Михаил Успенский - Приключения Жихаря (сборник)
– Побереги коней! – крикнул Жихарь цыгану.
С одной стороны из–под моста вперевалку вышел гусь, с другой свинья.
Казалось бы, чего жаловаться: вот идут завтрак, обед и ужин. Только вот свинья была с доброго быка, да и гусь мало в чем ей уступал.
– Вот почему – Мост Двух Товарищей… – прошептал Жихарь.
– Почему, сэр брат?
– Потом объясню, как живы останемся. Бей ты лапчатого, а я с кабаном разберусь. Берегись только, видишь, у него полон клюв зубов!
Гусь вытянул шею длиной с конское тулово и зашипел. Яр–Тур с дубинкой и ножом кинулся на него, а свинья – свинья и есть, не стала дожидаться, сама налетела на Жихаря, норовя подмять. Жихарь уворачивался как мог, лупил дубинкой по глазкам, тыкал ножом, но шкура была толстая и в колючей щетине.
– Вот так тебя! Это не в помоях рыться! Свинья отбегала и снова неустанно с визгом налетала, прикончить ее враз не было никакой возможности, ладно хоть рогов у нее не было. Жихарь уже притомился и обиделся, что придется погибнуть в схватке не с Мировым Змеем, а с поганой свиньей, даром что большой. Тупое рыло моталось перед ним, блестели красные глазки. Пот заливал лицо.
– Скоро я покончу с ним и приду на помощь, сэр брат! – время от времени обещал Принц, да все не приходил – видно, и гусь был не прост.
За спиной хохотал, заливался цыган Мара, приставленный к лошадям. «Зря мы его не располовинили», – подумал Жихарь и вдруг понял, что сражается он вовсе не с колдовской свиньей, а с побратимом. Жихарь успел удержать руку с ножом, но Принц, казалось, ничего не видел, и дубинка его летела богатырю повыше уха. Летела, летела и прилетела.
…У живых свое солнце, у мертвых свое – называется месяц. Он, белый–белый, приглядывает сверху для порядку: ладно ли лежат господа умруны в сырой земле, не шевелится ли какой. А хоть бы и зашевелился, все равно ничего месяц поделать с ним не сможет, потому что лучи у него слабые, бледные, холодные. Вот и сейчас у моста через Сафат–реку смотрел он на побитую ратную силу. Но воины полегли здесь давно, уже и кости успели побелеть, уже и воронам это место было ни к чему – все, что можно было, вороны получили.
Один, правда, прилетел, дурак, поверив слухам, что у Сафат–реки валяются двое богатырей. Одни говорили, что свежеубитые, другие – что еще даже живые. Ворон прилетел, обрадовался, разогнался поклевать молодецких очей, да не тут–то было.
Закричал, забрызгал искрами страшный Огненный Кур, налетел на черного поганца, опалил взмахами золотых крыльев и прогнал далеко в степь.
Шум и крики разбудили Жихаря, но богатырь не сразу поверил, что живой.
– Знаем мы таких живых, – сказал он вслух. – Пока лежишь – все ничего, а как встанешь – отвалится рука либо нога, а то и брюхо все распластано.
– Я тоже не могу подняться, сэр Джихар, – отозвался Яр–Тур. – Из меня, кажется, вытекла вся кровь – вы сумели задеть ножом главную жилу. Правда, наш хранитель петух успел вовремя прижечь рану и примерно с кружку все–таки осталось. Но при малейшем движении кружится голова.
– Я не виноват, братка. Оба мы не виноваты, это мост такой. Вот если бы махались мы не детскими ножичками, то надежно бы друг друга поубивали…
– Я понял, – сказал Принц. – Чары этого моста пробуждают в человеке все злые чувства и обращают мимолетную неприязнь в лютую ненависть… Лошадей наших, разумеется, нет.
– Я же их на попечение цыгана оставил. А он нарочно привел нас к этому мосту. Ведь сироту всякий норовит обидеть.
– Кстати, вы обещали мне объяснить насчет гуся и свиньи…
Жихарь назвал поговорку.
– Странное выражение, – решил Принц. – Сколько раз я видел, как на подворье у зажиточного земледельца рядом разгуливают и свиньи, и гуси. В обнимку, конечно, не ходят, но все же…
– Поговорка всегда права. Вот я не люблю, например, ни царей, ни королей, ни князей, старосту вижу – и того не люблю. А ты Принц, хоть пока и без королевства. Вот оно и проявилось, это зло.
– Значит, и я не смог в себе до конца побороть презрение к простолюдинам, – повинился Яр–Тур. – Отныне буду еще более воздержан в словах и мыслях.
– Дай–ка я тебя лучше перевяжу, – сказал Жихарь и, стеная, поднялся, да чуть не упал назад. В голове гудело, в ухе стучали молоточки, левый глаз почти не видел, заплыл.
Пока перевязывались, пока смачивали водой раны и ушибы, появился Будимир.
Он начал беспокойно бегать вокруг, потом пролетел к мосту и замахал крыльями, как бы приглашая перейти на другой берег.
– Ну да, – сказал Жихарь. – Сейчас опять вылезут гусь да свинья, тут мы друг друга окончательно добьем.
Огненньш Кур закричал на весь свет.
– Верю, верю, – сказал Жихарь. – Но сперва мы посмотрим, нельзя ли чем поживиться у побитого войска. Вот же глупые – порешили сами себя… Стой, а почему мы их сразу не увидели?
– А их и не было вовсе.
– Ну да, нарочно для нас привезли сто возов костей…
Они походили среди погибших, раздвигая белые кости, но, видно, до того здесь не один грабитель побывал: ни доспехов, ни меча доброго найти было нельзя. Один сломанный лук, правда, валялся, им побрезговали. Жихарь взял его и покрутил в руках – нельзя ли наладить.
Яр–Тур поднял с земли хорошо сохранившийся череп и тут же чуть не выронил.
– Бедный Принц, – сказал череп. – Ты ведь знал меня при жизни, не раз смеялся моим остроумнейшим выдумкам, а я тысячу раз таскал тебя на спине, будучи шутом при дворе твоего царственного родителя.
– При большой потери крови всегда так бывает, – успокоил себя Принц. – Извините, сэр Мертвая Голова, но вы меня, очевидно, с кем–то путаете. Увы, рос я вовсе не при королевском дворе, как мне бы полагалось по чину, а в мрачных обиталищах друидов…
– Возможно, – равнодушно изрек череп. – Без глаз я, ребята, как–то плоховато вижу, а из–за отсутствия мозгов постоянно обознаюсь. Это же не я должен говорить, а тот, кто меня поднимет…
Яр–Тур бережно вернул череп на землю и сделал рукой охранительный знак.
– Мы похороним вас как положено, сэр шут, – предложил он.
– Хоронить – так всех, – ответил справедливый череп. – А у вас и без того нет сил. Послушайте петуха и переходите через мост. Если вы остались в живых, значит, чары разрушены. И вы убедитесь: на той стороне есть что охранять.
– Откуда же ты про петуха знаешь, мертвая головушка? – поинтересовался Жихарь. – У тебя же глаз нет…
– У меня и ушей нет, но ваша птичка так орет, что и мертвый услышит…
Давайте, давайте, пока мы все тут не поднялись, а то народ у нас всякий…
Они попрощались с душевным черепом и двинулись вслед за петухом. Будимир бежал легко, подлетая, но вот под ногами побратимов камни моста начали хрустеть и крошиться, разбрызнулись трещины.
– Давай–ка, брат, ходу, – сказал Жихарь и подхватил Принца под руку. Они кое–как преодолели мост, когда единственная его опора посередине реки с сухим грохотом обрушилась, а вслед за ней полетело в воду все остальное. – Маленько живые! – наконец–то убедился Жихарь. Оглянулся.
На покинутом берегу застучало, заскрипело – павшее воинство поднималось.
Скелеты возмущенно размахивали костями, потом как–то урядились и принялись за работу, благо лопатки у каждого были свои.
– Ничего не поделаешь – самим себе приходится могилу рыть, – сказал Жихарь.
– Вот если бы это мы их похоронили должным образом, они бы потом в трудный час пришли к нам на подмогу.
– Обойдесся, – неожиданно сказал Принц. Жихарь ахнул.
На том берегу, чтобы дело шло повеселее, завели песню, но слов, по счастью, было не разобрать.
– Реку им не перейти – умруны текучей воды боятся. Только вот что же за мостом стерегли товарищ гусь и товарищ свинья? Уж не клад ли?
– Золото нам здесь ни к чему, – сказал Яр–Тур. – На худой конец, есть ваша удивительная ложка…
– А где она? – заорал Жихарь, и зря – ложка была при нем.
Полный месяц как раз проморгался от набежавшей тучи и осветил обширную поляну.
Травы вокруг вообще хватало, но это была как бы поляна посреди степи – четко очерченный круг сочных, ярко–зеленых стеблей.
– Вот оно что! – протянул Жихарь. – Так тут, значит, Рясное Место, Разнозельная Делянка!
– Круг Деметры! – воскликнул Принц. – Вот это удача! И как раз в полнолуние!
Оба – откуда и силы взялись – кинулись к поляне. Будимир уже с достоинством расхаживал в самой середине, кое–что поклевывал. И камнееда выпустил из–под крыла – тому тоже здесь попастись полезно.
– Да не топчись ты ножищами–то! – прикрикнул богатырь на побратима и опустился на колени. – Вот и сон–трава! Правда, мы и без нее храпим неплохо, но потом пригодится. Вот листочки дырявые – прострел–трава, с ней стрела пробьет любую броню… Эх, не попалась ты нам раньше, плакун–трава!
