Здравствуйте, я ваша мама! (СИ) - Нема Полина

— Эй, Николай Дафф! Единороги готовы. Пора выдвигаться, — махнул рукой ребенку. — Фра, а ты что тут забыла? Не уходишь? Говорила ж, что накормишь дите, и чтоб я тебя не ждал.

А я чуть хлебушком не подавилась. Какие единороги? Что я за пиццу вчера заказала? Все дело в шпинате. Больше не буду брать пиццу со шпинатом.

— Нет. У нас тут обстоятельства изменились, — ответила кухарка, покосившись на меня. — Густав, ты отвези наследника и его маму на похороны.

— Ма… — недоуменно уставился на меня Густав, а я помахала рукой и улыбнулась. — Му?

— Да, это моя мама! — подскочил Николай со своего стула.

Тот немного покачнулся на двух ножках и все же устоял, пока мальчик добежал до меня.

— Пошли. — потянул меня за руку с бутербродом, который я уронила совсем так же, как и кусок пиццы.

Да что ж ты будешь делать с этим мелким? Но ничего. Много бутербродов вредно для здоровья.

На улице действительно стояли единороги — крупные лошади с рогом. Я застыла на месте, долго и много моргая. Это же лошадь с рогом. Не с наклеенным, а с настоящим. А еще и воняет от них, как от настоящих лошадей, и ноги в грязи. В упряжке их было двое, и все как один белые.

Я уж было хотела подойти к ним, но Коля утащил меня к карете.

Коротко о главном — я еду на кладбище в другом мире хоронить дракона, сын которого называет меня матерью. Мы едем в карете, запряженной единорогами.

Я глянула на Колю, который прижался к окну. Так грустно, он остался один во всем этом мире. Ну, еще дядя есть. Но дядя — это не папа и не мама. Да и кто знает, чего ожидать от него.

Хоть кладбище выглядело по-человечески: оградки, аккуратные могилки с плитками. У самих ворот нас встретил Юстас. У сна есть такой закон — если ты встретил кого-то один раз, то во второй раз ты этого человека больше не увидишь. По крайней мере, в моих снах всегда так. Теперь я смело могу утверждать, что у меня нет галлюцинаций. Юстаса я уже вижу второй раз.

И Густав с бородой на все лицо, и единороги — не плод моего воображения. И еще один закон сна — если он не проходит, значит, это реальность. А в жизни я уже давно поняла одно правило — в любой непонятной ситуации сохраняй невозмутимое лицо. Насколько плохо бы ни было.

— Доброе утро, — грустно улыбнулся Юстас), переводя взгляд то на меня, то на Колю, вцепившегося в мою руку.

Хоть кому-то было не все равно на смерть бывшего начальника и на Колю.

— Доброе, — ответила я.

— Пройдемте за мной. Вскоре уже начнется погребение.

Мы шли по ровным дорожкам сквозь ухоженные ряды. Видимо, здесь не последних людей хоронят.

Вскоре показалась толпа в черном.

Глава 3

Мы шли по ровным дорожкам между ухоженных рядов могил. Местами попадались красивые статуи, а имена были написаны на табличках красивым готическим шрифтом. Даже небо, казалось, скорбело и покрылось хмурыми серыми тучами. Коля ухватился за мою руку и сжал ее с недетской силой, а затем ослабил хватку. Ладно, держим ребенка и терпим.

Втроем мы подошли к толпе в черном, которая при виде нас стала расступаться. Здесь были мужчины и женщины, смотревшие с сочувствием на мальчика и с нескрываемым удивлением на меня. А мы шли к огромному саркофагу. Даже не к гробу, а огромному черному ящику с горизонтальными серыми вставками.

Рядом стоял еще один ящик из стекла. В нем лежал светловолосый мужчина с очень красивыми чертами лица — копия Коли. Точнее, Коля копия его. Казалось, что мужчина вот-вот очнется и встанет, но он был неподвижен. Никто не вечен, никто не бессмертен. Разве что религия.

Я ощутила на себе пронзительный взгляд. Когда ощущаешь его, тело будто покалывает и слегка холодит. Но ощущение быстро пропало. Людей было много, и все стояли с опущенными головами. Они будто собрались по группам. У одних на одежде виднелись значки темно-зеленых драконов, у других — огненные птицы, а у третьих — единороги. Коля так и не отпустил моей руки, но и сжимал уже ненавязчиво. Его взгляд был устремлен на отца, а сам он еле сдерживал слезы. В какой-то момент я почувствовала легкую дрожь, исходящую от него. Ему было страшно и одиноко. Сейчас он один против всего мира с женщиной, заменившей маму, которая… с которой вообще непонятно, что случилось. Не буду судить того, кого не знаю.

Я сжала Колину руку. Мы оба потеряли нечто дорогое. Он — отца, я — любовь. Когда понимаешь, что хочешь быть с человеком до конца жизни, но все разбивается как хрупкая хрустальная ваза, которую столкнули с ее места. Хочется верить, что Коле я сейчас нужна больше, чем своему жениху. Он бы мог сказать, что хочет детей. Я бы даже как-то пересмотрела взгляды на жизнь. Мы могли бы это пережить. Подумаешь, что какая-то Жанночка беременна. Мы с Сережкой любим друг друга. Прошлое нельзя отпустить за пять минут. Дерево с корнем тоже не вырвать голыми руками. Я смахнула слезы, проступившие на глазах. Со стороны это могло выглядеть, будто я оплакиваю любимого. Где-то так и есть.

Так, все. Соберись, Каролина. Сережа — это прошлое.

Но, судя по лицам присутствующих, горевать о кончине Колиного папы никто не будет. Происходящее больше походило на дань вежливости. Они пришли сюда, потому что знали усопшего и скинулись на поминки. И вновь я ощутила тот холодный взгляд, но не хотелось мотать головой в поисках его источника.

На кладбище царила тишина. Трое крепких мужчин подняли гроб и вложили его в саркофаг. Николай уткнулся в мой живот, а его плечи затряслись в плаче.

— Ты хочешь уйти? — прошептала ему на ухо, немного склонившись.

Вот теперь на меня все посмотрели, как на врага народа. А я что сделаю? У меня ребенок нервничает! Коля кивнул, не отпуская мою юбку.

— Ну тогда пошли.

Юстас аккуратно сжал мой локоть, качая головой, мол, нельзя уходить.

Я нахмурилась.

— Мы уходим, — прошептала ему.

Его глаза молили остаться, а вот плачущий ребенок уже и сам решительно тянул меня к выходу. У детей вообще нельзя идти на поводу, но сегодня я с ним была солидарна.

Юстас шепнул мне на ухо:

— Нельзя уходить. Николай должен остаться до конца.

— Я понимаю, но посмотрите на него. Отца уже не вернуть. А если он не увидит, как его тело прячут в землю, то ничего не случится.

Надеюсь, меня никто не слышал. И вновь я ощутила, как по спине прошел холодок. Мне здесь не нравилось, как кошке, которая чувствует привидения.

Юстас замешкался.

— Хорошо. Идите, но дождитесь меня на выходе.

Мы быстрым шагом отдалялись от саркофага, не оборачиваясь, будто мы два героя эпичного боевика. Только нам обоим надо было еще и сопли подтереть. И уже подходя к выходу, услышали низкий голос с легкой хрипотцой:

— Наследнику необходимо остаться до конца церемонии.

Измена мужа, о которой я знала всего один день, крепко развила во мне нелюбовь ко всем мужчинам. Изменил один, а отдуваться будут все. Так и сейчас хотелось удавить того мужика, что нас остановил. Я развернулась и застыла, а все потому, что на меня смотрела копия Колиного папы. Будто он ожил и надел парик с длинными черными волосами. Только у этого видно, что волосы свои. Прямые черты лица, волевой подбородок, крылья носа хищно раздувались при каждом вздохе. Кустистые брови над карими глазами с тяжелым взглядом. На щеке едва заметный тонкий шрам. И главное — он на голову выше меня, хоть я и не метр с кепкой. Даже несмотря на то, что он стоял, опираясь на трость с золотой рукояткой в форме головы дракона с рубинами вместо глаз. Черный камзол с черным плащом, закинутый на одно плечо, штаны заправлены в сапоги.

Красивый мужик. Явно за таким женщины бегают. Похоже, этого мужика, со слов Юстаса, я должна опасаться. Да, есть на что посмотреть, эстетическое удовлетворение мне никто не запрещал. Вот только на душе тяжело.

— Мы идем домой, — ответила.

А ведь мой Сережа по сравнению с ним — задохлик. Только почему секретарь отца Коли не предупредил, что дядя такой?

— Наследник должен оставаться до конца захоронения, — пренебрежительно ответил он, будто я какая-то букашка. Коля спрятался за мою юбку.