Елена Жаринова - Лучший из миров
— Пошли, — Тимур потянул меня за рукав. — Если меня узнают, соседа уволят. Он меня тогда прибьет.
Но я застыла как вкопанная. Я вдруг обратила внимание на странное совпадение…
— Как интересно, — сказала я вслух. — Этот шахтер нам позавидовал. Ну, что мы свободны, а ему приходится работать. А на шланге что было написано?
— Зависть.
— Странное совпадение…
Арина бросила на меня быстрый взгляд.
— Пошли другие скважины проверим.
Целый час мы бродили между скважинами. Улучив удобный момент, мы подбирались поближе и рассматривали шланг. На каждом стояла загадочная бирка. Вокруг одного из баков растеклась огромная красно-бурая лужа. "Злость, 2 сорт", — было написано на бирке. Я крутила шланг в руках, когда над ухом раздался оглушительный крик:
— Положи на место, пигалица!!
Нас застукал шахтер, работавший на этой скважине. Уперев руки в боки, он возвышался над испуганными нами. Его просто трясло от злости, и рожа была совершенно багровая… Злость! Я торжествующе пнула Арину в бок. Мои подозрения подтверждались.
— Не может быть, — упрямо помотала головой Арина, когда я попыталась сформулировать свою мысль. — Из этих скважин бьют эмоции? Бред. Эмоции не материальны. Их нельзя пощупать или увидеть…
— Получается, можно! — настаивала я. — Это же очевидно. Люди здесь дышат испарениями зависти и злости и сами начинают испытывать эти эмоции. Помнишь, когда мы только вошли сюда, то сразу начали цапаться. Даже Кучук стал агрессивничать. А море, по которому мы плыли на катамаране, — это страх. Теперь с Юче все понятно. Не очень-то полезно дышать ужасом два раза в день.
Мы с Ариной под ручку бродили вдоль путей, держась подальше от недружелюбных взглядов шахтеров. Теперь я знала, что нервы у них на пределе. Они злы, ревнивы, напуганы, измотаны еженощным негативом, в котором вынуждены работать… Пожалуй, нам пора убираться отсюда. Хорошая мысль, жалко только, что запоздалая…
— Эт-то что за монголоид? — насторожилась вдруг Арина.
К нам решительно направлялся настоящий человек-гора. Арина верно подметила его расовую принадлежность. Он был плосколиц и узкоглаз, с совершенно прямыми жирными волосами. И при этом высок и широк.
Я не очень испугалась, так как издалека выражение лица узкоглазого показалось мне приветливым. А зря! Он действительно улыбался — только очень подло и глумливо. И еще противнее засюсюкал:
— Какие славные де-евочки! И какие сме-елые! Гуляют себе по шахте, суют свои носики куда ни попадя!
— Мы уже уходим, — успокоила его я, потянув Арину прочь.
— Нет-нет, не надо спешить! — огромная волосатая лапа схватила меня за плечо.
— А ну не трогай ее, обезьяна косоглазая! — благим матом заорала Арина. Кучук остервенело лаял и набрасывался на бугая, пока не получил пинка.
Вторая рука сжала мне горло.
— Деточки собрались в Ферах? Решили, что они самые умные? Я должен здесь сдохнуть, а они будут греть бока на солнце? Не выйдет! — я жалобно пискнула, пытаясь разжать железную хватку.
— Да помогите же кто-нибудь! — кричала Арина.
— Кричи, кричи, — усмехнулся бугай. Его комбинезон пах грязным телом и еще чем-то не менее отвратительным. Разноцветные пятна — бурые, красные, желтые покрывали его штаны до колен. И такие же пятна закружились у меня перед глазами, а голос шахтера прозвучал откуда-то издалека:
— А я вот сожму сейчас покрепче твою тоненькую шейку, и тогда не видать тебе Фераха. Если мне туда не попасть, то и ты не попадешь!
И так же издалека донесся отчаянный визг Арины, лай Кучука…
Вдруг пол ушел у меня из-под ног. Я хватилась за освобожденную шею и судорожно вздохнула. Почему он выпустил меня?!
Против бугая стоял, сжав кулаки, всклокоченный Юче. Он был на голову ниже моего обидчика и вдвое тоньше, но ярость в нем так и клокотала. Арина бросилась ко мне, а Юче и бугай, сцепившись, повалились на пол. Они валтузили друг друга на самом краю платформы. Мимо с грохотом проходили вагонетки. На звук драки подтянулись зрители — одни с кровожадным любопытством, другие зевая от скуки.
— Так ему! Получай, гад! — надрывалась Арина. Я напрасно переживала за Юче. Мы все-таки провели на Выселках мало времени, и здоровье у нас было крепче, чем у любого старожила. В какой-то момент я даже пожалела бугая. Он закрывал лицо руками, тщетно пытаясь увернуться от беспощадного Ючиного кулака.
К счастью, кто-то догадался позвать начальника. Он прибежал с двумя парнями в камуфляжной форме, которые ловко и привычно растащили дерущихся. Бугай повис на руках у одного, а Юче вырывался, пытаясь дотянуться до своей жертвы еще и еще.
— Кто зачинщик? — буркнул начальник.
Шахтеры оказались порядочными людьми. Они заверили шефа, что бугай чуть меня не убил, а Юче вступился. Тут только начальник заметил нас с Ариной. Он нахмурился, что на его постном, селедочном лице выглядело не грозно, а смешно.
— А вы что тут делаете? А ну, марш наверх. И ты с ними. Все, смена закончена.
Пострадавшего положили на носилки. Мы выбрались на берег "моря", где на бурых волнах покачивались катамараны. Там нас поджидал Тимур. Юче свирепо сгреб его за грудки:
— Это ты их сюда притащил? Ну, я тебе уши надеру!
— Оставь! — вступилась Арина. — Мы его шантажировали. Обещали взять с собой в Ферах, если он покажет нам шахту. Или ты думаешь, он мог отказаться?!
Юче отпустил мальчишку. Мы залезли в катамаран. На этот раз сзади оказались мы с Ариной.
— Давай закроем глаза, — жалобно предложила она. — Может, будет не так тошно.
Тошно… Это было очень точное слово. Консистенция страха, которая доставалась нам при переправе, вызывала именно физическую тошноту. Мы с Ариной крепко обнялись, уткнулись друг в друга носом, зажмурились… И все равно страх пробирал до костей. Прошла целая вечность, пока катамаран не потерся боком о платформу.
Рядом причалил катамаран, на котором товарищи транспортировали узкоглазого. Кто-то раздобыл лед и приложил ему к синеватой шишке на лбу. На берег он сошел на своих двоих. Меня напрягало его присутствие. Хорошо бы его запереть в каком-нибудь помещении для буйных… Но когда бугай оказался вдали от разноцветных струй, его словно подменили. Он явно чувствовал себя неловко, а на меня вообще не поднимал глаз.
— Нет, я все понимаю, Нанук, — дребезжащим голосом выговаривал начальник, — Но это уже слишком. Что на тебя нашло?
Бугай помотал своей огромной башкой.
— Не знаю, босс. Посмотрел я на них, и так стало тошно! Я восемь лет здесь торчу, а эти пигалицы… У меня ведь в Ферахе остались жена и дети. Из-за них-то я сюда и угодил.
— Как же это произошло? — спросила Арина. В глазах — искреннее любопытство. Я очередной раз позавидовала ее способности ладить с любым. Но тут же вспомнила, как отвратительно выглядят мутные, желтые лужи зависти — и устыдилась.
Нанук покорно рассказал свою историю. Речь его вдруг стала поэтической, как будто зазвучала старинная сага. Сразу было видно, что рассказ хорошо отрепетирован.
— Я жил в Ферахе, посреди вечных снегов. Однажды на берегу северного моря я встретил прекрасную девушку, светлую лицом, как луна, и прекрасную, как сама любовь. Мы поженились и были очень счастливы. Когда наступала полярная ночь, мы любовались северным сиянием, а в течение полярного дня смотрели, как сверкают на солнце величественные ледяные горы… Но шел год за годом, а у нас так и не было детей. Моя жена выплакала себе все глаза по этому поводу. И вот однажды, во время охоты, по совету знакомого шамана, я обратился за помощью к Тутеге. Это дух мудрой старухи, — пояснил он. — Тутега живет в каменной землянке, умеет ходить по воде и общается с высшими силами.
— Что-то типа нашей Биби, — шепнула Арина.
— Я упрашивал Тутегу вымолить у духов сына или хотя бы дочь. Старушка пожевала губами, покурила трубку, поплевала в какое-то варево и впала в транс на несколько часов. А вернувшись, заявила, что ровно через год моя жена принесет двойню. Но в благодарность за посредничество одного из близнецов я должен буду отдать на воспитание ей.
— Не обманула?
— Нет, — покачал головой Нанук. — В самом деле, через год у нас родилось двое сыновей. Я честно собирался сдержать данное Тутеге обещание. Но когда я смотрел в счастливое лицо моей жены, у меня не поворачивался язык сказать, что одного из близняшек придется отдать вздорной старухе. Чтоб он провел всю жизнь в каменной землянке, не видя солнца и звезд? Чтобы обучился всяким мерзким обрядам? Бр-р-р!
— И что дальше?
— А ничего. Моим малышам еще не исполнилось и года, как я очутился здесь. Кое-кто мне тут объяснял, — Нанук недовольно зыркнул в сторону начальника, — что я, видите ли, нарушил условия сделки с волшебным существом. А значит, совершил, по Кодексу, тяжкое преступление. Но где суд? Где адвокат? Тутега — старая мерзавка и извращенка, она не должна была ставить мне таких условий! И скажите, господа хорошие, — Нанук громко обратился к нам, как будто действительно выступал в зале суда, — неужели я должен был отдать своего ребенка?!
