Роберт Говард - Джентльмен с Медвежьей речки
Tак, значит, Блинк все-таки возвратился в Тетон? Ну что ж, замечательно! И я решил, что поднимусь к нему, и мы проведем этот день вместе и, может быть, даже выпьем по маленькой, а он расскажет последние новости Бизоньего Хвоста, в котором я не был уже целую вечность, а точнее – неделю. В городке с такой напряженной жизнью за неделю может произойти очень многое.
Я поднялся по лестнице, отыскал дверь и постучал. В ответ раздался выстрел, и пуля – бам! – пробив дверную доску, отхватила мне кусочек мочки уха. Меня всегда возмущает, когда мишенью становятся мои уши, поэтому я выразил недовольство оглушительным ревом и, не дожидаясь прочих проявлений гостеприимства, ударом ноги опрокинул дверь внутрь комнаты.
В первый момент жилище показалось мне необитаемым. Потом откуда-то из-под моих ног донеслись хлюпающие звуки. Дверь подо мной мягко пружинила: похоже, здешний жилец решил взглянуть на меня в замочную скважину, за что и поплатился.
Я нагнулся, за шиворот извлек человека из его убежища, поставил на ноги, встряхнул – и предо мной предстал немного сплющенный Блинк Уилтшоу. Ноги у парня подкашивались, глазки – в кучку, лицо – мучного цвета. Он все еще делал слабые попытки стрельнуть из кольта, так что пришлось осторожно отобрать у него игрушку.
– Ты что, парень, совсем сдурел? – строго спросил я его, держа за шкирку и встряхивая так, что только зубы клацали . – Разве Долли не заставила нас пожать друг другу руки? И что ты хотел мне доказать, пытаясь застрелить сквозь дверь отеля?
– Дай сяду, Брек, – ответил он, обретая наконец дар речи. – Я не тебя ждал. Думал, это Гремучий Гаррисон явился за моим золотом.
Я усадил его на стул, а он схватил со стола кувшин с бренди и присосался к горлышку – не оторвешь! Только вот руки у него сильно дрожали, и половина пролилась на грудь.
– Ну? – потребовал я объяснений. – Долго мне еще слушать твое бульканье, черт тебя раздери!
– Извини, Брекенридж, – он отлепил губы от кувшина. – Я столько натерпелся, что не всегда соображаю, что делаю. Видишь мешочки? – и он указал на кровать, где лежали два туго набитые кожаными мешочками седельные сумки. – В них до черта самородков. Я сделал заявку вверх по течению Галча, и с того самого дня, как вернулся из Бизоньего Хвоста, мне все время жутко везло. Только это не принесло мне счастья.
– Как-так? – спрашиваю.
– Разве не знаешь, – говорит он, – в горах вокруг Тетона полно бандитов. Они грабят и убивают всякого, кому повезло с золотишком. На дилижанс нападают так часто, что никто уже не решается отправлять с ним свой песочек. Кто намоет золотишка, так нагрузит мулов и ночью, крадучись, смывается отсюда через горы. Я хотел сделать то же прошлой ночью, но у бандитов повсюду в лагере шпионы, и они меня засекли. У них за главаря Гремучий Гаррисон – сущий дьявол! Вот и сижу на своем золоте с револьвером в руке, дрожу и жду, когда банда заявится ко мне в гости. Свихнуться можно!
И он содрогнулся и пробормотал сквозь всхлипывания неясные проклятия, и отхлебнул солидный глоток из кувшина, и взвел курок револьвера, и уселся на стул, дрожа мелкой дрожью, словно увидел привидение, даже два.
Потом вдруг его глаза приняли осмысленное выражение.
– Ты должен мне помочь, Брекенридж, – репьем вцепился он в меня. – Только ты можешь вывезти отсюда золото! Тебя бандиты не знают. А сразу за городом возьмешь по индейской тропе на юг до ущелья Чертов Ветер. Дилижанс из Рваного Уха на Вапетон проезжает там на закате. Сдашь золото вознице, под расписку, и тот доставит его в банк Вапетона. Гаррисону никогда и в голову не придет останавливать дилижанс после того, как тот минует Чертов Ветер. Бандиты всегда нападают по эту сторону ущелья.
– С какой стати я должен ради тебя рисковать своей шкурой? – Передо мной возникла картина нашей последней встречи – Если у тебя не хватает силенок самому управиться с золотом, так за каким чертом…
– Дело не только в золоте, Брек, – говорит он. – Видишь ли, я собираюсь жениться и…
– Жениться? – говорю. – Здесь? В Тетон Галче? И девчонку взять в Тетон Галче?
– Да, взять в жены девушку здесь, в Тетон Галче. – Он вздохнул. – Я хотел устроить свадьбу завтра, но в лагере нет ни cвященника, ни мирового судьи, чтобы нас соединить. Ее дядя, преподобный Рембрандт Броктон, сейчас объезжает округ и сегодня, по пути в Вапетон, должен проезжать ущельем Чертов Ветер. Я надеялся ускользнуть из лагеря, укрыться среди холмов, дождавшись дилижанса по ту сторону ущелья, отправить с ним золото, а сюда вернуться вместе с преподобным Рембрандтом. Но вчера меня предупредили, что шпионы Гаррисона следят за мной, и я испугался. Получается, теперь преподобный Рембрандт проедет дальше, в Вапетон, не подозревая, как он здесь нужен, и одному Боry известно, когда мне еще раз выпадет шанс его отловить.
– Помолчи-ка! – перебил я его и напряг мозги. Я вовсе не хотел, чтобы эта свадьба расстроилась. Ведь чем скорее Блинк женится на ком-нибудь в Тетоне, тем меньше вероятности, что его женой станет Долли Риксби. Итaк, решено!
– Блинк, – говорю я ему, торжественно сжимая руку. – Никто никогда не сможет сказать, что кто-то из Элкинсов бросил друга в беде. Я отвезу твое золото к ущелью Чертов Ветер и вернусь с преподобным Рембрандтом!
Услышав эти слова, Блинк повис у меня шее и обильно прослезился.
– Я никогда не забуду этого, Брекенридж – воскликнул он. – Бьюсь об заклад – ты тоже! Моя лошадь и вьючный мул в конюшне за отелем.
– Мне не нужен мул, – говорю я ему. – Капитан Кидд выдержит любую ношу. А конь мой тем временем подкреплялся в загоне. Я подошел к нему и освободил от седельных сумок, значительно больших, чем они обычно бывают, потому что мне все приходится подгонять по своему размеру. Я сшил свои сумки из трех слоев сыромятной лосиной шкуры, и даже кугуару со всеми его клыками, когтями и хвостом, не выбраться из такой упаковки.
Вокруг загона уже стояла толпа и глазела на Капитана. Но я не удивился – где бы мы ни появлялись, Капитан всегда привлекал к себе повышенное внимание.
Так вот. Снимаю я, значит, сумки, и тут подходит к ограде долговязый парень с выгоревшими на солнце усами и спрашивает:
– Сэр, это ваш конь в загоне?
А я в ответ:
– Ну не твой же!
– Нет, уж больно он похож на жеребца, что увели у меня с ранчо полгода назад, – говорит парень, и вижу – к ограде протискиваются не меньше дюжины мрачного вида личностей. Я выпустил сумки и схватился за кольт, но вовремя сообразил, что если сейчас подымется пальба, меня, чего доброго, арестуют и я не смогу вовремя привезти преподобного Рембрандта, чтобы обвенчать, наконец, ко всем чертям Блинка Уилтшоу.
Я спрятал кольт и любезно так говорю этому ублюдку:
– Если конь ваш, вы наверняка сможете хотя бы вывести его из загона?
– Конечно, смогу! – с угрозой ответил он. – И не только вывести!
– Правильно, Джейк! – брякнул один из его приятелей. – Отстаивай свои права, а мы тебя поддержим.
– Валяйте! – говорю. – Докажите, что конь ваш!
Парень бросил на меня подозрительный взгляд, но все же взял веревку, перелез через ограду и нерешительно направился в центр загона к Капитану Кидду, который задумчиво пережевывал огромный клок сенa. Заметив чужака, Капитан вскинул голову, прижал уши и показал ему зубы. Джейк словно ткнулся в невидимую преграду и побледнел.
– Кажется, это все-таки не мой конь, – проговорил он.
– Что же ты остановился? Скорей кидай лассо! – загремел я, положив правую руку на кольт. – По твоим словам выходит, хозяин – ты. А я говорю – конь мой. Значит, один из нас брехун и конокрад, и сейчас мы выясним, кто именно. Живо действуй, пока я не раскрасил тебя в свинцовый горошек!
Джейк посмотрел на меня, перевел взгляд на капитана Кидда и весь стал цвета молодой травы. Какое-то время они с моим кольтом молча смотрели друг на друга, но в моей пушке чувствовалось больше самообладания. Наконец парень обреченно двинулся к Капитану Кидду, пряча веревку за спиной и вытянув вперед свободную руку.
– Тпрр-ру-у, малыш, – голос его дрожал. – Тпр-ру, старина, славный добрый коняшка. О-о-ой! – Он испустил отчаянный вопль, ибо Капитан, клацнув зубами, зажевал солидный кусок его шкуры. Джейк показал коню спину и только наладился дать стрекача, как тот, презрительно отвернувшись, припечатал Джейку копытами пониже спины. Снова раздался душераздирающий вопль, который не утихал, пока Джейк не перелетел за ограду. Прервался он в лошадиной поилке. Потрясая жиденьким кулачком, парень поднялся в корыте, обильно источая воду, кровь и богохульства. Он заревел:
– Проклятый убийца! Ты мне за все заплатишь!
– Не имею привычки разговаривать с конокрадами, – небрежно парировал я, подобрал сумки и важно прошествовал сквозь безмолвную толпу. Дружки Джейка поспешно расступились, а кто не успел вовремя подобрать копыта, поостереглись высказывать претензии вслух.
