Terry Pratchett - Дамы и Господа (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)
И от Представления он ничего особенного не ждал. Библиотекарь заглянул за мешковину, служившую стенкой гримерной, и увидел там с полдюжины коренастых мужчин, яростно спорящих друг с другом. Похоже, сегодня не получится насладиться трагическим искусством, хотя всегда существовала возможность, что один из них влепит другому по роже тортом[28].
Библиотекарю удалось занять в первом ряду целых три места. Люди с удивительной готовностью уступали ему места, просто уступали, и все. Потом, исчезнув на пару минут, он вернулся с пакетиком арахиса. Никто не знал, где библиотекарь берет арахис.
– У-ук?
– Нет, спасибо, – отказался Думминг Тупс. – Меня от них пучит.
– У-ук?
– Уважаемые зрители! Сегодня мы разыграем для вас превеселое Представление! Ого-го! Опилки и патока! Набей свою селедку и покуривай!
– Нет, думаю, ему тоже не хочется, – сказал Думминг.
Занавес поднялся, вернее, был отодвинут в сторону пекарем Возчиком.
Представление началось.
Библиотекарь взирал на сцену со все усиливающейся тоской. Представление было просто поразительным. Обычно он не возражал против плохой актерской игры – при условии, что достаточное количество кондитерских изделий летало по воздуху. Но эти люди вообще не умели играть – ни хорошо, ни плохо. А бросаться тортами никто, похоже, не собирался.
Он достал из кулька орех, задумчиво повертел его в пальцах, внимательно рассматривая левое ухо Портного, второго ткача…
И вдруг почувствовал, как все волосы на его теле встают дыбом. На орангутане это выглядит очень круто.
Библиотекарь посмотрел на холм, высящийся позади «актеров», и глухо заворчал.
– У-ук?
Думминг ткнул его локтем.
– Тихо ты! – прошептал он. – По-моему, они начинают вживаться в роли…
Актер в соломенном парике что-то произнес, и по ланкрскому театру прокатилось странное эхо.
– Что-что она сказала? – спросил Думминг.
– У-ук!
– Как это у них получилось? Отличный эффект, просто…
Думминг неожиданно замолчал.
А библиотекарь вдруг почувствовал себя очень-очень одиноким.
Взгляды всех зрителей были направлены на травяную сцену.
Он помахал волосатой рукой перед глазами Тупса.
Воздух над холмом колыхался, а трава на склоне двигалась так, что у орангутана заболели глаза.
– У-ук?
На холме, между камнями, повалил снег.
– У-ук?
Маграт по-прежнему сидела в своей комнате. От нечего делать она решила распаковать подвенечное платье.
Кстати, платье…
Могли бы с ней посоветоваться. В конце концов, оно предназначается именно для нее… предназначалось. Сначала выбирать материал, бесконечные примерки, потом менять материал, менять фасон, снова примерять и примерять…
…Хотя, конечно, она девушка самостоятельная и совсем не нуждается в подобных глупостях…
…Но выбирать наряд должна была она. Платье было из белого шелка, с изящной отделкой кружевами. Маграт не особо владела портняжьим языком. Она знала, что это такое, просто не знала, как оно называется. Все эти рюшечки, складочки, вставочки и прочее.
Она приложила к себе платье и критически осмотрела его.
На стене висело маленькое зеркало. После определенной внутренней борьбы Маграт наконец сдалась и решила примерить наряд. Не то чтобы она собиралась надеть его завтра. Но если бы она его не примерила, то всю жизнь потом мучилась бы, не зная, как оно на ней сидело. Платье подошло. Вернее, не подошло, но весьма и весьма привлекательным образом. Сколько бы Веренс ни заплатил за него, деньги он потратил не зря. Портной продемонстрировал настоящее искусство, платье интригующе облегало в принципе не облегаемую Маграт и вздымалось там, где у самой Маграт вздыматься было нечему. Лента фаты была украшена цветами. «Еще раз я не разрыдаюсь, – сказала себе Маграт. – О нет, я останусь рассерженной. И буду сердиться все сильней, пока не приду в ярость, а когда они вернутся, я… …И что я сделаю?»
Она могла попытаться проявить равнодушие. Могла величественно пройти мимо… платье как нельзя кстати… и преподать им урок.
И что потом? Оставаться здесь нельзя, ведь скоро все всё узнают. Обязательно узнают. О письме. Новости распространялись по Ланкру быстрее, чем скипидар по больному ослу.
Ей придется уехать. Может, удастся найти местечко, где нет своей ведьмы, и начать все с начала? Хотя сейчас Маграт предпочла бы любую другую профессию, если бы для экс-ведьмы таковая существовала.
Маграт решительно выставила вперед подбородок. Желчь пузырилась в ней, как горячий источник, в таком состоянии она была готова создать новую профессию.
Никак не связанную с общением с мужчинами и всякими назойливыми старухами.
И она сохранит это проклятое письмо – чтобы помнить.
Она-то голову ломала – и как это Веренс так ловко все подгадал. А оказалось, все проще некуда. О, как они, наверное, смеялись над ней…
На краткий миг нянюшкой Ягг овладели странные сомнения – вроде бы она должна быть сейчас совсем в другом месте… Впрочем, сомнения тут же развеялись – в ее возрасте приглашения на интимный ужин при свечах случаются не каждый день. Нельзя все время волноваться о судьбах мира, нужно немного и о себе позаботиться. Об исполнении своих сокровенных желаний.
– Очень неплохое вино, – сообщила она, приступая ко второй бутылке. – Как, ты сказал, оно называется? – Нянюшка всмотрелась в этикетку. – «Кото Шампань»? И они в таком отличном вине котов купают? В ихних заграницах все сумасшедшие.
Ручкой ножа она протолкнула пробку в горлышко и хорошенько встряхнула бутыль, чтобы «змия взбодрить», как сама потом объяснила.
– А чего я совсем не понимаю, так это зачем его пить из дамских башмаков? – продолжала нянюшка. – Знаю, так полагается, просто не могу понять, что такого прекрасного в возвращении домой в башмаках, полных вина. А ты не голоден? Если не хочешь этот хрящик, я его съем. Омаров больше не осталось? Мне еще не доводилось есть омаров. И такого майонеза. И таких яиц, набитых чем-то. Кстати, по-моему, этот ежевичный джем воняет рыбой.
– Это икра, – пробормотал Казанунда.
Он сидел, положив подбородок на ладони, и смотрел на нянюшку с восторженной страстью.
К вящему своему удивлению, он получал сейчас огромное наслаждение – причем не в горизонтальном положении.
Казанунда точно знал, как должен протекать ужин подобного рода. Подобные ужины – один из основных видов оружия в арсенале опытного соблазнителя. Соблазняемую следовало обильно угощать хорошими винами и дорогими, но легкими яствами. Далее должны последовать обмен понимающими взглядами поверх стола и переплетение ног под оным. Многозначительное поедание груш и бананов. Таким образом, нежно, но неумолимо корабль обольщения направлялся в нужную бухту.
Однако это была нянюшка Ягг. Нянюшка Ягг по-своему ценила хорошие вина. Казанунда и представить себе не мог, что белое вино можно запивать портвейном только потому, что оно закончилось.
Что же касается еды… Еде нянюшка тоже отдавала должное. Казанунда никогда в жизни не видел столь энергичной работы локтями. Покажи нянюшке Ягг хороший ужин, и она набросится на него с вилкой, ножом и тараном. Особенно ярким впечатлением было зрелище поедания нянюшкой омара. Такое забывается не скоро. Еще несколько недель придется выковыривать из стен таверны куски клешней.
А еще была спаржа… Он, конечно, попытается забыть, как нянюшка Ягг уминала спаржу, но вряд ли эти воспоминания так быстро сотрутся. Вероятно, все дело в том, что нянюшка была ведьмой. А ведьмы всегда крайне недвусмысленно выражали свои желания. Вы можете взять приступом скалы, перейти бурные реки и спустится на лыжах по крутым горным склонам – все ради того, чтобы принести нянюшке коробку шоколадных конфет. Но только вы и шипы с ботинок не успеете снять, а нянюшка уже будет приканчивать ваш подарок.
Чем бы ни занималась ведьма, она делает все на сто процентов.
– Ты не будешь доедать эти креветки? Тогда передай мне блюдо.
Он было попытался поработать ногой, чтобы перевести ужин в следующую стадию, но сильный удар кованым башмаком по лодыжке быстро заставил его позабыть об этих намерениях.
А потом появился цыган-скрипач. Сначала нянюшка Ягг выразила неудовольствие тем, что какие-то типы пиликают над ее ухом и отвлекают от еды, но во время перемены блюд она сама выхватила из рук цыгана скрипку, зашвырнула смычок в кадку с камелиями, перенастроила инструмент на что-то, похожее на банджо, и пропела Казанунде три куплета песни, которую она назвала, учитывая, что ее кавалер прибыл из заграницы, «Дас Еж Нихт Содомит».
После чего нянюшка выпила третью бутылку вина.
А еще Казанунду пленяло то, как лицо нянюшки Ягг превращалось в массу горизонтальных веселых морщинок, когда она смеялась, а смеялась нянюшка Ягг много.
