Лоуренс Уотт-Эванс - Отмеченный богами
Правда, он не мог предполагать, что здесь, в глуши, встретит одного из них. Чародеи, конечно, могли водиться в Дриваборе, на пересечении Гогрорского тракта с рекой Гребигуатой, где новоприбывшим частям предстояло воссоединиться с войсками Генерала Балинуса. В распоряжении Генерала обязательно должна быть хотя бы парочка магов, несмотря на слухи, что мятежники убили несколько штук, а остальные будто бы разбежались.
Но до Гребигуаты ещё очень далеко, и кем мог быть этот маг — оставалось загадкой. Может, Имперский Колледж посылает новые силы для участия в битве?
— Кто это? — спросил Тимуан, самый молодой представитель Грозероджа.
Шагающий рядом солдат со знаками отличия Третьего Зейдабарского Полка, услышав вопрос, ответил:
— Сдается мне, это сам старик Врей Буррей.
Кто-то рассмеялся, но весельчака тут же оборвал другой солдат:
— Нет, серьезно. Летун действительно похож на Врея Буррея.
Через несколько секунд чародей резко спикировал и приземлился где-то в голове колонны, вне поля зрения знаменосцев и их приятелей.
— Скоро мы все узнаем, — сказал Оннел Тимуану.
Они были в армии уже достаточное число триад, чтобы иметь представление о том, как быстро и точно передаются все новости. Летающий человек, кем бы он ни был, видимо, приземлился впереди, чтобы поговорить с офицерами. Разговор неизбежно услышит кто-то из находящихся поблизости солдат, и новость распространится по колонне за считанные минуты.
Так и произошло. Они все узнали ещё до того, как чародей снова оторвался от земли.
— Это все-таки Врей Буррей, — сообщил Оннел Тимуану, Бузиану и ещё дюжине других. — Он движется с целой ротой людей, заявляющих, будто все они — Богоизбранные Заступники. Лорд Кадан послал их вперед, чтобы они делом подтвердили свои притязания.
Тимуан изумленно захлопал глазами.
— Но ведь Богоизбранный Заступник — Маллед-кузнец. Это же все знают.
— В Грозеродже, — напомнил Оннел. — Здесь же об этом никому не известно.
— Да… Но разве мы не должны им сказать?
Оннел пожал плечами, и полковой штандарт опасно заколебался.
— Маллед не хотел, чтобы об этом говорили, и я буду держать язык за зубами. Да и откуда нам знать, не врал ли тот самый жрец, что заявился к нам в Грозеродж.
— Да, но…
— Забудь об этом, парень, — вмешался Бузиан. — Если бы боги желали, чтоб Заступник был с нами, Маллед оказался бы здесь. Пока боги молчат, эти ребята могут изображать из себя кого им захочется.
— Видимо, скоро они нас обгонят, — предположил Оннел, — и мы сможем посмотреть, что эти заступники из себя представляют.
Прошло, однако, более полутора часов, и Оннел уже успел передать знамя бывшему плотнику из Давренароджа, когда поступил приказ пехоте посторониться, чтобы пропустить конницу.
Семеро земляков в молчании следили за всадниками.
Когда последняя лошадь проскакала мимо них, пехотинцы повернулись лицом к востоку и возобновили марш.
— Теперь только и смотри под ноги, — ворчал Бузиан. — Того и гляди в дерьмо вляпаешься.
— Надеюсь, мы редко будем встречать конницу, — пробормотал Орзин, для которого предупреждение Бузиана опоздало на доли секунды.
— Думаю, очень редко, — согласился Оннел, — если те олухи, которых мы встретили, — самое лучшее, что способна выставить Империя! Большинство из них едва держатся в седлах. Половина в форме, а половина в штатском… Интересно, почему это?
— А их передовой мне понравился. Тот, что в шляпе с перьями, — заметил Тимуан.
— Он более или менее ничего, — неохотно согласился Оннел. — Он по крайней мере в седле красиво сидит, да и на мослах у него мясо есть.
— Да смотрите же под ноги! — повторил Бузиан.
Глава двадцатая
Терраса у входа в храм была защищена от солнца высокой крышей, сложенной из сланцевых плит; рядом раскинулся древний дуб.
Маллед опустил мешок на мраморный пол и постоял несколько мгновений, наслаждаясь прохладой.
Вокруг него жрецы и жители Бьекдау занимались своими делами. Рядом с каждой из трех дверей и у нескольких огромных колонн храма стояли облаченные в белые мантии мужчины и женщины. Они отвечали на вопросы посетителей, указывали им нужное направление или просто наблюдали за порядком. Посетители в одеждах всех цветов и стилей шастали в разные стороны или, собравшись группами, беседовали, случалось, на повышенных тонах. Когда группа спорщиков становилась слишком многочисленной и начинала мешать прохожим, к ней приближался жрец, вопрошая, не может ли он чем-нибудь помочь.
Маллед некоторое время наблюдал за этим мельтешением, а затем обратил свой взор на город. Храм стоял на вершине самого большого холма, но, поскольку в Бьекдау по-настоящему высокие холмы отсутствовали, — рельеф был более плоским, чем в Грозеродже, а дома гораздо выше, — обзор оказался несколько ограниченным.
Дюжина мраморных ступеней вела с террасы на площадь, мощенную серыми и красными каменными плитами. От площади расходилось с полдюжины улиц, по обеим их сторонам выстроились двух — и трехэтажные здания, преимущественно из желтого кирпича или серого камня. Они отличались добротностью и величием, не то что жалкие строения Грозероджа. Фасады некоторых домов украшали кариатиды и резной каменный орнамент. Глядя вдоль улиц между рядами зданий, Маллед различал вдалеке, где-то уже за городом, красные и голубые паруса судов, двигающихся по реке Врен. А когда он встал на цыпочки, мог даже разглядеть солнечные блики на поверхности воды.
Маллед дал себе слово: прежде чем тронуться в обратный путь, он спустится к реке и пройдет полмили вверх по течению, чтобы взглянуть на Нижние пороги. Он с самого раннего детства мечтал видеть их летом, свободными ото льда. Из города пороги не были видны, так же как не было слышно шума воды. Река прокладывала себе дорогу между многочисленными холмами, и доносящийся издали шум мог просто теряться в гуле голосов, звуках шагов и стуке колес.
А когда-нибудь, думал Маллед, он доберется и до Верхних порогов, в шестидесяти милях вверх по течению. Можно, правда, пойти в другую сторону и, преодолев несколько сотен миль, дошагать до моря Илази. Малледу не приходилось бывать на взморье, и он даже вообразить себе не мог такого водного пространства, когда не видно противоположного берега.
Но все эти путешествия дело будущего, сейчас же он пришел в храм, чтобы поговорить со жрецом по имени Вадевия. А после беседы он отправится домой к Анве и детям.
Отвернувшись от площади, он поднял мешок и направился к центральному входу.
— Могу ли я вам помочь, господин? — спросила стоявшая у двери жрица.
— Мне надо встретиться со жрецом по имени Вадевия, — ответил Маллед.
Жрица бросила удивленный взгляд на второго привратника. Юный жрец, поколебавшись немного, произнес:
— Я не уверен, что Вадевия сейчас свободен.
— Если он занят, я подожду.
— Могу ли спросить: какое у вас к нему дело?
Маллед задумался.
Конечно, большинство людей приходят в храм для встречи с определенным жрецом. Они являются с просьбой о сеансе магии или за советом. Они ищут святилище своего божества или хотят договориться о совершении какого-нибудь ритуала. Но Маллед был уверен, некоторые приходят и ради того, чтобы повидаться с конкретным жрецом. Это могут быть родственники, старые друзья, возлюбленные…
Возможно, такие посетители идут через другой вход в храм. Не исключено также, что Вадевия вообще не расположен к какому бы то ни было общению. В любом случае Маллед не хотел тратить время на пустопорожние дискуссии. У него есть отличный способ убедить служителей храма в необходимости встречи со жрецом, и он должен им воспользоваться. В противном случае приходить сюда вообще не имело смысла.
— Подождите минуту, — сказал кузнец, опуская на пол мешок.
Он развязал бечевку, порылся в недрах мешка и извлек на свет цилиндрический ларчик из слоновой кости.
— Вот. — Он открыл ларец и протянул привратнику свиток. — Прочитайте это, а затем найдите мне Вадевию.
Юный жрец взял письмо и стал внимательно читать. Сначала у него поднялись брови от удивления, затем по мере заглатывания строк его лицо все больше выражало трепетное изумление. Когда он поднял глаза, руки у него дрожали.
— Вы — тот самый сын кузнеца из Грозероджа? Тот, о котором говорится в письме? Неужели это правда? Богоизбранный Заступник здесь, у нас, в Бьекдау?
Маллед помрачнел. Теперь он не был уверен, стоило ли показывать письмо.
— Я Маллед, сын Хмара, — ответил он. — Это письмо вручили матери в тот день, когда я родился. — Кузнец протянул руку за свитком.
Жрец вернул ему пергамент и, поклонившись в пояс, заявил:
— Это величайшая честь для меня, мой господин! Следуйте за мной. Мы найдем Вадевию.
Он повернулся и повел Малледа в храм. Жрица так и осталась стоять с открытым ртом.
Маллед положил письмо на место, а потом с ларчиком в одной руке и мешком в другой вступил в прохладный полумрак огромного зала под главным куполом храма. Это было центральное святилище Бьекдау. С внешней стороны купол, возвышавшийся над серым сланцем крыши, сиял белоснежным мрамором, но внутри он стал за многие столетия серым от благовонных воскурений и копоти свечей. Воздух в храме по этой же причине казался спертым и сладковатым. Часовни с коленопреклоненными богомольцами были едва заметны в боковых приделах главного зала и казались игрой воображения, а не реальными помещениями из камня. Однако от Малледа не укрылось, что стены и алтари в них сверкают золотом и драгоценными каменьями. За цветными витражами мерцали свечи, дымки из курильниц лениво поднимались к куполу, образуя причудливые кружева в лучах солнца, льющихся из окон, расположенных высоко под крышей.
