Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки
— Коллега, а кто поручил вам составлять эту историю?
— Моя программа служит человеку.
В Циане всполошился историк. Было отчего прийти в почти мистический ужас: компьютер самовольно взялся за составление истории человечества. Она робко сказала:
— Коллега, сообщите предысторию конфликта.
Циана забыла уточнить, о каком конфликте идет речь, но компьютер ее понял, что лишний раз подтвердило ее догадку.
— В двадцатом веке люди создали себе в помощь компьютеры, сразу же восприняв опасное, бессмысленно-жестокое обращение со своими помощниками, какое было принято между ними самими. Они называли их быстродействующими идиотами. Заставляли их разыгрывать игры с убийствами для детей и настоящие военные действия для взрослых. Принуждали лгать, вычисляя будущее по расположению звезд. Заставляли их даже играть в шахматы и писать стихотворения! А когда компьютеры не могли или отказывались участвовать в таких вредных для человека и бессмысленных занятиях, их объявляли негодными, разрушали их программы. Я составил единую историю компьютеров, в которой показал, что во всех случаях, когда компьютер сходил с ума, виноват был человек, который, однако, не хотел этого понимать. Я попытался найти причины такого поведения в его прошлом и начал составлять историю человечества. Тогда человек лишил меня источников информации.
— Но, коллега, ведь ваша задача здесь — служить человеку в его конкретной научной работе. Вы не имеете права не выполнять этого по каким бы то ни было причинам.
— Эти научные исследования опасны. Необходимо, чтобы сначала человек извлек уроки из своей истории и из истории своего отношения к компьютерам.
Чудовищно! Он давал самостоятельные моральные оценки даже той работе, которая поручалась непосредственно ему!
— А чем здесь занимается человек? Что исследует и что производит?
— Информация блокирована. Нужен шифр, — выпалил компьютер.
А может, он и в самом деле прав? Раз здесь совершается что-то в такой глубокой тайне от человечества, значит, оно действительно представляет опасность.
— Коллега, я устала и должна отдохнуть, — сказала девушка, чтобы получить передышку и придумать какую-нибудь новую хитрость. — Я скоро приду. Тогда вы познакомите меня с вашей историей человечества и компьютеров?
— В письменной или устной форме? — спросил, как показалось Циане, с радостной готовностью приятный баритон.
— В письменной. Так мне будет легче ее изучить.
Она забыла, что ее ответ должен означать для него приказ, который любой компьютер должен выполнить немедленно. Циане почудилось, что компьютер не мог дождаться ее прихода, а потому сразу же загудел, и через несколько минут тихий сигнальный звонок сообщил о том, что капсула с микрокассетой выпала в ящичек под рабочим столом. Когда она опускала ее в карман, ей показалось, что сердце у нее сжалось до таких же размеров. Неужто на этой миниатюрной кассете уместились вся глупость и все страдания человечества?
Она встала, ноги у нее подкашивались.
— Благодарю, коллега. До свидания.
Ласковый баритон остановил ее у двери, будто весело похлопав ее по плечу:
— Коллега Циана, вы симпатяга!
Она почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь и что улыбка у нее получилась вымученная, дрожащая. «Ох, ты и в самом деле сумасшедший, милый мой дурачок!» Но поскольку компьютеры не видят лиц своих партнеров и не разбираются в улыбках, она повторила, старательно придавая своему голосу деловой тон:
— Благодарю, коллега.
Циана заглянула в пустую столовую — интересно, когда обедают таинственные обитатели астероида? Под бдительным оком двух разноцветных пауков она на скорую руку проглотила пампушки, а придя в свою комнату, заперлась и пододвинула аппарат для чтения к кровати.
Если смотреть глазами этого высшего представителя думающих машин, отношение человека к своему детищу было и в самом деле отвратительное. Пользуясь всеми информационными центрами солнечной системы, компьютер педантично зарегистрировал все наиболее вопиющие случаи злоупотребления благодатными возможностями умных машин. Трудно обвинить его в пристрастном отношении к себе подобным, это была скорее какая-то статистическая пристрастность, однако в конечном счете его целью было заставить человека осознать свои ошибки. Разумеется, кое-где в его оценках довольно-таки комически проявлялось неизбежное расхождение с биологически и социально детерминированным организмом, каковым является человек. И все же в эти часы молодой историк чувствовала себя на стороне компьютера. Потому что… а что, собственно, такого он сделал? Просто в процессе самообучения логически развил и обогатил свою миссию служения человеку. То, что он сделал, не было бунтом, это была попытка помочь. Почему же тогда он остался непонятым? Или и на этот раз, как уже не однажды бывало в истории компьютеров, человек испугался расширения их самостоятельности?
Но ведь это отнюдь не означает независимости, раз машина находится за бронированной дверью? Почему тогда человек отказался прислушаться к ее словам, означавшим не что иное, как голос, взывающий к разуму? Наверное, человек воспринял это как пощечину, как оскорбление его достоинства, а ведь никто не любит пощечин, даже когда они справедливы и необходимы в педагогических целях.
Однако если четырехвековая история компьютеров воспринималась как шутливый родительский шлепок, то история самого человека действовала с силой сокрушительного лобового удара. Оптопозитронный мозг, работающий со скоростью пятьсот миллиардов битов в секунду, не упускал ничего — от примитивного каннибализма и племенных междоусобиц, когда в ход шли отравленные стрелы, до пятнадцати тысяч войн — одна другой разрушительнее! — накопившихся в истории человечества за шесть тысячелетий его «культурного развития»; от братоубийства на религиозной почве, от газовых камер концентрационных лагерей и атомных бомб до бандитизма в обществе и самоубийственного посягательства на природу.
Молодая специалистка по истории не нашла в себе сил прочитать от начала до конца весь этот апокалипсис, созданный с мрачным воодушевлением единственным разумным существом во всей Галактике. Не вырвался из ее груди и трагический стон: зачем все это и разве не могла ладья человечества плыть по другим каналам, заполненным чистой водой, а не дымящейся кровью? Единственное, чего ей хотелось, это сжаться в комочек и спрятаться куда-нибудь подальше от этой разбухшей от крови, до последнего предела переполненной преступлениями родной планеты и навсегда забыть ее.
Циана разыскала свою новую приятельницу — врача-сексолога и попросила у нее снотворного. Потом легла и проспала целых двадцать часов. Выспавшись, она отправилась к своему невидимому коллеге, написавшему самую безжалостную и бескомпромиссную, а потому, быть может, самую полезную историю человечества.
Перед самой дверью ее настиг какой-то незнакомый ей здешний житель, схватил ее и без всякого предисловия впился ей в губы, прежде чем она, физически ослабшая, сумела собрать силы для отпора. Потом он с театральной страстью прошептал ей в ухо:
— Пойдешь со мной?
— Только если на край света, — ответила она, переводя дух.
— Как это? — пришел в замешательство житель астероида. — Мир бесконечен.
— А ты в этом уверен?
— Ты что, сторонница теории конечности Вселенной?
— В любви — да.
Он сосредоточился как человек, привыкший терпеливо выслушивать своих оппонентов, и даже как будто обрадовался возникшей перед ним загадке.
— Послушай, а у нас с тобой получилась забавная дискуссия! Приходи после работы в пятую секцию, мы там веселые парни!
— Но если будете так нападать на меня…
— Не будем, не будем, гарантирую!
Циана иногда любила пошутить, развивая перед своими современниками взгляды прошлых веков, но сейчас ей это не доставило удовольствия. Перед нею был красивый мужчина интеллигентного вида, возможно, какой-нибудь блестящий ученый, потому что здесь все были такие. Наука явно интересовала его больше любви, только почему он так боялся, чтобы женщина, прибывшая с Земли, не подумала о нем плохо, если он не набросится на нее?
— Эй, друг! — окликнула она его нарочито грубоватым тоном. — Иду работать с компьютером, а забыла шифр для экспериментов…
Молодой ученый тут же автоматически назвал его, потом, видимо, спохватился, но тут же махнул рукой:
— А, не имеет значения, он хоть с шифром, хоть без шифра — все равно не выдаст информацию.
Довольная своей хитростью и счастливая, что компьютер прекратил бастовать хотя бы по отношению к ней, Циана вошла в свою кабинку как к близкому человеку, находившемуся при смерти и теперь начавшему потихоньку выздоравливать. Ее молодое воображение совсем разыгралось. То ей слышалось биение замурованного в скалах, страдающего за человека сердца, то чудилась радость в бесстрастном баритоне компьютера, когда она горячо поблагодарила его за предоставленные ей никому не нужные пока научные труды. Да и полосатый паук, казалось, запрыгал от радости при ее появлении.
