Умоляй, ведьма (СИ) - Лайм Сильвия
Но как, сожри его дракон Рока, добраться до этого артефакта, когда Дрейгон стоит так близко?..
— С какой стати я должен это делать? — спросил Джоксар, пытаясь тянуть время.
— Ну, я не знаю, может быть, потому, что трон и так мой.
Дрейгон лениво сцепил руки за спиной и медленно подошел к окну. Он совершенно не глядел в сторону собственного брата, и в его фигуре не чувствовалось ни капли напряжения. Со стороны все выглядело так, словно он не боялся вообще ничего.
Это ужасно злило Джоксара. Его брат явился к нему в покои, минуя стражу, минуя все ловушки и защитные контуры, которые расставила подчинённая ему Коалиция магов. И вот теперь гадкий колдун расположился в его спальне как хозяин, не обращая ни капли внимания на него самого. Истинного коронованного правителя.
Джоксар сделал несколько коротких шагов в сторону большого лакированного стола из черного дерева, стараясь не привлекать к себе внимания. Но казалось, что Дрейгону и вовсе нет никакого дела до его передвижения! Ну что за вздорный самоуверенный колдун?! Он как будто и вовсе не ждал никакого нападения! Чувствовал себя здесь хозяином…
Джоксар был в бешенстве и с трудом сдерживал себя, чтобы не выдать.
Осталось протянуть руку, и заветный артефакт будет активирован.
— Трон не твой, кабинет министров не признал тебя как правителя, — в последний момент все-таки не выдержал король, еле слышно процедив это сквозь зубы. — Так что в данный момент ты просто обычный чёрный маг, проникший в покои повелителя Вальтариума и заслуживающий смерти!
С этими словами он сделал быстрое, почти неуловимое движение рукой, просунув ладонь под стол, и схватился за неприметный напольный канделябр, который будто бы случайно там оказался.
Как правило, любая магия активировалась словесным заклятием. Его можно было произнести вслух или мысленно. И только самые сильные колдуны были способны на последнее.
Джоксар вообще не был колдуном и мысленно ничего произнести не мог. Поэтому он уже открыл было рот, чтобы бросить короткое слово-ключ, заменяющее собой длинное заклятие и выдуманное специально для него главой Коллегии магов, как случилось невероятное.
Его рот просто не открылся.
Короля прошиб холодный пот. Ужас, который был написан на его лице, невозможно было сравнить ни с чем. Однако этого ужаса так никто и не заметил, потому что Дрейгон даже головы не повернул, когда губы его собственного брата слиплись намертво.
Он всё так же продолжал стоять у окна и смотреть вдаль. И только короткая улыбка едва заметно осветила мрачное бледное лицо, обрамленное черными, как сама тьма, волосами.
А затем он начал неторопливо говорить:
— Итак, мой дорогой Джо, мы сделаем с тобой следующее. К завтрашнему утру ты подпишешь бумагу, в которой добровольно отречешься от престола. Ты признаешь, что был неправ, изгнав из дворца собственного брата и истинного наследника трона Вальтариума. Затем…
Джоксар начал хрипеть. Его глаза настолько сильно расширились, что, казалось, вот-вот должны были выпасть.
— Ну-ну, не стоит так волноваться, — усмехнулся Дрейгон, бросив на него косой взгляд. — Ты сам знаешь, что ничего незаконного я от тебя не прошу. Ты лишь восстановишь справедливость, которой я был лишён. Ну что? — спросил он, иронично приподняв бровь. — Хочешь что-то сказать?
Лицо Джоксара налилось кровью, выступили вены.
Дрейгон, снисходительно улыбнувшись, шевельнул пальцами, и рот его брата тут же раскрылся. И тогда стало совершенно ясно, что краснота его величества — следствие вовсе не плохого самочувствия, а чрезвычайной стадии бешенства.
— Никогда этому не бывать! Ты умрешь прямо здесь и сейчас!!! — закричал он, и в голосе прорвался истерический визг. — Ливендело!
Он наконец сумел выговорить волшебное слово-ключ, и в тот же миг колдовской канделябр зажегся огнём. Все шесть свечей, вставленные в него, полыхнули чёрным пламенем.
Дрейгон даже не вздрогнул, когда комната наполнилась грохотом, а со всех сторон от него начали появляться фигуры белых колдунов. Он оказался окружен.
Их было шестеро. Шестеро Верховных кудесников, состоящих в Коалиции светлых волшебников Вальтариума. Они считались самыми сильными и могучими; по слухам, не было в королевстве ни одного мага, который мог бы сравниться с ними в мастерстве.
Дрейгон, как никто другой, знал, что это правда. Ведь большая часть этих волшебников, этих древних старцев обучала его самого. Знал он также, что когда-то в их число входил и Эльтус Бледный… его личный наставник, давно отошедший в подземные пещеры дракона Рока.
Шесть магических посохов засветились и буквально уперлись в грудь Дрейгона, недвусмысленно намекая, что любое движение может принести за собой смерть.
Однако и тогда черноволосый колдун не шелохнулся.
— Не двигайтесь, ваше высочество, или нам придется вас убить, — бесцветным голосом произнес один из Верховных.
Бертран. Кажется, его звали так.
Дрейгон уже не помнил. Или просто не хотел вспоминать.
К Бертрану он не повернул головы, глядя лишь на брата.
— Я даю тебе сутки, Джо, — произнес он так, словно, кроме них двоих, в комнате больше никого не было. — А дальше от твоего дворца и тебя самого останутся только щепки.
— Убейте его, чего вы ждёте! — заверещал король.
А дальше вокруг стало смертельно горячо.
В тот же миг шесть голосов выкрикнули магические приказы. Крупные кристаллы, вставленные в навершия колдовских жезлов, засветились призрачным разноцветным пламенем. Смертоносные лучи магии острыми стрелами направились в грудь черного колдуна, посмевшего угрожать правителю королевства.
Совокупная мощь шести Верховных должна была уничтожить наглеца. Никто не выжил бы после такого удара. От тела Дрейгона Ранвидаля, опального принца Вальтариума, обязан был остаться лишь пепел.
Однако, как только свет погас и всполохи магии исчезли, оказалось, что в центре комнаты, на том самом месте, где только что стоял страшный черный колдун, теперь осталась лишь пустота.
Дрейгон исчез.
— Какого дохлого дракона?! — прокричал король. — Где он?! Где, мать его, мой проклятый брат?!
— Он… кажется, он испарился, ваше величество, — с поклоном ответил все тот же Бертран. Его лысая голова блеснула, и Джоксар с раздражением подумал, что вот-вот увидит в ней свое отражение.
— Что значит испарился? Куда испарился?!
— Не знаю, ваше величество. Перемещение в пространстве… считалось невозможным до сего дня.
— Как это невозможным? Вы же стоите сейчас здесь, и в мои покои вас перенес дурацкий канделябр! Какого пса вы морочите мне голову? На что вы вообще годитесь, бесполезные колдунишки?
Джоксар был в бешенстве.
В этот момент двери в его покои распахнулись и на порог буквально выпали двое стражников, что стояли снаружи.
— Ваше величество, черный колдун, черный колдун… Мы не смогли остановить… — хрипели они, жадно хватая воздух ртами, словно только что их целый час душили, не переставая, лишь секунду назад отпустив.
Джоксар стиснул зубы, уже подсчитывая в уме, кому отрубить голову, а кому оставить.
— Перед вами сейчас стоим не мы, а наши астральные проекции, — объяснял тем временем Бертран, но Джоксар его не слишком-то слушал.
Он лениво повернул голову к Первому колдуну королевства, уже решая, что в ближайшее время надо бы поискать ему замену. Как и всем присутствующим тут магам.
Сплошные старики! Ни на что не годны!
Фигуры белых волшебников при ближайшем рассмотрении и впрямь оказались подернутыми белесой дымкой. Они даже будто бы просвечивали.
— Уйдите с глаз моих, видеть вас не хочу, — прошипел король, меряя шагами комнату. Он пытался придумать, как отомстить брату. Как найти его и уничтожить в ближайшее же время. Уже стало ясно, что сохранить ему жизнь было ошибкой. Жалость — неприемлемое чувство для правителя. А пятнадцатилетний Альфиан уж как-нибудь переживет смерть дядюшки-предателя. — Подумать только, этот наглец хотел заставить меня отречься от престола! Какая самоуверенность! — бубнил он себе под нос, по старой привычке озвучивая вслух собственные мысли.
