Сергей Шведов - Возвращение оракула
К месту предстоящего происшествия выехали на двух машинах. Возглавлял кортеж лично прокурор Лютиков, в хвосте его лайбы болтались работники НКВД во главе с майором Сидоровым. В машине прокурора кроме Сухарева находился еще один весьма нервный субъект, назвавшийся Сюткиным Леонидом Сергеевичем.
— Я все-таки не понимаю, Иван Николаевич, чем я могу вам помочь? — спросил субъект, испуганно разглядывая из окна с детства знакомые улицы Родного города.
— Вы поможете нам опознать преступников.
— Иван Николаевич, дорогой, да вы их и так ни с кем не перепутаете.
Насколько понял Сухарев из разговора, Сюткин возглавлял банк «Муниципальный», ограбленный недавно собаками Баскервилей. Появление банкира у особняка НКВД показалось Василию Валентиновичу странным. До сих пор он полагал, что существует четкая граница между полосой отчуждения, контролируемой оракулом, и всем остальным городом, живущим обычной трудовой жизнью. Во всяком случае, сам Сухарев, как ни пытался, вырваться за границы зоны отчуждения не смог.
— Как вы оказались в этой машине? — тихо спросил Сухарев у свидетеля.
— Мне позвонил Лютиков и приказал приехать к особняку. Я что-нибудь сделал не так?
— Нет. Все в порядке.
Для Василия Валентиновича стало откровением, что Иван Николаевич Лютиков в отличие от него имеет выход в город и перезванивается с его обитателями. Между прочим, такого выхода не было ни у Кравчинского, ни у Кузнецова, которые, как и Сухарев, оказались пленниками оракула и вынуждены были действовать под контролем не только компьютера, но и управляющего этим странным агрегатом Иванова. Но если последний действительно управляет ситуацией, то зачем ему понадобилось устраивать на городских улицах эту комедию с собаками Баскервилей? В конце концов, в средствах, насколько Сухарев знал, Аркадий Семенович не испытывает недостатка.
— А что говорят в городе по поводу этих ограблений?
— Все в шоке, — прошептал побелевшими губами Сюткин. — Шутка сказать — призраки! Все газеты переполнены описаниями происшествий самого фантастического толка. В районе кожевенного завода видели привидение верхом на коне и с факелом в руке. Проскакал среди ночи мимо припозднившихся граждан и был таков. А на улице Краснофлотской дом пропал. Можете себе представить? Вместе с жильцами! Был дом, и нет его. Это что же такое на белом свете делается, товарищ следователь? Многие уже пророчат Армагеддон. Другие ждут Спасителя. Какого-то не то Сара, не то Цесара. Якобы только он и сможет навести в городе порядок.
— Гайосара, — подсказал Сухарев.
— Именно, — обрадовался Сюткин. — Вот ведь имечко, прости господи. А у нас ведь ни мэра в городе, ни губернатора в области. Сидят, понимаете ли. А кто арестовал и за какой надобностью, никто и понятия не имеет. Говорят, что сам Генеральный прокурор выразил озабоченность. Вы понимаете, о чем я?
— Понимаю, — кивнул Сухарев, хотя и сильно погрешил против истины.
Банк с красивым названием «Веста» охранял чуть ли не целый полк милиции. Два десятка снайперов затаились на крышах соседних домов. Два крупнокалиберных пулемета стояли прямо в холле и тупо Целили в дверь. Взвод ОМОНа расположился непосредственно в помещении банка, контролируя каждое его окно. Даже если бы банк вздумали штурмовать сотни террористов, то им бы пришлось солоно.
Прокурор Лютиков, никому не доверяя, лично Проверил диспозицию вверенных его управлению войск.
— Муха не пролетит, — удовлетворенно сказал он. — А если пролетит, то обратно мы ее точно не выпустим.
Насчет мух Сухарев как раз и не беспокоился, его смущали собаки Баскервилей. Майор Сидоров и его бравые подчиненные, уже имевшие дело с нечистой силой, сомнения следователя разделяли целиком и полностью.
— Я в этого кабана шесть пуль выпустил, — обиженно бубнил старшина Володя, — а ему хоть бы хны.
— А я в какаду стрелял, — поддержал старшего по званию милиционер Куницын. — И тоже без толку. Машет, гад, крыльями и долбит клювом по капоту. А крылья — что у твоего дракона.
— А ты драконов-то— видел? — усмехнулся стоящий рядом омоновец с гранатометом в руках.
— Видел, в кино, — обиделся Куницын.
— Мало ли что покажут в кино.
— Зато таких попугаев я даже в кино не видел!
— А таких кабанов и подавно, — дополнил товарища старшина Круглов.
— Я извиняюсь, — встрял в разговор профессионалов свидетель Сюткин, — он ведь курящий. Такая у него особая примета. Может, это поможет следствию.
— Кто курящий? — не понял прокурор Лютиков.
— Кабан. Я лично давал ему прикурить.
— Какая это примета? — удивился Иван Николаевич. — У нас все поголовно курят.
— Так то люди курят, — не сдавался Сюткин. — А тут, я опять извиняюсь, некоторым образом свинья мужского пола.
Прокурор Лютиков в сторону Сюткина только рукой махнул. Ох уж эти очевидцы. Ну такого нагородят порой, что целая следственная бригада не разгребет. Курящая свинья мужского пола — это же надо додуматься! Вот и выиграй процесс с такими вот свидетелями обвинения. Это не свидетели, а находка адвоката!
— А если банда заметит засаду? — спросил командир омоновцев, ражий детина чуть не под два метра ростом.
Вопрос был задан по существу. Вообще-то не заметить полк внутренних войск, дислоцированный на ограниченной площади, да еще среди бела дня, мог только слепой. Надо быть воистину редкостными наглецами, чтобы в такой грозовой ситуации решиться на ограбление.
В кармане прокурора зазвонил мобильник. От неожиданности Сухарев даже вздрогнул. Зато Лютиков мгновенно схватился за телефон. Кто и о чем ему докладывал, Василий Валентинович слышать не мог, но если судить по лицу, то доклад был не из самых приятных.
— Ювелирный магазин ограбили на улице Садовой, — сказал прокурор упавшим голосом.
— Собаки Баскервилей! — ахнул милиционер Куницын.
— Да какие там собаки, — отмахнулся в раздражении прокурор Лютиков. — Натуральные сукины сыны! Вошли три амбала в масках и с пистолетами выгребли из сейфов все драгоценности.
Известие, что ни говори, было неприятным. Судя по всему, какие-то ушлые урки воспользовались "Снявшейся в городе суматохой и провернули операцию вдали от сосредоточенных вокруг банка милицейских сил. Надо полагать, вышестоящие товарищи не погладят по головке прокурора Лютикова — тот, собрав все силы в центре, опрометчиво оголил фланги, по которым и был нанесен сокрушительный удар.
— Чтобы я больше не слышал ни о собаках, ни о курящих кабанах! — взвизгнул Лютиков. — Распустились, понимаешь, совсем.
— А о гориллах можно? — робко спросил устрашенный прокурорским гневом Сюткин.
— О каких еще гориллах?
— Так вон она, у входа, — указал пальцем Сюткин. — Я ее сразу узнал, товарищ прокурор.
Лютиков открыл было рот для очередного ругательства, но тут дверь банка действительно отворилась, и на пороге возник субъект в шляпе и длинном плаще. Субъект курил сигарету, пуская дым мелкими колечками и нагло скаля крупные лошадиные зубы. Сравнивая этого типа с гориллой, свидетель Сюткин был не так уж и не прав. В руках у волосатого типа были две объемистые сумки.
— Здесь, что ли, деньги дают? — громко спросила горилла, глядя на прокурора шальными глазами.
Сцена была, что называется, ни в какие ворота, даже сюрреалистические. Пусть ты и курящая обезьяна, но грабить банки в присутствии прокурора и взвода омоновцев — это уже верх наглости.
— Руки вверх, — твердо сказал прокурор Лютиков.
— Иди ты? — удивилась обезьяна. — Да за что же, гражданин начальник?
— Стрелять буду, — пообещал слегка опешивший прокурор.
— Нет, сначала я стрельну. — Горилла вынула руку из кармана вместе с пистолетом Макарова и всадила две пули одну за другой прямо в прокурора Лютикова.
К слову, омоновцы в критической ситуации не растерялись, открытый ими огонь должен был буквально разнести обезьяну-террористку на куски, но не тут-то было. Горилла преспокойно покинула холл, несмотря .на устрашающий грохот крупнокалиберных пулеметов, неспешно спустилась с крыльца и села в поджидавший ее черный лимузин. Ражий омоновец успел всадить в этот лимузин заряд из подствольного гранатомета, но не сумел даже обшивку попортить. Неуязвимый автомобиль, несмотря на стучавшие по его крыше свинцовые градины, горделиво уплыл с места происшествия и увез в неизвестность убийцу прокурора Лютикова.
— Прекратите стрелять! — крикнул следователь Сухарев омоновцам. — Не хватало, чтобы вы друг друга поубивали.
Стрельба хоть и не сразу, но стихла, и в наступившей гробовой тишине прозвучал голос свидетеля Сюткина:
— Боже мой, а он мне не поверил!
— Наповал, — коротко бросил командир омоновцев. — Проморгали, мать твою!
Сухарев в смерть прокурора Лютикова почему-то не поверил. Хотя и сам не смог бы себе объяснить Причину своих сомнений. Конечно, прокуроры тоже люди и вполне могут пасть на поле битвы с криминальными элементами, но ведь не от рук же, извините, невоспитанного животного. Тем не менее прокурор Лютиков не дышал, и подоспевшие к шапочному разбору врачи констатировали смерть.
