Александр Матюхин - Голова, которую рубили
— Розовый демон поживился на славу, — подвел итог Сарь, — а самое обидное, что подать на него в высшие инстанции жалобу невозможно. Сами по уши в нарушениях, да и смотритель наш до сих пор без сознания. А сколько времени этот рогастый отнял, а? Если те, кто был в морге, не отказались от своих поисков, то сейчас у них гораздо больше шансов найти МОЕ тело, чем у меня самого.
— Судя по тому как они улепетывали, вряд ли можно считать их конкурентами в наших поисках. Им сейчас подорожник нужен, чтобы лечить обгорелые зады, — сказал Ирдик, довольно улыбаясь.
— Подорожник это хорошо, это славненько, но надо бы поймать одного из них и выяснить, что это за организация и зачем им понадобилось мое тело.
— И так понятно кто — террористы несчастные, — сказал Яркула.
— И все же хотелось бы получить более подробную информацию. — Сысоич задумчиво пожевал черными губами. — Кого-нибудь из марципанов они видели?
— А поч-чему, собственно, м-марципаны? Вот заладили. Мы разве ж не сделали мн-ного полезного, а?
— Если хочешь знать, МАРЦИПАН, — Сарь вставил впечатляющую паузу, — одного факта, что вы подло отрубили мне тело, хватит, чтобы я называл вас как захочу лет восемьдесят с половиной, не меньше. Но ввиду моей доброты я именую вас просто марципаны, не иначе. А знаете, уважаемый, какое разнообразие обидных прозвищ существует в нашей необъятной Вселенной? Некоторые виды разумных существ совершали массовые самоубийства, когда им давали клички, поскольку не в силах были вынести общественного позора. Так что радуйтесь, пока время есть. А еще в слове «марципан» нет ничего обидного. Это всего лишь приправа из миндаля для тортов, понятно?
— Я не знал, — смутился Сева, — нельзя было сраз-зу сказать?
— Можно. Но тогда мне бы пришлось тебя убить, — Сарь оскалился в довольной ухмылке. — Так видел вас кто-нибудь или нет?
— Нет, кажется, — сказал я.
— Витек за койкой прятался, а Сева так вообще бухнулся в обморок.
— Ну что еще от него можно было ожидать?
— Не смейте обижать моего лучшего друга Севу, — неожиданно сказала старушка Капица. — Он мужественно спас нас от живой посуды, сразился с самим Цеденбалом. И в конце концов, что зазорного в том, что от переполнявших его эмоций он упал в обморок? С кем не бывает?
— Со мной, — тихо сказал Иердец, но его никто не услышал.
Севины уши запылали. Он скромно потупил взор и принялся ковырять пальцем обивку дивана. Я слегка его лягнул, и Севины руки смиренно упали на колени.
— Речь впечатляет, — высказал общее мнение Сысоич, — но, к сожалению, к делу она не имеет никакого отношения. Перед нами возникла следующая проблема — если утром мы могли решать вопросы неторопливо, то сейчас, с появлением неизвестных конкурентов, действовать придется быстро.
— И решительно, — брякнул Сева.
— Что ты предлагаешь? Вновь засунуть тебя в холодильник? — спросил граф Яркула, — Однако же, господин Сарь. В квартире не осталось ни единой целой посудины, окромя половника.
— Кстати, суп в кастрюльке закончился. — Сева мило улыбнулся сытой улыбкой. Я же, бросив взгляд на свой живот, понял, что хочу есть. Живот утвердительно буркнул.
— Пойду что-нибудь приготовлю. — Я встал с дивана и больше ничего сделать не успел. Передо мной в воздухе возникла огромная тарелка борща. Она плавно спикировала на стол, да там и осталась, всем своим видом прося, чтобы ее немедленно съели.
— Ах да. И сметанки, — сказал джинн, и в борще между капусткой и кусочками картофеля стал дрейфовать шлепок сметаны. От борща поднимались к потолку волнующие мой живот ароматы.
Под конец рядом с тарелкой возникло несколько кусков черного и белого хлеба.
— Некогда по пустякам отвлекаться, — пояснил Сарь, — лично все мы уже поужинали.
— Везет вам, — сказал я и принялся за борщ.
— Тогда вернемся к нашей проблеме. Совать меня в холодильник больше не имеет смысла. Хватит, доигрались, посмотрите на мою обгорелую щеку и промерзшую насквозь нижнюю челюсть. Есть более легкий способ выяснить, где находится тело сейчас. Нужно сходить к гадалке.
— К местной или знакомой? — осведомился граф, вытаскивая из глубин кармана зеленый блокнотик. Видимо, у него было много знакомых гадалок в городе.
— Местные все шарлатанки. Идем к знакомым. Можешь не рыться в своем блокнотике, ты и так ее знаешь. Это Свет.
Граф, уткнувшийся носом в блокнот, поперхнулся и поднял на Саря удивленный взгляд:
— Свет Тьмы?
— Просто Свет, насколько я помню.
— Она здесь?
— Точнее будет сказать — там. — Неопределенный кивок в сторону окна. — Капица видела ее в шатре, около вокзала.
— Подрабатывает? — ужаснулся Яркула.
— Да нет, развлекается, — ответил Сарь серьезно. — Ты же знаешь, что все чердаки у них в замке забиты золотыми слитками. С их богатством можно жить лет сто, если не все сто двадцать.
— Вот эт-то да, — вздохнул Сева. — А это кто ж так-кая? Я ее знаю?
— Вряд ли. Умная женщина. Она-то нам и нужна. Думаю, по старой дружбе может выполнить нашу просьбу бесплатно. Кто пойдет?
— Прямо сейчас? На ночь глядя? На базаре уже давно никого нет.
— Зато шатер есть! Свет работает круглосуточно, три дня в неделю, — Сысоич гневно покосился на графа Яркулу. Вампир поежился, — А если кто-то хочет возразить, напоминаю, что заработная плата начисляется по выполнении работы и ее размер зависит от нанимателя.
— На двадцать пять процентов зависит, — напомнил граф. — Да и кто возражает? Никто не возражает. Все согласны, все довольны. Хоть сейчас!
— Тогда пойдешь ты, — сказал Сарь, — и Витька с собой захвати, пущай полюбуется.
— Чем?
— Свет.
Я поперхнулся борщом и минут пять громко кашлял, одновременно с этим пытаясь сказать, чтобы Сева прекратил лупить мне между лопаток ладонью. Когда кашель прошел, оказалось, что тарелка с недоеденным борщом бесследно исчезла. Я открыл было рот, чтобы потребовать законный ужин обратно, но в это время раздался стук в дверь.
2
— Мы кого-то ждали? — страшным шепотом спросил Яркула.
— Нет. Может, это Мусор пришел?
— М-милиция! Нас посадют! — просипел Сева, вновь стремительно бледнея. — Они выследили нас по отпечаткам ног и пришли брать! Я н-не хочу в тюрьму!
Сева подскочил с дивана и бросился прочь из зала. Тихо скрипнула дверь туалета, и щелкнул замок.
Стук во входную дверь повторился.
— Ну, марципан, твоя дверь — тебе и открывать.
Понятное дело, что мне. Не Яркуле же с его фраком и хищным оскалом. Я вышел в коридор и увидел лохматую голосу Севы, высовывающуюся из полуоткрытой двери туалета.
— Меня нет, вчера тоже не было и вообще меня у тебя… найдешь что придумать, друг, — зашипел он и, стукнувшись макушкой о край двери, скрылся в темноте кабинета всеобщих раздумий.
В дверь настырно постучали снова.
— Иду, иду. — Я нарочно пошаркал пятками по линолеуму, словно шел с кухни, очень усталый и засыпающий на ходу. — Кто там?
— Милиция, — донеслось из-за двери. В туалете что-то шумно упало, вероятно, стукнувшись головой об унитаз. Вдобавок это «что-то», похоже, снова потеряло сознание.
— Откройте, пожалуйста, мы хотим задать вам несколько вопросов.
— Сколько? — нагло поинтересовался я.
— Много, — ответили мне в тон. — Открывайте, гражданин, неподчинение органам милиции — грех.
Я по себе знал, что милиция у нас в городе наглая, двери взламывает через две на третью и больно бьет дубинками куда попало. Пришлось открыть, и я с удивлением узрел на пороге Треба собственной персоной. Одет он был в видавшую жизнь милицейскую форму явно не его размера, буквально трещавшую по швам в плечах. Из-за спины Треба со следами задумчивой угрюмости на лице выглядывал Гольбах. Картофелин на лестничной площадке не наблюдалось.
Хвала мне, поскольку сориентировался я быстро и взял себя в руки. Из логических умозаключений выходило, что раз Треб явился ко мне домой в истинном своем обличье, то он либо совершенно уверен в своих силах, либо думает, что в морге я его не разглядел. Разубеждать его в обратном я не собирался.
Треб тем временем внимательно осмотрел коридор за моей спиной, затем спросил:
— Ваше? — и ткнул мне под нос раскрытый паспорт. Я отстранился, ловя фокус, и разглядел фотокарточку. Неужели?! До боли знакомые лопухи, узкий подбородок и трагически взирающие в объектив камеры глаза. Как вы думаете, кто бы это мог быть?!!
— Не мое, — сказал я.
Треб удивленно приподнял левую бровь. Вслед за ней приподнялся уголок рта, обнажая заостренный клык желтоватого цвета. Я изобразил удивление, и клык тотчас исчез.
— Как это не ваше? А чье же?
— Это моего друга Севы, — невинно отрапортовал я. — Там же написано. Вот. Где вы его нашли?
