Олег Шелонин - Ковчег
— Капитан, на вашем корабле происходит черт знает что! — прорычал адмирал, бросил бесполезный нож и присосался к бутылке из запасов Гиви. — Кстати, у вас заколки нет? А то нож не проходит. Академик, чтоб тебя! Куда ты смотришь? Его опять завалило!
— Ага… я ща…
Зека запустил одну из своих рук в шевелящуюся кучу и начал выуживать из недр электронного хлама и бумаг бортмеханика. До конца выудить не смог. Что-то гнома держало внутри этой кучи. На поверхности появилась только голова. Гиви часто-часто задышал.
— Дай хлебнуть!
Грев подполз поближе, сунул в рот собрату по несчастью горлышко бутылки, и тот сделал длинный глоток.
— Держись, брателло. Сейчас я дерну посильнее, — сказал Зека.
— Охренеть… — Блад кинулся им на помощь, но стоило ему только запустить руку в кучу, как груды бумаг и электронный хлам растаяли в воздухе.
— Кэп, тебя мне сам Господь послал, — простонал гном.
Блад отнял у него бутылку.
— Что тут, черт возьми, происходит?
— Капитан, вы не поверите… — Грев покосился на свои наручники. — А у вас неплохо с этой чертовщиной разбираться получается. Чувствую, вы и без заколки можете обойтись.
— Кто это на тебя браслеты нацепил? — Блад нагнулся, чтобы получше рассмотреть на наручниках замок, коснулся браслета пальцами, и они тут же исчезли. — Лихо. — Капитан не понимал, как у него это получается, но сделал вид, что все под контролем, и так было задумано изначально. — Так кто их на тебя нацепил?
— Долго рассказывать, — смутился Грев. — Скажу только, что мне приснился страшный сон, а когда проснулся, они были уже на мне.
— Тебе тоже страшный сон приснился? — спросил академика капитан, оглядывая его арестантскую робу.
— Еще какой! Представляешь, приснилось, что я опять на зоне… — Академик поднял с пола выпавшую во время борьбы с Уром фляжку с валерьянкой, открутил колпачок и, не отсчитывая, как обычно, капель, осушил емкость до дна.
— Так ты же там свой в доску. В авторитете, — невольно усмехнулся Блад.
— Свой-то свой, а с хозяином зоны особо не поспоришь.
— И кто там был хозяином?
— Академик Ляпис. Он меня, зараза, голыми руками раскопки делать заставлял, а добытые артефакты себе забирал. Я за эту ночь всю зону вдоль и поперек перекопал! А он всю добычу к себе, к себе, сволочь такая, подгребает!
— Сочувствую. Ну а тебя чем этой ночью накрыло? — повернулся к Уру Блад.
— Во! — протянул ему недогрызенный хобот мамонта предок академика. — Я его ем, ем, а он, аднака, не кончается…
— Надеюсь, ты не Билли нашего схарчил? — нахмурился капитан, беря в руки хобот.
Тот растворился в его руках, а вместе с ним исчез и живот Ура. Предок академика удивленно похлопал себя всеми шестью руками по опавшему животу.
— Ем, ем, аднака, а все голодный…
— И как это понимать, капитан? — хмуро спросил Грев, поднимаясь с пола.
Легкость, с которой император справился с их проблемами, наводила на неприятные размышления.
— Нола!
— Да, мой капитан, — вплыла в каюту гнома.
— Посмотри на академика и скажи нам, что ты видишь.
— Академика вижу.
— А ничего особенного в нем не замечаешь?
— Ну ты спросил! Конечно, замечаю. И не только в нем.
— Что именно замечаешь? — потребовал уточнить капитан.
— Что все здесь водку с валерьянкой жрут и ведут себя, как психи.
— Да я не про это спрашиваю, — разозлился Блад. — На одежду академика внимание обрати. В ней нет ничего особенного?
— Одежда как одежда, — пожала плечиками Нола.
— А то, что к его ноге ядро чугунное приковано, тебя не настораживает?
— О-ёй… — испугалась Нола. — …Не стоило тебя сюда приглашать. По-моему, это заразно.
— Ясно. Ты его не видишь, — сообразил Блад. — А кроме меня кто-нибудь видит ядро?
— Да.
— Разумеется!
— Конечно!
— Ясен хрен, аднака!
— Академик, чему вы своего дедушку учите, — расстроился капитан, — завязывайте уже с этой феней! И не дергайтесь. Сейчас с вас гирю снимать будем. Похоже, мои ручки стали чудотворными.
Действительно. Стоило ему коснуться пальцами ядра, как оно исчезло вместе с полосатой робой, и к Зеке вернулся прежний вид.
— Так, господа, до общей побудки меньше часа. Сегодня день особенный. Сегодня день рождения Алисы, и попробуйте вы мне его сорвать! Если что-нибудь непотребное учините, пеняйте потом на себя. Академик, в первую очередь это относится к вам. Забудьте про родную феню. Изъясняться разрешаю лишь высоким слогом. Никакого вульгаризма в присутствии дам от вас не потерплю! А теперь все по своим каютам. Приводите себя в порядок, чистите перышки, надевайте галстуки и фраки. Завтрак через три часа, и на нем вы должны быть при параде. Будем поздравлять именинницу. Вопросы есть?
— Есть, — откликнулась Нола. — Когда вы отсюда уберетесь? Дроидам тут после вашего погрома еще прибираться и завтрак готовить.
— Мы уже уходим, — успокоил ее Блад. — Все верно, господа?
Господа не возражали и поспешили удалиться. Капитан тоже покинул кухню, но в свою каюту не пошел.
— Нола, надеюсь на моем корабле больше никто не буйствует? Не хотелось бы осложнений в такой день.
— Только узники. Но их не жалко, так что они не в счет.
— Ты что, обалдела? Что значит не в счет и что значит не жалко? Кого не жалко? Метаморфов?
— Их особенно. Они там друг друга мутузят.
— Чего не поделили?
— Почем я знаю?
— А черепашки?
— Черепашки тоже дерутся. За камешки. Каждый хочет соорудить себе горку побольше.
— Ты их в одну комнату посадила? — ужаснулся Блад.
— Нет, в разные, но они другу к другу норки прогрызли.
— Обалдеть! Этак они весь корабль сгрызут. А ханаки чем занимаются?
— Ставки делают и драчунов подначивают. Говорят, что давно такой развлекухи не видали… — Нола к чему-то прислушалась, — а теперь спорят, что сами запросто с ней справились бы.
— С кем с ней?
— Не знаю.
— Мне это не нравится. Да, а откуда ты знаешь их язык? И, кстати, почему они не говорят на интерлингве? Нас вроде понимают, а на интерлингве не говорят.
— У них глотка так устроена, что они на интерлингве говорить не могут. А язык я у Грева с коммуникатора скачала. Должна же я знать, о чем они перерыкиваются.
— Ясно. Пора наших охранников приводить в чувство. Где ты устроила здесь тюрьму?
— Целься сюда, — приказала гнома, высветив голограмму корабля, и ткнула призрачным пальчиком в схему.
— Приготовься, будешь ханакам переводить. И постарайся это сделать погрознее!
Все-таки телепорт великая штука. Блад оценил достоинства прибора на своей руке, в мгновение ока оказавшись в нужной точке. Около камер с самым натуральным смотровым глазком толпились ханаки, по очереди заглядывая внутрь.
— Лежать, бояться! — рявкнул Блад, решив взять Звездных Волков на детский понт.
Ханаки в его сторону даже головы не повернули. И тут Нола начала переводить…
Громогласный рев, сотрясший коридоры, должно быть, разбудил весь корабль. Акустический удар отшвырнул Блада к стене, возле которой он и застыл, чисто автоматически открыв рот, чтобы спасти барабанные перепонки. Нола переводила команду капитана долго и обстоятельно. А когда закончила, ханаки действительно лежали на полу и конкретно боялись. Но не Блада, а призрачную Нолу, которая стояла над ними, уперев призрачные кулачки в призрачные бока.
— Совсем другое дело, — пробормотал Блад, отлипая от стены.
Нола что-то ответила, но капитан ее не услышал.
— Чего? — Блад постучал ладонями по ушам.
— Путь, говорю, свободен, — донесся до него словно издалека голос гномы, — они признали вас великим Ханхой и теперь будут слушаться во всем.
— Уверена, что меня?
Гнома с сомнением посмотрела на ханаков.
— Ну, может, и меня… Забыла сказать, что говорю от твоего имени.
— Хрен с ними. Прикажи отползти подальше и мне не мешать.
Очередной рык Нолы заставил ханаков уползти за угол коридора. Да с такой скоростью, словно они всю свою сознательную жизнь бегали на четвереньках.
— Ладно. На эту четверку мы нашли управу. А что здесь?
Блад заглянул в глазок. По натуральной тюремной камере, в которую дроиды превратили одну из кают, носились метаморфы, сцепившись в смертельной схватке… с царевной-лягушкой, облаченной в боевые доспехи! И они явно проигрывали бой. Девица была быстрее, жестче и смертоносней. Она умудрялась наносить… нет, не наносить, а, словно играясь, только обозначать удары, затем уклоняться и молниеносно перемещаться с места на место. Метаморфы проигрывали, но тем не менее продолжали яростно бросаться в атаку.
