Анна Ветер - Миледи Трех миров
— Давайте скорее уберемся от этого места!
Я взяла резкий старт и неожиданно поняла, что со мной что-то не так. Мой взгляд упал на рыбий хвостик, но тот по-прежнему был на месте. Еще раз попробовав плыть, я поняла, что плыть-то я могу, но хвост в этом процессе участвовать если и собирался, то далеко не на полную мощность. Поспевать за Алези мне теперь удавалось с большим трудом.
— Ой, а у нее хвост исчезает, — закричал рыб, плывущий чуть позади меня.
Снова посмотрев на хвост, я обнаружила, что тот стал немного прозрачным и через него уже видны мои ноги. Русалка подплыла ко мне, изучила мои конечности и объявила вынужденную остановку до полного моего обратного восстановления. Мы уселись на камни и стали с интересом наблюдать, как хвост словно тает, постепенно становясь незаметным. Таким «интересным» занятием мы занимались несколько минут, а потом русалка вновь крутанулась вокруг своей оси, создав небольшой вихрь пузырьков, и сменила хвост на обычные ноги.
— А не пора ли нам нарушить кислотно-щелочной баланс? — задала Алези риторический вопрос, как только мои ноги окончательно обрели прежнюю форму, полностью избавившись от хвоста.
— Пора! — как-то радостно согласились мы с Флюпом.
Принцесса встала на ноги, и мы двинулись в сторону подводного дворца для осмотра местной столовой. Столовая была похожа на небольшой зал с овальным столом посредине и стульями-ракушками по бокам. Мы расселись, и сразу откуда-то стали приползать, приплывать разные жители этого озера, неся на себе небольшие тарелки со всяческой едой.
Любой ресторан, славящийся морскими деликатесами, просто бы удавился от зависти, а любитель этих самых деликатесов изошел бы обильной слюной. Я же не относилась ни к первой категории, ни ко второй, но даже у меня здешнее меню вызвало невольное восхищение. Про икру я вообще молчу — икра красная (тазик), икра черная (такая же емкость)… Разве что икры заморской — баклажанной — здесь не было, но я как-то не очень расстроилась по этому поводу. Даже такое блюдо, как салат из водорослей, вызывающее у меня до этого стойкое сокращение мышц лица в выражение «ФИ!», пришлось мне по вкусу.
После обеда мы направились в домик Алези, который был скорее одной большой комнатой с множеством всякой всячины: игрушек и инструментов, бутылочек и пузырьков, ковриков, подушек, украшений и еще с невозможным количеством разной ерунды. Правда, все это лежало здесь разложенным в каком-то определенном порядке, аккуратно по своим местам.
Мы уселись на большую кровать, стоящую посредине комнаты, и болтали о разной чепухе, рассказывая друг другу о развлечениях своих миров. А затем наша беседа плавно перетекла на обсуждение моего появления здесь, приближающегося возвращения на поверхность, Фара и его проделки, заставившей меня в спешном порядке искать здесь живую воду.
— Ну, он дает! — стала возмущаться Алези, узнав о нанских уловках. — А если бы ты сознание от волнения потеряла или еще что?! Так делать нельзя! Надо его наказать, как-то отомстить.
— Как? — пожала я плечами.
— Давай над ним подшутим! Он подсмеялся над тобой, а мы над ним. Будем бить врага его же оружием!
— Мы?! Ты хочешь сказать, что сможешь мне помочь разыграть Фара?
— Конечно! Мы же подруги. А для чего еще нужны друзья? Только не отказывайся! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
— Да я-то не против. Ну и что ты предлагаешь? — заинтересовалась я, прекрасно зная, что нана провести не так уж легко.
— Все очень просто. Я выйду с тобой на поверхность. Скажем, что отец в отъезде, а я вроде как за него, но мне абсолютно ничего не известно о живой воде. Мы, мол, поискали у водяного по его хранилищам, кладовкам и с большим трудом отыскали вот это, — она выудила из набедренной повязки небольшой изящный пузырек с ярко-розовой жидкостью, — вроде бы это и есть живая вода. Мне же должна быть неизвестна история с отцом нана, когда тот поступил так же, как сейчас Фар! Ну так вот, мы с самыми заботливыми и обеспокоенными физиономиями немного поохаем над ним, а потом вольем в него эту жидкость. — Она снова помахала у меня перед носом пузырьком и аккуратно его спрятала.
— Ты думаешь, он будет это пить, если ему известно, что живой воды здесь нет? — попыталась возразить я.
— Выпьет как миленький! Он же «умирающий»! Неужели он откажет двум взволнованным по поводу его самочувствия особам в попытке избавить его от «неминуемой смерти»? Да ни в жизнь! Ему стыдно будет.
— Хорошо. Ты права, — сказала я, представив, как Фар попытается отвертеться от «заботливых» девиц. — А что в этом пузырьке? Это ему не повредит?
Русалка хихикнула и поманила меня пальцем за коралл. Там, спокойно зарывшись в песок, лежал морской еж и совершенно не обращал внимания на двух «заговорщиц» и одну рыбешку, избравших его в качестве подопытного животного. Алези вновь вынула пузырек и капнула на «добровольца» розовой жидкости. Еж сразу начал менять окрас. Сначала он стал зеленым, потом желтым и в итоге окрасился в яркий фиолетовый цвет. Причем для самого ежа все эти преображения прошли незамеченными.
— Это мои любимые капли, — заявила русалка. — Я их называю «капли Радуги». Если капнуть их на голову, то волосы потом будут фиолетовые, если же принять внутрь — то вся кожа и шерсть окрасятся в этот прелестный цвет. Здорово, правда?
Я невольно покосилась на вызывающий цвет волос дочери водяного, который не очень восхитил ее отца, а она, взяв прядь волос в руку, продемонстрировала ее мне как вещественное доказательство.
— Во, видала!
— А это «прелестное украшение» навсегда или потом смоется?
— Что ты! Если наносить на волосы — то только на день, а вовнутрь — то часа через два уже и следа не останется. Быстро перерабатывается. Жаль… Самое главное, никто про эти капли не знает! Даже мой отец. Представляешь, как «обрадуется» своей фиолетовости твой нан? А мы прикинемся невинными моллюсками и скажем, что это, вероятно, какой-нибудь рецидив. На ноги мы его в любом случае поставим. И пусть попробует нас потом не отблагодарить!
— Тогда принимается. Да будет так!
— Ура! Наконец-то настоящее дело. Выходим ночью, — снова встрял до этого почему-то молчавший Флюп.
— Мне этим вечером на бал, — охладила я его пыл. — К тому же женщин, детей и маленьких рыб не брать.
— Почему? — обиделся маленький рыб.
— Хотя бы потому, что ты рыба и на воздухе жить не можешь! — отрезала русалка, и Флюп, все еще изображая оскорбленную невинность, отплыл в сторонку. Но по его облику ясно читалось, что сердится он только для виду.
Я спешно и тепло распрощалась с желто-синей рыбешкой, и мы приготовились к всплытию. Если бы мне предстояло самой искать выход, то я вряд ли бы справилась с этой задачей. Выход был на открытом пространстве и выглядел как небольшая катапульта (довольно, правда, комфортная), вызывающая подъемную волну. Мы вдвоем встали на этот «лифт», помахали Флюпу и резко стали подыматься вверх, подталкиваемые напором воды.
На поверхности мы показались очень быстро и сразу вдвоем. Весь наш план был рассчитан на неожиданность. Поэтому, не давая Фару, мирно дремавшему в тенечке, взять инициативу в свои лапы, мы, как по команде, перелетели через край колодца и «обеспокоенно» побежали к «умирающему» нану. Конечно же от такого галопа мой телохранитель сразу проснулся и, еще окончательно не придя в себя ото сна, сразу попал под нашу «опеку».
— Фар, ты как? — трогательно начала я проявлять свою заботу. — Двигаться можешь? Голова не кружится, не тошнит?
Нан молчал и лишь переводил взгляд с меня на русалку, с русалки на меня (к слову сказать, Алези сейчас выглядела как обычная девушка с экзотическим цветом волос). Мы еще больше «испугались» за здоровье дорогого друга, и дочь водяного воскликнула:
— Он уже и дар речи потерял! Говорила же тебе, быстрее плыви! — И так мило, совсем по-матерински взглянув на нана, добавила: — Фаравул, открывайте рот. Мне, к сожалению, ничего не известно про живую воду, отец сейчас в отъезде, но мы добросовестно перерыли все места, где мог храниться этот лекарственный напиток! Вот в этом пузырьке наверняка то, что надо.
Фар, до сих пор не произнес ни слова, как-то конвульсивно сжал рот плотнее.
— Ему хуже! — завопила вошедшая в раж русалка. — Найди скорее какую-нибудь палку, мы разожмем пасть!
Я в растерянности оглянулась в поисках «домкрата», что окончательно убедило нана в серьезности наших намерений, и он послушно приоткрыл рот.
— Ура, ему это удалось! — обрадовалась Алези. — Потерпите, Фаравул, сейчас вам сразу должно стать легче.
Мой телохранитель нервно моргнул на словах «должно стать», но сопротивляться больше не стал — ему пришлось принять нашу «заботу» и проглотить всю жидкость, влитую ему «переживающей за его здоровье» принцессой. Мне даже не пришлось его уговаривать, всю «грязную работу» сделала дочь водяного, я же тут выступала только в качестве «подтанцовки».
