Дмитрий Мансуров - Орден мраморной Горгоны
Быстрого осмотра места происшествия Бумкасту хватило, чтобы сделать первые выводы о силе взрыва и площади разрушений. Альтарес лежал на полу, по пояс снизу придавленный грудой камней, и не подавал признаков жизни. Слуги осторожно снимали камни с кучи и отбрасывали их в стороны. Время от времени мелкие камни срывались с места и скатывались по груде на пол, заставляя спасателей отбегать на безопасное расстояние. Слуга прошел мимо Альтареса и ненароком наступил ему на пальцы правой руки. Тот очнулся от боли и схватил не ожидавшего подобного действия от трупа слугу за ногу.
– А-а-а-а-а!!! – разнеслось по коридорам. Работавшие неподалеку слуги перепугались начала нового обвала. Несколько человек выронили камни и бросились наутек по коридору, а самые нервные повторили недавний подвиг короля: выбросились в окна, боясь, что их придавит во время обрушения. – Отпусти меня, зомби ходячее!!!
– Сам ты зомби! – сердито выдохнул Альтарес. – Я еще живой, недоумок!
– А что с закрытыми глазами лежишь?
– А тебе надо песенку спеть?! Освобождай меня, иначе тебя самого погребут под камнепадом!
Слуга облегченно выдохнул и дрожащей рукой пригладил вставшие дыбом волосы. Мистический кошмар получил вполне обыденное объяснение: лаборант оказался живучим, как и полагалось всякой сволочи. Хорошие люди, бывало, тоже выживали после таких неприятностей, но насчет лаборанта слуга был уверен на все сто процентов, особенно сейчас.
– Эй, этот приду…, – слуга запнулся, увидев идущего Бумкаста и сообразив, что сейчас за оскорбление получит неадекватно сильный ответный удар, быстро поправился, – …придавленный жив!
И стал отбрасывать камни с утроенными силами. К нему поспешили на помощь.
Слуги освободили Альтареса и переложили его на носилки. Бумкаст бессильно опустил руки. Альтарес лежал без сознания, и лужа крови медленно увеличивалась. Врач уже останавливал кровь, что-то мрачно бормоча под нос. Слуги подняли носилки и понесли их в лазарет. Бумкаст последовал за ними.
– Кто-нибудь, бегом в лазарет, пусть срочно приготовят стол для операции на ноги! Как только принесут Альтареса, пусть начинают! – приказал подоспевший второй советник. – М-да… Если парень выживет, он рискует остаться безногим инвалидом. В лабораторию еще не заходили?
– Нет.
– Вы меня удивляете. Там могли быть люди!
– Не могли, – ответил второй советник. – Они вылетели на ковре-самолете, как я упоминал ранее.
– Что, помимо лаборантов там никогда никого не было?
– Да не переживайте, просто мы еще не разобрали завал, чтобы в нее войти.
Второй советник обратился к подошедшему первому:
– Значит, парни улетели. Как думаете, это диверсия, или химики случайно создали взрывчатку и разнесли здание непреднамеренно?
– Я все же подозреваю, что у нас диверсия, – сказал первый советник. – По зрелому размышлению, я пришел к выводу, что в произошедшем есть определенные непонятки. Нам нужно допросить основных участников. Надеюсь, Альтарес выживет и предстанет перед судом во вменяемом состоянии.
– Проведем тщательное разбирательство, – поддакнул второй советник. – Стража, вы собираете возможные улики и документацию, затем опечатываете лабораторию, чтобы в нее не заглядывала праздношатающаяся публика. Иначе за ночь растащат улики на сувениры, и мы останемся у разбитого корыта с горой бесполезных версий случившегося. Первым делом ищем следы взрывоопасных реактивов и пытаемся понять: взрыв – случайность, а бегство колдунов, соответственно, совершено из-за страха перед последствиями, или же произошла запланированная операция, а наши лаборанты, соответственно, являются диверсантами?
– Шпионами? Чьими? – заинтересовались стражники.
– Люди годами пытаются найти ответы на подобные вопросы, а вы хотите, чтобы я вам с ходу назвал, кто чьим шпионом является?! – изумился первый советник.
– Но вы же самый информированный человек в государстве.
– Вражеские шпионы мне еще не подчиняются.
– Непорядок.
– Не то слово! – согласился первый советник. – Будем давить гадину, пока не изменит свое отношение к этому вопросу.
Через час группа из пяти человек вошла в лабораторию и озадаченно осмотрелась. В лаборатории царил первозданный хаос. Мебель вперемежку с горшками, землей, инструментами, склянками, пробирками и исписанными бумагами рассредоточилась по лаборатории, и никакие документы невозможно было собрать из-за того, что Баррагин разорвал их на мелкие кусочки, а затем устроил небольшой погром.
– Добро пожаловать! – поприветствовал он вошедших.
– Баррагин, в чем дело? – строго спросил первый советник. – Мне сообщили, что ты улетел.
– Альтарес решил присвоить мое изобретение и устроил диверсию, – честно сказал лаборант. – Фармавиру пришлось срочно улететь вместе с моими документами, чтобы не оказаться убитым, и чтобы Альтарес не имел возможности воспользоваться моими записями и выдать их за свои.
– Но ты не находишь странным, что диверсант сам оказался под обломками произведенного им взрыва? – возразил первый советник.
– Но он жив?
– Да.
– Не нахожу. Почет в случае победы над Горгоной перекроет полученные им увечья.
Первый советник посмотрел на лаборанта с грустью.
– Ты знаешь, что его характер не самый лучший, – сказал он. – Я тоже это знаю. Но суд – высшая инстанция, которой никто не указ. Их будет сложно убедить в том, что Альтарес виновен в произошедшем. Обстоятельства играют против тебя.
– Я готов рискнуть, – сказал Баррагин.
Первый советник кивнул и приказал стражникам:
– Поместить подозреваемого под домашний арест до начала суда!.. Баррагин, скажи, ты на самом деле создал то, о чем говорил пять лет назад?
– Да, – ответил лаборант. – Сегодня я собирался предъявить их миру, но пришел Альтарес и все испортил.
– Ты можешь показать линзы сейчас.
– Они у Фармавира, – ответил Баррагин. – На случай, чтобы Альтарес не выдал их за свои. Пусть смастерит собственные, если сможет.
– Понятно. Умно поступил, ничего не скажешь! – одобрительно заметил первый советник. – Будем ждать выздоровления Альтареса и последующего суда. Удачи тебе, парень!
– Она пригодится всем нам, – заметил Баррагин.
Стражники вывели Баррагина из лаборатории, первый советник вышел последним и лично опечатал кабинет. Вскоре король узнает, что по вине одного из трех лаборантов изобретение, о котором он мечтал много лет, оказалось недоступно. И суд должен был четко ответить на вопрос о том, кто прав, а кто виноват.
* * *Фармавир выпустил из рук магического художника – волшебную пташку, умеющую создавать картины в наиболее выгодном ракурсе. Пташка выпорхнула из ладони и облетела ковер-самолет на приличном удалении. Фармавир стоял, гордо распрямив плечи и держась за меч. Согласно правилам, полагалось сохранять неподвижность примерно треть часа, чтобы на портрете получилось четкое лицо и мелкие детали одежды. Его плащ развевался за плечами, в лицо светило восходящее солнце. Вокруг были облака и синее небо – самое то для фона картины.
Пташка совершила круг почета и запорхала перед ковром, на лету создавая картину. Холст, грунт, масляные краски – все появлялось само собой, сантиметр за сантиметром увеличивая площадь картины.
Птичка пропела незатейливый мотивчик, докладывая, что запомнила мелкие детали, и теперь полностью воссоздаст изображение по памяти. Фармавир расслабился.
– Теперь можно сесть и наслаждаться бегством. Когда-нибудь повешу эту картину на самом видном месте в собственном дворце, – мечтательно произнес он, – и назову ее скромно, но со вкусом: «Жизнь в бегах: высоко и недоступно!».
Птичка уверенно рисовала, картина расширялась и удлинялась, как тесто на дрожжах. Фармавир наблюдал за ее работой, практически не отрывая взгляда, и когда картина оказалась готова, с восторгом взяли ее в руки. Пташка исхитрилась создать и небольшую деревянную рамку, чтобы холст не сворачивало порывами сильного ветра.
– Глазам своим не верю! – восхищенно прокомментировал он. – Это даже лучше, чем я представлял!
Фармавир любовался мельчайшими деталями картины до тех пор, пока не заметил, что на ее дальнем фоне виднеются восемь точек, располагавшихся практически по прямой горизонтальной линии. На стаю птиц точки не походили, но ничего большего по поводу непонятных объектов колдун не придумал. Поломав голову, Фармавир понял, что зря тратит время на пустые раздумья: гораздо проще и удобнее обернуться и своими глазами посмотреть, что же там летит за ковром, такое маленькое и черное?
Он так и поступил, заранее сетуя на то, что обладает не самым зорким зрением, и придется долго вглядываться, чтобы понять, что же за точки находятся позади. Но казалось, что мелкие объекты давно уже не мелкие, и что самое неприятное, они летят именно за ним.
