Александр Рудазов - Самое лучшее оружие
– Хм-м, а это мысль… – заинтересовалась Ванесса. – Надо будет попробовать представляться, а уж потом… а где твой жезл?!
Креол опустил глаза – жезл, неизменно висящий у него на поясе, бесследно испарился. Лицо мага медленно начало чернеть… но процесс замер на полпути, а потом обратился вспять. И очень хорошо – это почернение было самым дурным признаком. Кто-то в гневе бледнеет, кто-то краснеет, кто-то желтеет, кто-то зеленеет, а вот Креол чернел. Ибо в эти моменты Тьма, обычно надежно упрятанная в глубинах души, прорывалась наружу…
– Украли… – криво усмехнулся он, ощупывая перерезанный ремешок. – Ловко…
– И что теперь?.. – в ужасе прикрыла рот ладонями Вон. – Ты теперь… опять… не сможешь колдовать?..
– Это с чего бы вдруг? – нахмурился Креол. – Запомни, ученица, только самые безмозглые маги заключают всю свою силу в один артефакт – поступка глупее трудно даже придумать. Нет, для меня жезл – только вместилище дополнительных заклинаний. И пока в нем есть хоть одно мое заклинание, я достану его хоть со дна океана…
Маг резко полоснул ритуальным ножом по запястью. Ванесса уже стояла наготове со жгутом – обычно Креол в таких случаях заливал все вокруг своей кровью. Выдавив несколько капель на пол, маг заговорил нараспев:
Жезл Силы, закаленный в моей крови, ответь на зов!Взявший чужое, да настигнет тебя проклятье!Да почернеют твои члены,да выпадут твои волосы,да сгниют твои потроха,да обратится твоя душа в пепел!Да не познаешь ты покоя во веки веков!Жезл Силы, закаленный в моей крови, ответь на зов!Приди!Приди!Музигаменна! Йенсуламу!Жезл Силы, твой хозяин призывает тебя!
По окончании заклинания лод Гвэйдеон, повинуясь жесту Креола, встал возле двери с обнаженным мечом. Ванесса положила ладонь на рукоять пистолета. Маг тряхнул ладонями, очищаясь от остатков заклятия.
Прошло несколько минут, но ничего не менялось. Жезл не появлялся в светящейся вспышке и не влетал в окно. Но потом резиновый полог отодвинулся, и в комнату вошел тощий чрехверец с на редкость невыразительным лицом. Именно такие люди обычно и становятся ворами-карманниками или шпионами – они не привлекают лишнего внимания.
В вытянутых руках мужик держал похищенный жезл, а на его лице отражалось нешуточное страдание. Эта золотая палка явно обжигала ему руки, но сам он отпустить ее не мог. Да и ноги, похоже, шагали сами по себе, не повинуясь хозяину…
– Верни, что взял! – зловеще прошипел Креол, протягивая руку.
Вор с готовностью отдал добычу и, возвратив себе свободу, резко метнулся назад. Но на его пути уже стоял могучий паладин с обнаженным мечом. И проще было прошибить стену, чем обойти этого грозного стража…
Маленькие глазки карманника заметались по комнате, ища путь к спасению. Безуспешно – оконце крохотное, не протиснуться, а других выходов не было. Он с ужасом перевел взгляд с лода Гвэйдеона на Креола, потом обратно… и в конце концов остановился на Ванессе. Она выглядела наименее устрашающей.
– Полагаю, тебе интересно, почему я тебя все еще не убил? – холодно поинтересовался Креол, поняв, что первым незваный гость говорить не начнет. – Клянусь Пятьюдесятью Именами, это стоит сделать! И только от тебя зависит, соглашусь ли я передумать!
– Да вы присаживайтесь, саран, – гостеприимно указала на свободную подушку Вон (в жилых комнатах чрехверцы не использовали стульев, сидя на пышных подушках). – Не хотите? Ну что ж, тогда стойте…
– Успею еще настояться…[4] – хрипло огрызнулся вор, усаживаясь на предложенное место. – Мизуми Милосердная, угораздило ж на колдуна нарваться, в (цензура) его…
– Я маг! – привычно рявкнул Креол.
– Не называй его колдуном, саран, о’кей? – мягко попросила Ванесса. – У него на это слово аллергия. Давайте для начала представимся. Ты кто?
– Плюшка, – неохотно представился вор.
– Это имя?
– Зазывало. Ну ты, саранна, сказанула – разве ж человек с сердцем[5] свое имя кому попало забяшет?! Плюшка я, так и зовите, а мне ваши назвы тоже без нужды…. Не знаю я ваших имен, да и не в нужду мне их знать, (цензура) такое…
– Ну что ж, твое право, – не стала спорить Ванесса. – Ну, тогда называйте нас по нашим… как вы сказали? Зазывалам? Сейчас… Его зовите Серебряным, его Мумией, а меня… м-м-м…
– Идиоткой, – мрачно закончил Креол. – Ученица, хватит уже играть в балаган, мы здесь не за этим!
Вон сердито сверкнула на него глазами. А она как раз придумала себе такое замечательное прозвище! Хотя, в принципе, он прав: куда-то не туда ее занесло.
– Леди Ванесса, я не понял, а почему я Мумия? – озадаченно спросил паладин. – Что вообще означает это слово?
– Да ну вас! – еще больше надулась девушка. – Уж и повеселиться разок нельзя! Значит так, саран Плюшка, давай-ка по-хорошему. Ты украл у нас ценную вещь. Что по вашим законам полагается за воровство?
– На первую попадалову палец отрубают… – мрачно уставился на нее Плюшка. – Большой. Только за колдовство, знашь, у нас тоже кой-что полагается, его ешь… Султанский колдун узнает, не миновать усечения ненужного…
– Ненужного – это чего?
– А головы – она колдуну всяко без надобности… Для колдования и сердца хватит,… (цензура) его в (цензура). А остатнее хрякам скормят – потому в ил такую дрянь бросать не в жилу…
– Напугал… – усмехнулся Креол. – Да я этот город по камешку!..
– Но только в крайнем случае, – погрозила ему пальцем Вон. – Ну вот что, Плюшка, если не хочешь, чтоб тебе прямо здесь отрубили все пальцы, развяжи свой язык, о’кей?
– А куда подаваться-то? – мрачно буркнул вор. – Спрашивай, саранна, блангать[6] не буду…
– Для начала скажи-ка, что у вас в городе творится? Мы, сам видишь, люди не местные…
– Да мудрено проглядеть… – хмыкнул Плюшка. – Ишь, бледные, как колобки рисяные… Из-за океана, что ль? Видал я однова такого бледнющего, из Иссило с караваном пришел, бяшевал, что посол с чужины… А в городе у нас ништо такого и не творится, все правильно, все как всегда.
– А почему от нас все шарахаются? Никто слова сказать не хочет!
– Э-эх, чужбаны… – покровительственно усмехнулся вор. – Вежества не знаете, бяшить правильно не умеете… Запоминайте, дурни: когда с человеком речь заводишь, нужно руки-т к сердцу прикласть! Чтоб видел, что ништо дурного не умышляешь. А то (цензура) тебя знат, кто ты есть… Вдруг ты глаза словами зальешь, а сам острилом пырнешь? А то пуще – околдуешь дурной гадостью? Вот так! Коли руки на сердце не лежат, с тобой токма чинуши да торгаши бяшить будут – этим все равно, лишь бы дырки в карманах звенели…
– Понятно… – облегченно вздохнула Ванесса. – Произошло непонимание двух культур… Ну вот тебе еще вопрос: слышал о таком человеке – Логмир Двурукий?
Плюшка явно замялся. Он как-то весь перекривился, всем своим видом показывая, что на эту тему ему говорить ужасно не хочется. А значит, что-то интересное он знал…
– Ну? – грозно прищурилась Вон, одновременно пересыпая в ладони горсть монет. – Ты не мнись, мы в долгу не останемся!
– Кто ж Логмира не знает? – неохотно прохрипел Плюшка. – Только поздняк, спекся он…
– Умер? – холодно приподнял бровь Креол.
– Да мож нет пока… – неуверенно ответил вор. – Кто эту (цензура) знает… В грязнильнике[7] он, в «голодной яме». Неделю уж как сбросили…
– Что за голодная камера? – насторожилась Ванесса. – Кто его туда? За что? Вытащить можно?
Плюшка тяжело вздохнул и принялся рассказывать, ежеминутно прерываясь и глядя на деньги в руках девушки. Похоже, эта тема была ему настолько неприятна, что требовалось постоянное стимулирование рецепторов, отвечающих за корысть.
«Голодная яма» расшифровалась очень просто. Это оказался всего лишь вид казни – человека сажали в одиночную камеру и морили голодом. Но не жаждой – пить давали вволю. А вот за что туда упрятали Логмира…
Точной информации у Плюшки не было. Он сам не имел к этой истории никакого отношения, и знал о ней исключительно с чужих слов – слухов по городу ходило немало. Однако слухи он знал все – профессиональный карманник впитывал чужие слова, как губка, очень неохотно возвращая их обратно.
Итак, началось все с того, что месяц назад в город прибыли пятеро странных типов. Судя по внешности – серые. В отличие от нумирадцев, серые посещали Закатон достаточно часто, и кое-кто даже жил здесь постоянно. Хотя в народе их крепко недолюбливали – Серая Земля издавна считалась нехорошим местом, в котором самый последний золотарь – злой колдун. Молва, само собой, изрядно преувеличивала, однако среди серых действительно был самый высокий процент колдунов на душу населения. Эти пятеро уж точно были колдунами. Хотя, скорее всего, не из самых главных…
Явившись, они первым делом отправились к придворному колдуну – Хаалу Крылатому. Для Креола и Ванессы большой неожиданностью оказалось, что этот Хаал, оказывается, тоже серый. Да и вообще почти все придворные колдуны закатонских султанов – выходцы из Серой Земли или потомки таких выходцев. Это считалось своего рода вопросом престижа – держать при себе колдуна-иноземца. Геремиадская султанша вообще выкинула коленце – пригласила на работу чародея-эйста. Впрочем, в этой Геремиаде все не как у людей – даже правит страной, подумать страшно, женщина! На этом месте повествования Ванесса почему-то громко фыркнула.
