Александр Матюхин - Голова, которую рубили
— Откуда такие глубокие познания? — поинтересовался Витька, продолжая грести с неослабевающим энтузиазмом.
— А об этом в аду все знают, — пожал плечами Ястребок, — даже самый мелкий Женов родственник. Они-то как раз всю информацию обо всех и собирают. Лезут в любую щель, прогрызают дырки везде. Неистощимый источник полезной информации, поверь мне!
— Знавал я одного родственника, — пробурчал запыхавшийся Витька.
— Мелкого?
— Почти самого.
— Мгм, — подивился Ястребок и вынул клюв из-под крыла. — А что это у тебя на весле?
Витька вытащил весло из воды и, к своему ужасу, обнаружил, что его оккупировали три странных существа. Симпатичными их невозможно было назвать ни при каких обстоятельствах. Угловатые, неправильной формы, покрытые редкими колючками, с оттопыренными ушами и перепонками между длинных пальцев. Они были целиком и полностью заняты тем, что вгрызались в лопасть весла мелкими зубками. К слову сказать, лопасти уже не было, а был лишь небольшой огрызок и куча щеп на воде.
Несколько секунд Витя пребывал в состоянии, близком к шоку, потом попробовал весло тряхнуть. Существа не замедлили осыпаться в воду, страшно при этом ругаясь.
— Кто это был? — Витек повернулся к Ястребку.
Там, где только что была птица, расплывалось мокрое пятно и кружились в воздухе легкие рыжеватые перышки. Где-то в черном небе виднелась беленькая точка, стремительно удаляющаяся прочь.
— Вот и доигрались, — пробормотал Витька, обреченно наблюдая за тем, как лодка медленно, но уверенно начинает вновь набирать обороты.
Одного взгляда на обглоданный остаток весла хватило, чтобы понять простую и непоколебимую истину — сейчас Витька узнает всю красоту полета с водопада.
Стоит ли говорить, что так оно и случилось…
— Как гритца, Витек, я поражен! Я ошеломлен, подавлен и растерян! Ну не приходилось мне еще встречать человека, который, грубо выражаясь, прокакал три самых простых моих конкурса! И это при том, что я не заказывал тебе, скажем, конкурс под названием «Кто за три часа съест больше глаз лакеев, нанизанных на деревянные щепочки для ковыряния в зубах». Вот это по-настоящему трудный конкурс!
Витька осмотрелся. Собственно, осматриваться в ТАКОМ месте не имело смысла — все та же темнота окутывала пространство, холодила затылок, и болтался Витек в воздухе непонятно каким, совершенно непостижимым образом, не чувствуя ни невесомости, ни веса своего собственного тела. Глас демона Цеденбала уже привычно звучал отовсюду сразу и отдавался гулким эхом в Витькиных ушах.
— Как ты в армии с Такими своими способностями служить-то собрался?
— Меня в армию не взяли, по здоровью, — вяло огрызнулся Витька.
— Все равно. — Демон помолчал и подвел итоги: — В общем, к моим конкурсам ты, Витек, не годен. Я тебя теперь запомнил. На пушечный выстрел к своим палатам не пущу. Даже и не думай. Иди куда шел, добрый путник, как гритца, своей дорогой, вот.
— А как же дом? — воскликнул Витька. Темнота вокруг него вдруг зашевелилась и дрогнула.
— Что? Какой дом? Ах дом. Ну тэк, как гритца, плюнем и разотрем. Я, если хочешь знать, демон не злопамятный. А из-за того, что ты искупал ни в чем не повинную птицу, повеселил Мумию Кроля и забыл парашют на заднем сиденье автомобиля…
— Там был парашют?! — задохнулся от праведного гнева Витька.
— Даже два, — с вызовом отозвался демон. — Забыл предупредить, с кем не бывает, ну? Короче, столько ты пакостей тут наделал, что возвращайся-ка обратно, а замок я заберу, так и быть… А ежели ваша отрубленная голова ругаться будет, скажи, мол, Цеденбал ни капли не раскаивается и ждет в гости на шашлыки, как гритца, с помидорами. Так и передай, Витек, не запамятуй!
Темнота зашевелилась, стала плотной, почти осязаемой. Кто-то тихо запел с подвывом: «О Заис! Ты такой сиреневый, как лед…» — а темнота уже вставала стеной, перекатывалась волнами, потягивалась, хрустела застоявшимися суставами…
И перед тем как темнота накрыла Витька непроницаемой глухой пеленой, он расслышал затухающий голос демона:
— И привет не забудь крючконосому графу…
Глава восьмая
1
— В-витек? Жив, В-витек? Скажи, что жив, а? Я тебе всего Кунца подарю, в суперобложке, хочешь?
Я слабо заскрипел. Я хотел, чтобы кто-нибудь отодвинул от меня Севу с его неистребимым запахом лука изо рта. Я не хотел Кунца. Я хотел пить и погреть закоченевшие ноги.
Меня приподняли, потрясли за плечи, потолкали в грудь и потрепали по щекам, прежде чем я разлепил веки. В который уже раз за последние дни это получалось с огромнейшим трудом. Склеившиеся, словно в любовной лихорадке, веки ну никак не желали разлепляться. Тем не менее цель оправдала усилия, и я уставился левым глазом в потолок. Это был мой потолок — знакомая трещина и осыпавшаяся штукатурка, жирное пятно вокруг люстры, следы убитых еще летом комаров… Я лежал в своей квартире, в зале на своем собственном диване!
Правый глаз, едва только успел открыться, разглядел взволнованную физиономию моего друга Севы и захотел было закрыться вновь, но я огромнейшим усилием воли не позволил ему сделать это.
— Жив? — в который раз поинтересовался Сева.
Я слабо кивнул. Хотя ничего не болело, но шевелиться я отчего-то не мог. Ослаб, наверное, по мирам разным носиться…
— Тогда, это, К-кунца я тебе не отдам. Это я для дела с-сказал, чтобы ты воспрял духом!
Я не стал расстраивать Севу, напоминая ему, что собрание сочинений Дина Кунца у меня есть, и тоже в суперобложке, а вот свои Сева дал кому-то почитать и вот уже полгода не может вспомнить, кому именно. Тут я вспомнил, что у Севы дома успешно затерялось с десяток моих видео-и аудиокассет, а также добрая половина вырезок о таинственных знаках на полях Англии и Франции, которые я собирал со студенческих лет, но о них мне, похоже, придется забыть. Сева, как и наш общий друг Мусорщик, имел уникальнейшее свойство присваивать чужие вещи. И не только вещи, кстати. Сева, к примеру, отбил свою Марью у какого-то друга-студента, а Мусор на пятом курсе нагло спер из университетской биологической лаборатории ящик с белыми мышами (для опытов, известных только ему одному и впоследствии неудавшихся).
— Кстати, о Мусорщике Карле Давидовиче, — послышался из глубины комнаты родной голос Саря Сысоевича, — Его по-прежнему нет дома. Сева звонил два раза, а в ответ — тишина. Скрывается, гад, знает, что его ждет при встрече со мной.
Я поднатужился, заскрипел, как плохо смазанные дверные петли, и сел. В глазах потемнело, но это не помешало мне узреть находящихся в комнате существ.
Старая добрая и почти родная голова Саря, без которой я уже начинал испытывать смутное беспокойство, покоилась на столе. Кто-то (подозреваю, что Капица) аккуратно подрезал ему всю болтавшуюся внизу гадость, от чего голова приняла вполне приличный вид. Если бы не желтая кожа, синяки под глазами и впалые щеки, Сысоич мог бы сойти за фокусника-иллюзиониста, опробывающего новый цирковой трюк. Капица сидела здесь же, на стуле, сложив руки на коленях, рассматривала то меня, то Севу. Севу гораздо внимательней, и у меня вдруг сложилось впечатление, что она тайно читает наши мысли. На всякий случай я стал насвистывать в уме мелодию из старой детской песенки про кузнечика.
Граф и джинн развалились на диване, которого раньше у меня в квартире не было. Диван был старенький, изрядно потрепанный, со стертыми до дерева подлокотниками и кривыми ножками. Между Яркулой и Ирдиком сидел Дидро и мирно посапывал в нос. Руки его были заняты той самой книгой «Философия. Слухи, факты, догадки». И чего ее все так боятся — непонятно.
Молчание затянулось. Существа уставились на меня, ожидая, видимо, подробного рассказа о моих приключениях, а я в свою очередь уставился на них всех разом, размышляя, с чего бы начать.
— А ты начни с того, как Цеденбал произнес считалочку, — посоветовал Яркула.
— Не сбивай человека, он, может быть, с мыслями собирается, — сказал Ирдик.
— И не читайте моих мыслей, — вставил я и одним махом выложил им все. Рассказ занял около двадцати минут, потому что рассказчик из меня еще хуже, чем балерина, и наиболее яркие моменты в моем изложении звучали так: «В общем, снес мне башку…» или «короче, грохнулся я в воду…», а также «дурацкая вода была — холодная…». Но слушатели остались довольны. В особенности впечатлился Сева. Он преданно заглядывал мне в рот и по нескольку раз переспрашивал, а когда я закончил, сообщил, что в нашем мире я просто и совсем не эффектно свалился без сознания в снег, а еще через пять минут замок вместе с лицом демона исчез, и все встало на свои места. Меня затащили в квартиру, а еще минут через семь я открыл глаза. Сысоич же добавил, что он с Капицей все это время сидел в шкафу, и открыли их пришедшие Яркула с Иердецем. Дидро нашли под стиральной машиной в ванной. Все это время он спал.
