Олег Шелонин - Эвританские хроники
– Продешевили, Ваше Сиятельство…
– Согласен, – торопливо согласился Кирилл, пока Диментий своим длинным языком не задрал цену еще выше. – Кузя, котомку!
Герцог только что не сплюнул с досады. Кто мог предполагать, что какой-то голодранец располагает такой суммой? Домовой с несчастным видом подал котомку хозяину и застыл в скорбном молчании.
– Та-а-ак, – протянул Кирилл, – а где остальное? – Кузя виновато потупил взор. – Ладно, с этим потом… Ваша Светлость, у меня тут… э-э-э… тридцать сребреников осталось. Берите, остальное буду должен. Как-нибудь всенепременно занесу…
– Повесить! – взвизгнул побагровевший герцог.
– Не торопитесь, Ваша Светлость.
Два воина, пытавшихся преградить путь мрачной фигуре, укутанной с головы до ног в серый плащ, рухнули как подкошенные. Тяжело опираясь на посох, незнакомец спокойно шествовал к герцогу.
– Стража! Вам за что казна деньги платит? Очистить площадь от смутьянов, а этого – повесить!!! – бесновался герцог.
Кузя втянул голову в плечи, забыв про свой кинжальчик. Кирилл выхватил из-за спины меч, но ринувшихся было в атаку воинов остановило не это. Плащ с незнакомца слетел, и посох завращался в его руках не хуже ветряной мельницы.
– Друид…
– Друид…
– Дельгийский орден… Монах… – прошелестело по рядам городской стражи.
Одно дело – разгонять безоружную толпу, другое – идти на верную смерть, которая материализовалась в лице мрачного воина в серых одеждах.
– Он мой! – тихо произнес друид.
Герцог торопливо закивал головой. Навлечь на себя гнев серой братии – равносильно самоубийству. Монахи не вмешивались в мирские дела, но за обиды, причиненные ордену, мстили жестоко. В Эвритании это знали все… кроме Кирилла.
– Ну уж дудки! – решительно заявил он. – Вот ваши тридцать сребреников, и он мой! – Кирилл кинул полупустой кошелек к ногам герцога и с вызовом посмотрел на монаха.
– Хочешь помериться силой? – удивленно поднял бровь друид.
– А почему бы и нет? – задорно ответил Кирилл.
Впервые с Диментия слетела бесшабашная веселость.
– Отступись, парень, – торопливо зашептал он на ухо Кириллу, возникнув перед ним как из воздуха. – Монахи бьются до последнего. Обнажив меч, друид должен погибнуть или убить врага.
– А друга?
– На друзей оружие не поднимают.
Кирилл усмехнулся и воткнул меч в землю.
– А мы и не будем поднимать. Эй, друид! Сможешь одолеть меня без всякого оружия? Одними голыми руками? Победишь – он твой!
– Хитер, – улыбнулся друид, – жаждешь похвастаться, что бился с монахом и остался в живых? Будь по-твоему.
Он не глядя кинул посох в сторону Диментия.
– Сохрани.
– Одного поля ягоды, – хмыкнул Кирилл. – Как это я сразу не догадался?..
Однако рассуждать на эту тему было уже некогда, ибо монах взмыл в воздух, целя ему пяткой в лоб.
– Очень похоже на карате, – прокомментировал Кирилл, легко уходя от удара. Монах, рассчитывавший затормозить с помощью головы противника, по инерции пролетел дальше и с трудом удержал равновесие, пытаясь одновременно приземлиться в боевой стойке и развернуться к Кириллу лицом. Самое неприятное – «провалиться», потерять противника из виду. Друид ожидал удара вдогон, но противник не нападал. Широко улыбаясь, он застыл в боевой стойке и манил монаха к себе легким движением ладони левой руки.
Теперь друид приближался осторожно. Он понял, что перед ним боец, а не юный бахвал. Сложнейший каскад ударов «челн на перекате» просвистел мимо и закончился позорным провалом. Уходя от последнего удара, юноша высоко подпрыгнул вверх, штопором ввинчиваясь в воздух, и из этого вихря выстрелила нога. Монах отлетел метра на три и остался лежать неподвижно. Довольные представлением зрители радостно взревели.
– Отец Нучард, – ахнул Диментий, склоняясь над друидом, – он тебя уделал!!!
Монах затрепыхался, сел, потряс головой и уставился бессмысленным взглядом на Кирилла, закидывающего меч в ножны.
– Он мой? – повторил вопрос Кирилл.
– Я тоже, – ответил друид, – мне без этого бездельника обратно ходу нет.
– Ладно, потом разберемся. Давай отсюда двигать, пока герцог не передумал. С оплатой я его малость того… расстроил, по-моему.
– Не передумает, – проворчал монах, поднимаясь. – Куда двигать будем?
– Для начала – подальше от этого гостеприимного городка, не то Диментия здесь точно взнуздают. Надо же, какой гарем за два месяца…
– Поклеп, хозяин, у меня были самые честные намерения, но эти провинциалы… – Четверка двинулась в сторону городских ворот мимо почтительно расступившейся стражи. – Ах да, совсем забыл… – Диментий кинулся обратно к эшафоту.
– Не лапай! – шлепнул он по руке глашатая, выдергивая у него из-под носа шляпу.
– Но герцог… – растерянно проблеял главный распорядитель казни.
– У герцога шляпа не меньше. Народ еще не разошелся. Это будет его первый честный заработок. Кстати, вот вам за шляпу… – Диментий кинул распорядителю пару мелких монет и, прижимая добычу к груди, бегом вернулся к своим новым друзьям. То, что это друзья, он не сомневался. Молодость не знает сомнений.
– Я всегда был уверен, что на повешении можно хорошо заработать…
Ворота города Шервеза распахнулись перед путешественниками, и они двинулись навстречу новым приключениям под радостный гомон толпы.
21
– Вспоминайте, барон, вспоминайте! Как она выглядела?
Группа художников стояла около мольбертов с поднятыми кисточками в руках. В соседней комнате придворные маги ждали результатов их работы. Составлялся худоробот преступницы, объявленной в международный розыск.
– Ну, она такая… – руки барона сделали волнообразное движение, – …фигуристая.
Кисти торопливо повторили движения барона.
– Наконец-то хоть что-то схватили… – облегченно вздохнул Жюллер – глава экспертно-криминалистического отдела. – Как вы считаете, по этим данным преступницу можно опознать? – с надеждой вопросил он художников.
Те неуверенно пожали плечами.
– Так! Работаем! Работаем! Ну что ж вы замолчали, барон? Вспомните еще что-нибудь! Какое у нее было лицо?
– На лицо я особо не смотрел, – честно признался барон, – а вот все, что ниже…
– Скажи, – сердито бурчал Фарадан, расчесывая деревянным гребнем львиную гриву гигантской мантикоры, – какого черта тебе вообще нужно от Эвритании?
– Много будешь знать – скоро состаришься… – промурлыкал Кирон, щуря от удовольствия глаза.
Как ни странно, Фарадана легендарный бог зауважал – после того, как колдун дважды сумел избавиться от героя и даже подсказал, как обезопасить свою шкуру в случае, если он появится вновь. Побывав в Кирилле, он много чего про него узнал. Узнал, что сирота, что кроме двух-трех приятелей и школьных друзей, без общества которых он вполне может обойтись, его главная забота – киска. Как она там без хозяина?
Фарадан немедленно принял меры, о чем скоро пожалел.
Со стороны кухонного блока раздался звон посуды, сопровождаемый воинственным воплем Фили.
– Опять, – простонал колдун, прячась за бога.
Из кухни выскочил Мавр, волоча за собой еще дымящуюся колбасу. Следом со сковородкой несся домовой. Колбаса прошуршала меж ушей мантикоры, после чего в эту же точку смачно вляпалось чугунное оружие домового.
У Кирона от возмущения прехватило дух. Мантикора мрачно посмотрела на Филю.
– Промазал, – сплюнул с досады домовой, – ну ничего, в следующий раз обязательно попаду! – успокоил он бога.
– Я те попаду, – попыталась было завестись мантикора, но ее бесцеремонно прервал Фарадан. Опасность миновала, и он сразу осмелел.
– Нечего ворчать! Ты тут в гостях.
– Что значит в гостях? – возмутился Кирон. – Я в этой пещере три тысячи лет в камне…
– Вот и сидел бы в своем камне. А то выползешь, набезобразничаешь, а мы потом тысячелетиями за тобой расхлебываем. Слушай, а чем тебе этот мальчик не угодил?
– Землянин-то? – фыркнул Кирон, постепенно успокаиваясь. – Да я из-за него едва лапы унес… И то не до конца. Скажи спасибо, что я отходчивый. А то бы за такую подставу… Это ж надо, шестнадцать лет меня тут караулить, чтоб пинком под хвост с Эвритании… Как нашел хоть? Расскажи.
– Случайно. Если б не Филя… – вздохнул Фарадан, покосившись на кухонный блок, в котором гремел сковородками рассерженный домовой.
– Расскажи.
– Ну… Я тогда у Азия Гордого придворным магом работал, – нехотя начал колдун. Воспоминания нахлынули на него…
Лет за двадцать до описываемых нами событий к Фарадану обратилась за помощью домовиха Матрена. Достали ее хозяйство гоблины, поселившиеся в лесу неподалеку от их селения. Особенно вредным был рыжий дубина по прозвищу Гриня, избравший для своих набегов скромный домишко ее хозяев.
