумел ручей, птицы распевали на все голоса, пахло спелой земляникой и грибами. Вертодуб в очередной раз оступился и с тихим шипением повалился в заросли крапивы.
— Ты живой там? — весело спросил его Андрей, которому все было нипочем. — Чего валяешься?
— Будто я нарочно! — ворчливо ответил Вертодуб, вставая на ноги и отряхиваясь.
— Смотри, осторожнее!
— И без тебя знаю, — огрызнулся Вертодуб.
Андрей только рассмеялся. За рощей оказалась обещанная Ягой дорога. Витомысл удивился — сколько лет живет в Золотом царстве, а про кружную тропу и слыхом не слыхивал. По проторенному пути идти было гораздо легче, но Вертодуб умудрялся спотыкаться и тут, чем вызывал искреннее недоумение у товарищей.
— Да что с тобой, брат, — не выдержал Витомысл, — словно во сне идешь!
— Может, и во сне, — с раздражением ответил Вертодуб, — откуда мне знать! Это Ягу спросить надобно, чего она со мной учудила.
— А что такое? — насторожился Андрей. — Чего она сделала?
— Самому бы знать, — развел руками Вертодуб. — Спросил ее кое о чем, а она как начала свои чародейские штуки на мне опробовать! Чуть через то, братцы, жизни не лишился.
— Это что за штуки такие? — подозрительно спросил Витомысл. — Али зельем каким опоила?
— Если бы, — вздохнул Вертодуб. — Она, братцы, такую мудреность мне сказала, что аж голова кругом идет. И не пересказать всего!
— Ну это еще ничего, — с облегчением проговорил стрелок, — коли только наговорила всякого — это так, мелочи.
Молодцы бодро шагали по кружной дороге, глядя по сторонам и выискивая глазами, где же надобно свернуть. Река Золотинка была неподалеку, но, если верить Яге, напрямую к ней идти было нельзя, а кусты вдоль дороги были до того густыми и колючими, что через них не отважился продираться даже крепкий Вертодуб. Наконец стрелок приметил небольшой просвет между кустами и шустро протиснулся в него, оцарапав при этом шею. За ним пролез и Витомысл, а Вертодуб, кряхтя, долго примеривался, а когда лез, сильно порвал штаны и громко ругался.
— Теперь куда? — шепотом спросил Витомысл. — Неужто через эти заросли целую версту ползти?
— А у тебя что, есть варианты? — зло хмыкнул Вертодуб, разглаживая рваные штаны.
— Куда уж деваться, мужики, — виновато сказал Андрей, — поползли.
— Поползли, — обреченно вздохнул Витомысл, — только, чур, ты первый.
— Ладно.
Колючие ветки, словно живые, то и дело норовили хлестнуть по лицу или колену. Острые шипы оставляли глубокие царапины, которые начинали нестерпимо жечь — видимо, кусты были ядовитыми.
— Да когда же эти кусты проклятые кончатся! — простонал стрелок, еле уворачиваясь от очередного шипа, — Мы же так до реки живыми не дойдем!
— Чего до нее идти, — ворчливо отозвался Вертодуб, — вон она! Может, пойдем, а, мужики? Ну кому мы нужны, следить еще за нами!
— Нельзя! — строго сказал Витомысл, — Яга что сказала? С версту по бурелому топать! Вот и топаем.
— Так по бурелому же! Про кусты и речи не было…
— Так баба ведь, — пожал плечами Витомысл, — ей что бурелом, что кусты — все едино.
— Ей-то едино, а нам страдать. Почто эдакие тяготы принимать? По мне, так лучше кому по шее насовать или там побоище учинить, чем по зарослям этим тащиться! — продолжал ворчать Вертодуб.
— Не бурчи, — строго сказал Андрей, удивляясь, что какие-то кусты смогли довести до изнеможения одного из сильнейших воинов царства, — прав Витомысл, слушать нашу чародейку надобно. Она, поди, поболе нашего ведает.
— Ну разве что, — с неохотой согласился Вертодуб, — Только когда мы уже наконец дойдем!
Идти было и в самом деле несладко. Молодцам приходилось то сгибаться в три погибели, а то и вовсе ползти ползком, то и дело попадая под острые шипы. Вертодуб шипел, отплевывался от травы, которая будто сама лезла в рот, и ругался на чем свет стоит. Досталось всем — и стрелку, который подбил его на это сомнительное приключение, и Витомыслу, подначивающему слушать советы всяких баб, и Яге, которая ничего не смыслит в кустах, и самому себе. Но больше всего, как ни странно, доставалось царю Кусману, который, по словам Вертодуба, сидит сиднем у себя во дворце и в ус не дует.
— А нам мучиться! — с чувством воскликнул Вертодуб и сплюнул.
Кусты закончились. Вместо них начался обещанный бурелом. Корни, ветви, поваленные деревья и пни лежали на земле, вокруг росла высокая трава с толстыми и жесткими стеблями. Путники, переглянувшись и тяжело вздохнув, стали пробираться верхами, с трудом выбирая дорогу между острыми сучьями и колючими ветками.
— Что-то я не припомню эдакой бури, чтобы деревья вместе с корнями из земли выворачивало! Это будто нам назло такое! — пожаловался Вертодуб. — Не везет нам, мужики.
— На моей памяти в здешних местах бурь да вихорей порядком было, — усмехнулся стрелок. — Сам посуди, отчего вдоль реки ни сел, ни поселков — ничего нет?
— Мне почем знать, — пробурчал Вертодуб, — а только что это за буря такая, что тут кружит да вертит, а у нас в царстве тишь да гладь?
— Так золотые стены же! — с улыбкой отозвался Витомысл. — Али забыл, что их Угрила-мастер делал? Одного злата на них перевел с полтысячи пудов, а серебра да каменьев драгоценных — и не сосчитать. тогда еще всех горняков переморили в штольнях — столько урока задали, что и не слыхано.
— И что? Нешто бурям до того какое дело есть?
— Ну может, до злата им и вправду никакого дела нет, да вот только заклятое оно, и не кем-то, а самим Милорадом-королевичем.
— Опять этот Милорад, — разозлился Вертодуб, — куда ни плюнь — везде он! Али королевич еще и чародеем знатным был?
— Был, — кивнул Витомысл, — еще как был! Бабка-то у него, вишь, знатная ворожейка из северных земель, а он на слова-обереги большой мастер был. Коли над луком боевым пошептал чего — так бьет тот лук без промаху, а уж коли над мечом — меч сам рубит всякого, на кого только подымешь.
— Брехня, — покачал головой Вертодуб, стараясь не навернуться с пня, на который залез с большим трудом, — где же такое видано, чтобы простой лук вдруг самострелом стал?
— Вот, — улыбнулся Андрей и снял с плеча свой лук, — гляди-ка! Ты, чай, думаешь, что это я сызмальства приучился да руку набил так, что самолучшим стрелком заделался? Нет, брат, врать не стану. Коли мне меч дай — в самом деле, мало кто супротив меня выстоит, а вот из лука стрелять — тут я подкачал. Глаз хоть и зоркий, да не орлиный, чтобы цель видеть за версту — не видит. Думал я в мечники определиться, ан тут-то и попал мне в руки лук, самим Милорадом заклятый. С той поры и птице налету в глаз попаду, и горного козла со склона крутого сниму. Приучился, конечно, потихоньку да полегоньку, как стрелять-то надобно, да только ежели бы не этот лук — не быть бы мне царским стрелком.
