Саша Суздать - Замкнутые на себя
Разговор Сергея и Хамми прервал Флорик, появившийся в дверях вместе с Алидой, которая пыталась его не пустить в комнату. У Флорика морда была изодранной: видать медведице не понравилось его соседство.
— Флорик, ты как раз кстати, — повернулся к нему Сергей, прерывая томительную паузу, которая возникла перед этим. — Возьми Флореллу и Бартика и перевезите сюда корову и телёнка.
— Они их перепугают до смерти, — возмутилась Алида, — я полечу с ними.
— А чем займёмся мы? — спросила Элайни, разряжая напряжение, возникшее между Хамми и Сергеем.
— А ты займёшься тем, что освоишься с дворцом, который построил… Сергей, — сказал Хамми и потёрся о ноги Элайни. — А нам с Сергеем нужно заняться делами безотлагательными и для женщины безынтересными.
— Что-то ты хитришь, Хамми, — улыбнулась Элайни и согласилась: — Хорошо, идите, вы мне не нужны.
Они вышли из дворца на широкую единственную аллею, усаженную молодыми каштанами, торчащими, как прутья из размокшей земли. Весна брала своё, обнажая землю, показывая её наготу солнцу, чтобы оно прогрело холодное нутро и дало жизнь дремавшим росткам. Весна чувствовалась и в воздухе, потерявшем жгучую колкость ветра и наполнившимся мимолётным теплом солнечного утра.
— Ты хорошо поработал, — сказал Хамми, оглядываясь на дворец, — при других обстоятельствах я бы сказал тебе только спасибо.
— Ты ведь не скажешь Элайни? — спросил Сергей, посматривая на кота, жмурившегося от солнца.
— Пока она не родит, не скажу, — ответил Хамми, — и я вызвал тебя не за тем: нам всем угрожает опасность.
Хамми раскрыл свои глифомы, и Сергей ужаснулся: тёмное, всепоглощающее зло двигалось в их направлении. За заботами о Элайни он не сканировал окружающее, иначе давно бы заметил грозивший им мрак.
— Харом идёт ему навстречу, но это и наша битва, — сказал Хамми и в этот раз Сергей с ним был полностью согласен. Они набросили на дворец защитную сеть, которая не остановит Джи, но задержит его на некоторое время.
То, о чём они говорили, стояло перед Харомом справа от хутора Литу из которого насмерть перепуганные жители бежали в ту сторону, где находился дворец. Встретив Сергея, беззаботно идущего вместе с котом навстречу беде, они принялись его убеждать изменить своё направление, но рыжий кот, повергнув их в шок, сказал, чтобы они двигались к дворцу и укрылись там. О существовании дворца никто не знал, так как впереди их ожидали дремучие леса, и убегающие от беды очень удивились, когда на берегу лесной речки увидели дворец, о котором рассказывал кот.
Встретившая их Элайни, выслушав сбивчивый рассказ хуторян и услышав о говорящем коте, сразу поняла, что речь идёт о Хамми и запустила их внутрь. «Теперь понятно, почему они ушли», — с нежностью подумала она о своих защитниках, мысленно погладив кота. Хамми, оставивший несколько симпот во дворце, ревниво слизнул нежность, чтобы его не опередил Сергей.
Харом поднял лапу, на которой висел присосавшийся плазмоидный драх и тот, увидев перед собой чёрную пищу, довольно чмокнул и сразу сглотнул из зловещего движущегося ряда первую попавшую плоть, разразившуюся режущим криком. Устремив на Харома сотню темных глазниц, Джо[17], всеми своими сущностями устрашающе завопил, так, что звук его пустых глоток донёсся до дворца, где похолодевшие от ужаса хуторяне грохнулись на пол, пытаясь раствориться и исчезнуть, только не слышать голос смерти.
Элайни, вздрогнувшая сердцем, беспокоилась не за себя, а за Хамми и Сергея, ушедших навстречу страшному зверю, издающему столь убийственный крик. Но они ещё не подошли к месту сражения, хотя и слышали дикий вой уязвлённого хищника. Бросив свои симпоты, Хамми, не теряя времени, открылся навстречу Харому, чтобы сразу получить приказ: накинуть свои сети и держать сущности Джо вместе, чтобы они не разбежались. Хамми и Сергей одновременно прыгнули, и, погрузившись в разжиженную почву, вместе с Харомом стали по углам равнобедренного треугольника, сразу раскинув сети и объединив их в одну. Отдав управление Харому, Хамми и Сергей открылись и стали его частичками, беспрекословно выполняющие его команды.
Разъярившийся Джо попытался прорваться, бросив на вновь прибывших часть своих послушных сущностей, но сети плотью не порвать, и Джо, внезапно остановившись, сиганул вверх бывшим Парабасом, пытаясь улизнуть. Плазмоидный драх, висевший на лапе Харома, внезапно вытянувшись, слизнул Парабаса и засосал внутрь, издавая булькающие звуки.
Харом, преображаясь, раскрыл возникшую зубастую пасть и проглотил ближнего Джо, который бился в его утробе, выпячивая тело Харома в разных местах. Хамми и Сергей начали сдвигаться, уменьшая сеть, в которой трепыхались, как громадные зубастые морские твари, воплощения Джо, давно потерявшие человеческий лик, вылезая из пустых оболочек. Кожистые остатки, как ненужные костюмы, валялись у ног тварей, глядя на небо дырами от глазниц.
Вскоре утроба Харома бурлила так, точно в ней кипели внутренности звезды, а его форма, приобретала такие невообразимые очертания, которые смотреть на ночь не рекомендуется даже Хранителям.
— Дальше я сам, — сказал Харом, отпуская Сергея и Хамми, облегчённо вздохнувших. «Главное, ничто не угрожает Элайни», — подумал Сергей, и Хамми был с ним согласен. Но они ошибались. Как раз в это время Элайни грозила опасность, как никогда.
Харом, отпустив Хамми и Сергея, пополз к озеру, выгибаясь, как змей, удлинившимся телом, которое бугрилось ударами изнутри. Если бы кто-то ушёл вслед за ним, он бы увидел, как Харом соскользнул в воду, забурлившую, как кипяток, а если бы кто раскинул симпоты, то обнаружил, что Харом на дне не остановился, а двинулся дальше к бурлящему огнём центру Глаурии, чтобы навсегда похоронить себя, Джо и плазменного драха.
* * *Альмавер с ужасом думала, что она всё глубже и глубже погружается в трясину, которая началась для неё с того самого дня, когда они с матерью подобрали на дороге обгоревшего чародея. Монсдорф, так звали его, после выздоровления научил её волшебству и сообщил, что он её отец.
Правду сказать, сейчас, по прошествии многого времени, Альмавер понимала, что её обманули и использовали, но тогда она поверила чародею и по его указке попыталась наказать его врагов. Так получилось, что врагов его не наказала, а сама получила по полной: оказалась здесь, неизвестно в какой стороне, но, явно, не дома.
А ещё больней было то, что мать, пусть и не родную, от себя оттолкнула по недомыслию и за добро ответила злом. За это себя мыслью терзала, но вернуть время вспять не могла. Анапис был частью прошлой, погруженной в злобу, жизни и, видимо, тоже перегорел, что и было объединяющим в их отношениях. Назвать их любовью Альмавер не могла, да и не испытала она в жизни такого чувства, но за что-то нужно держаться, чтобы не потерять себя.
Встреченное ими чудовище, а иначе его назвать Альмавер не могла, было не первым в ряду, виденных Альмавер, но оно было к ним равнодушно, и она поверила сказанному им. Чудовище сказало уходить и они шли быстрым шагом, чтобы как можно дальше убраться из опасного места.
Возле самого озера они вышли к поляне, на которой стояла хижина едва ли лучше той, в которой они жили раньше. Вокруг не было никого, а из сарая валил живым духом лёгкий пар. Заглянув туда, они увидели корову и телка, лежащего рядом, на соломе.
— Найди что-нибудь, — сказала Альмавер, поглаживая корову, и Анапис зашёл в хижину, откуда вышел с деревянным ведром. Альмавер уселась на какойто чурбак и принялась неумело доить. Они только попробовали молока, которое казалось им божественной пищей, как во дворе захлопали крылья, и от дверей полетела солома.
Выглянув во двор, они с ужасом увидели тех странных белых зверей с крыльями, тройка которых приземлилась перед хижиной. С одного зверя сползла горбатая женщина, направляясь в сарай.
— Вы что здесь делаете? — спросила она у Альмавер, ничуть не боясь.
— Молоко пьём? — честно ответила Альмавер.
— Вы голодные? — всплеснула руками Алида. — Пойдём в дом, я вас накормлю.
Она потащила их в хижину, где настругала им сушёного мяса, на которое они накинулись, забыв о приличиях. Алида принялась складывать нехитрое имущество в узлы, причитая на ходу.
— Вам помочь? — спросила Альмавер и Алида махнула рукой: «Всё имущество выносить на улицу». Втроём они собрали пожитки и выволокли во двор. Потом Алида вывела из сарая корову и телёнка.
— Вот что, останетесь здесь, покараулите узлы от зверья, пока я корову переправлю, — сказала она Альмавер, — а потом вернётся Флорелла с Бартиком и вас заберёт.
Альмавер кивнула головой, наблюдая с Анаписом, как Алида забралась на спину зверя, держа в руках огромный узел, а два других зверя обхватили лапами корову и телёнка и, взмахнув крыльями, тяжело поднялись в воздух.
