Гжегож Бабула - Истребитель ведьм (сборник)
— А после полудня? Есть шансы?
— Увы, сэр… На шестнадцать пятнадцать запланировано сгущение облаков, которое достигнет кульминации в восемнадцать тридцать три в виде дождя; около девятнадцати двадцати дождь приобретет характер ливня и утихнет лишь в двадцать один восемнадцать.
— Но почему?! Сегодня же суббота!
— Именно поэтому, сэр. Сегодня вечером должен состояться матч нашей команды со сборной Верхней Вольты. Как пишет “Ежеквартальный Погодник-Метеоролог”, последний дождь на территории Верхней Вольты зарегистрирован три года одиннадцать тридцать три в виде дождя; около девятнадцати на их спортивных площадках высохла три месяца спустя. На следующий год понятие “скользкое поле” исчезло из языка Верхней Вольты. Естественно, их игроки абсолютно непривычны к мокрой траве на поле. Учитывая это, группа болельщиков заказала ливень, угрожая в случае неисполнения заказа обстрелять Министерство Вёдра и Непогоды из тяжелого оружия.
— Вот как! И что же правительство?
— Сэр, важнейшей обязанностью правительства остается забота о гражданах — правда, фракция оппозиции в парламенте утверждает, что забота эта в первую очередь касается безопасности государственных служащих. Учитывая, что здание Министерства не отличается прочностью… Ливня не избежать, сэр.
— Это нарушило все мои планы на вечер, — пригорюнился наш Знаток. — В таком случае, Плекси, приготовь мне петарду.
— Сэр, позволю себе заметить…
— Не очень мощную, но чтобы хорошо дымила.
— Позволю себе заметить, сэр, что прилегающий к Министерству Вёдра и Непогоды квартал окружен заграждениями из колючей проволоки под напряжением четыре тысячи двести вольт. Ограждения достигают высоты четвертого этажа. Кроме того, Министерство располагает для обороны батареей лазерных пушек сорок восьмого калибра. Насколько мне известно, с ними шутки плохи, сэр.
— Ну, а дети из Ливерпуля?
— Как группа, насчитывающая больше пятидесяти трех тысяч человек, они имеют право приобрести ракеты девятнадцатого поколения класса “земля-правительство”. Кроме того, они в состоянии оплатить услуги специалиста по баллистическим расчетам.
— Весомый аргумент.
— Весомейший, сэр.
— Как же быть? Кто может остановить ливень?
— Боюсь, одни лишь Небеса, сэр.
Наступила тишина. Лицо Джона Мак-Гмм выказало явные признаки беспокойства и грусти. Причины грусти крылись в потаенных уголках души Знатока; связь меж состоянием погоды и настроением Знатока олицетворялась в некоей особе, носившей невинное имя Мауриция. Именно эта особа в свое время заключила с нашим героем контракт на совместное субботне-вечернее распитие бутылки бургундского урожая 2054-го года в домовладении Неутомимого Исследователя и прослушивание сарабанды из третьей оркестровой сюиты Иоганна Себастьяна Баха, а также на партию в кегли. Однако непременным условием претворения контракта в жизнь должна была стать безупречная погода. Условие это с самого начала возбудило подозревания Знатока — а теперь он вдобавок вспомнил, что Мауриция — горячая сторонница прикладного футбола и в последнее время играла в опасной близости от Ливерпуля.
Дело приобретало дурной оборот. С душевной болью наш Исследователь решил идти до конца.
— Плекси!
— Слушаю, сэр, — Плексиглас, понятное дело, появился как из-под земли.
— Скажи-ка, Плекси… ничего не скрывая, я должен знать… На какое время назначен матч?
— Сэр, в виде исключения правительство решило опубликовать эти данные немедленно — хотя обычная процедура требует объявлять о начале матча за двенадцать с половиной часов до первого свистка…
— Итак?
— В двадцать четыре ноль-ноль, сэр.
— Правда? — воскликнул Джон Мак-Гмм. — Весьма приятное известие.
— Вот именно, сэр. Это свидетельствует о смелости и решительности нашего правительства.
Врожденная любовь к жизни вновь взыграла в сердце Знатока Прямых дорог. Ставя условие насчет погоды, Мауриция не могла знать время начала матча — значит, ею руководил не холодный расчет истовой болельщицы, а чисто женская забота о сохранении прически. А это позволяло все же питать определенные надежды. Интерес Знатока к проблемам Прямых Дорог мог сослужить свою службу.
Успокоенный этими мыслями, наш Знаток задумался над новой проблемой: как провести уикенд весело и захватывающе, но остаться при этом в живых? Чело Знатока покрылось паучьей сетью морщинок. Несомненно, наивысшие шансы сохранить жизнь он имел бы, безвылазно засев дома. Неплохой эффект дало бы и занятие ключевых позиций (входная дверь, лестница, коридоры) бригадой роботов-охранников (8-й калибр, самовскакивающие, самоуправляемые, вооружены системой кругового обстрела ЧУВАКС). Но вечно юная и жаждавшая новых впечатлений натура Джона Мак-Гмм протестовала против такого решения. Что же предпринять? Весело провести время в кругу ныне живущих приятелей? Ба! Скоро ведь десятая годовщина вступления нашего героя на стезю Горячего Увлечения Наукой. На стезе этой, работая как Неутомимый Исследователь над проблемами Прямых Дорог, он вскоре сделал неплохую карьеру — получил степень Вице-Знатока, потом Знатока, а ныне был на полпути к наивысшему титулу Экстра-Знатока. Но за это время он потерял из виду прежних приятелей и не знал теперь, кого из них он может застать на этом свете.
Нужно попробовать. Знаток поманил пальцем телефон, и тот приблизился крайне неохотно — телефон давно домогался ремонта, пенсии, доплаты за выслугу лет и т. д. Но к набиранию номеров все же приступил. Сначала ничего не выходило — вместо адресов абонентов на экране появлялись порядковые номера кладбищ и крематориев, где абоненты завершили к тому времени жизненный путь. Когда телефон набрал номер Дона Гриззли, Знаток оживился — последний раз он видел Дона, пробиравшегося окопами вдоль улицы, не далее как год назад. Увы, на экране появилась оговоренная физиономия автоответчицы, сообщившей, что Дон не может подойти, к аппарату по объективным причинам.
— Что это за причины? Неужели… — тут наш герой изобразил двумя пальцами, как закрывают покойнику глаза.
— О нет, мистер человек. Дон был очень осторожен и никогда ни во что не ввязывался. Но когда он лишился своих бабочек… — автоответчица вздохнула, — это было ужасно!
— Прошу вас, успокойтесь, у вас поднялось напряжение.
— Дело в том, что наши соседи справа и слева никак не хотели помириться друг с другом. А с оружием они обращались весьма неаккуратно… Прямым попаданием из базуки нам снесло верхний этаж, где Дон хранил свою прекрасную коллекцию бабочек — тысячу экземпляров. Дон этого не вынес и решил протестовать.
— Каким образом?
— Протестовать против времени, в котором ему выпало жить.
— И потому он не может подойти к телефону?
— Да. Он запротестовал… активно.
— До какой степени… активно? — Знаток проглотил слюну.
— Он перешел в состояние глубокого отрешения от жизни путем замедления процессов обмена веществ и понижения температуры тела до…
— Ага, это новая мода?
— Увы, мистер человек, она самая. Капсуляция, или кататония с последующей мумификацией..
— И долго он собирается так протестовать?
— Вот это хуже всего! Я помню его последние слова, когда он уже начал замыкаться в себе. Он крикнул мне: “Запомни и передай всем: сколько бабочек — столько лет!” А я его тайно любила! — зашлась плачем автоответчица. — Это ужасно! Мне ведь до капитального ремонта осталось всего шестьдесят лет! А что потом?
— Ну что же, спасибо. И умоляю вас, не повышайте себе напряжение!
Когда экран погас, Знаток погрузился в угрюмое раздумье, барабаня пальцами по своему наручному компьютеру, машинально выстукивая на нем маршрут главного каналостока Сити и даже не замечая этого. Неужели, пока он последние годы пробирался канализационными ходами, носа из них не высовывая наружу, все его старые приятели покинули этот мир?
Походило на то. А потому нужно прикинуть, как провести вечер в одиночестве. Знаток моргнул телефону, чтобы тот бросил бесполезное занятие, но подслеповатый от старости телефон набрал уже очередной номер. Не веря собственным ушам, наш герой увеличил громкость до предела — он услышал громкий храп, сразу напомнивший ему студенческие времена, точнее — лекции по философии. На экране появилось лицо безмятежно спавшего Тома Уока, старого приятеля. И тотчас же раздался тонкий голосок его телефона, справлявшегося, настолько ли важное дело у вызывавшего, чтобы стоило будить хозяина.
— Ну разумеется! — крикнул Джон Мак-Гмм. — Это же я! Передай своему хозяину, что Золотарь вылез из люка и вечер у него свободен!
— Увы, мистер Золотарь, — сладеньким голосом пропел аппарат. — Мой наниматель позволил мне прервать его сон лишь в трех случаях. Ваш звонок в их число не входит. Спасибо за визит.
