Терри Пратчетт - Эрик, а также Ночная Стража, ведьмы и Коэн-Варвар
Нянюшка успокоилась. В конце концов, возможно, существуют обычаи, которыми не пренебречь и матушке Ветровоск. Даже злейшего врага непременно приглашают в дом и угощают чаем с печеньем. По сути, чем злее враг, тем лучше должен быть чайный сервиз и тем вкуснее печенье. После можешь клясть супостата на чем свет стоит, но покуда он под твоим кровом — корми его, пока не лопнет.
Острые глазки нянюшки приметили неестественную чистоту стола. Похоже, стол чем–то заляпали, а потом старательно отмывали.
Ведьмы расселись, налили себе чаю и обменялись любезностями. По крайней мере, любезности расточала Летиция, а матушка их молча принимала. Наконец, неловко поерзав на стуле, самопровозглашенная председательница ведьмовского комитета перешла к сути дела:
— Честно сказать… матушка Ветровоск… в этом году Испытания вызвали немалый интерес.
— Так.
— И вообще, следует отметить, ведьмовство в Овцепиках переживает нечто вроде ренессанса…
— Надеюсь, это не опасно?
— Так что нам следует подать юному поколению хороший пример, и…
Нянюшка знавала не одну мастерицу срезать собеседника острым словом. Но матушка Ветровоск умела убийственно внимать . Ей достаточно было услышать что–нибудь, чтобы это прозвучало глупо.
— А у тебя хорошая шляпа, — вдруг заметила матушка. — Настоящий бархат, верно? И пошива неместного.
Летиция невольно коснулась шляпы и деликатно усмехнулась.
— Это от Куччи. Из самого Анк–Морпорка.
— А, в лавке брали…
Нянюшка Ягг бросила взгляд в угол комнаты, где на подставке высился обшарпанный деревянный конус. К нему были пришпилены ивовые прутья и куски черного коленкора, из которых должна была родиться матушкина весенняя шляпа.
— Индивидуальный пошив , — поправила Летиция.
— И булавки какие интересные, — продолжала матушка. — И полумесяцы, и кошечки. Симпатишно.
— Эсме, так у тебя ж у самой где–то была брошка–полумесяц, не правда ли? — вмешалась нянюшка Ягг, решив, что пришла пора дать предупредительный выстрел.
Когда на матушку накатывало желание язвить, она много чего могла наговорить всякой отдельно взятой ведьме насчет побрякушек, которыми та обвешивается с головы до пят.
— А и верно, Гита. У меня есть брошка в виде полумесяца. Очень надежная и практичная штучка, удобно закалывать воротник. Лучше формы не придумаешь. Но ты, Гита, меня перебила, а я как раз собиралась похвалить госпожу Мак–Рицу за отличный подбор булавок. Очень ведьмовские булавки. Ну прямо как у ведьмы.
Нянюшка резко повернула голову, точно болельщица на теннисном матче, и воззрилась на Летицию: достиг ли удар цели? Но Летиция самым натуральным образом улыбалась . Есть, есть все–таки люди, которым и кузнечным молотом не вобьешь в башку очевидное!
— Так вот, касательно ведьмовства, — сказала Летиция, с мастерством прирожденной председательницы переводя разговор в нужное русло. — Я тут подумала и решила поднять вопрос насчет твоего участия в грядущих Испытаниях.
— Ого!
— Как ты считаешь… это справедливо, что из года в год побеждаешь именно ты?
Матушка Ветровоск посмотрела на пол, потом воззрилась на потолок.
— Пожалуй, что да, — поразмыслив, ответила она. — Я лучшая.
— А как же другие участницы? Тебе не кажется, что твои постоянные победы отбивают у прочих ведьм всякую охоту состязаться?
Матушка снова произвела тщательный обзор пола и потолка своей хижины.
— Не кажется, — наконец сказала она.
— Но представь себе, как они записываются на Испытания и с самого начала знают, что победы им не видать как своих ушей.
— Я прихожу на Испытания ровно с тем же чувством.
— Э–э, но ты же…
— Я имела в виду, я тоже с самого начала знаю, что первого места им не видать, — уничтожающе перебила матушка. — А им следует браться за дело с уверенностью, что победы не видать мне . Тут все дело в нужном настрое. Не удивительно, что из года в год я занимаю первое место, я–то знаю, что такое правильно настроиться!
— По–моему, тут очень сложно настроиться…
Матушка, похоже, искренне удивилась словам Летиции.
— Тогда что же им мешает бороться за второе место?
— И все–таки, Эсме, — упорствовала Летиция, — мы надеемся убедить тебя не участвовать в Испытаниях. Нет, конечно, это не означает, что ты совсем уйдешь в отставку. Ты вполне могла бы произнести небольшую напутственную речь, вручить приз и… и, пожалуй, даже… э–э… войти в состав судейской коллегии…
— О, так уже и судьи объявились? — усмехнулась матушка. — Чего нам никогда не требовалось, так это судей. Все и так знали, кто победил, а кто нет.
— Это уж точно, — кивнула нянюшка Ягг. Она прекрасно помнила, как закончились последние два Испытания.
Матушка Ветровоск побеждала, гм, крайне убедительно.
— Мы решили, что судейская коллегия будет неплохим дополнением, придаст Испытаниям серьезности, — объяснила Летиция.
— Кто это «мы»?
— Э–э… комитет… то есть… ну… нас собралось несколько человек. Кто–то же должен следить за порядком…
— Понятно, — протянула матушка. — Небось и флажки будут?
— Что–что?
— Вы, конечно, развесите гирлянды таких маленьких флажков. И, может быть, пустите по толпе лоточников с какими–нибудь яблоками на палочках.
— Ну, мы надеялись организовать продажу кое–каких сопутствующих товаров…
— И костер. Костер–то вы не отмените?
— Нет, но будут приняты соответствующие меры безопасности.
— Разумеется, безопасность превыше всего. Все нужно оговорить наперед. Это очень важно, — согласилась матушка.
— Что ж, — с явным облегчением вздохнула Летиция. — Я очень рада, что мы поняли друг друга и пришли к общему согласию.
— Разве?
— Мне казалось, мы договорились, что…
— Да что вы? Неужто? — Матушка подошла к камину, взяла кочергу и принялась яростно шерудить в поленьях. — У меня по поводу происходящего имеется собственное мнение.
— Госпожа Ветровоск, можно я буду откровенной? — вдруг спросила Летиция.
Кочерга на секунду замерла.
— Да?
— Наступают новые времена. Кажется, теперь я понимаю, почему ты так ведешь себя со всеми, представляешься такой властной и суровой, но поверь мне, это честный, дружеский совет: если ты хоть чуточку изменишь свое отношение к людям, попробуешь быть с ними любезнее и добрее, жизнь твоя тоже переменится в лучшую сторону. Возьмем присутствующую здесь Гиту Ягг, нашу общую сестру, вот истинный пример современной ведьмы.
Улыбка нянюшки Ягг обратилась в каменную маску, однако Летиция как будто ничего не заметила.
— Все ведьмы на пятьдесят миль в округе трепещут перед тобой, — продолжала она. — И осмелюсь сказать, ты действительно обладаешь многими ценными умениями, однако в наши дни, чтобы прослыть могущественной ведьмой, вовсе не обязательно запугивать и стращать людей. Я говорю тебе это как подружка подружке, и…
— Ну, будете в наших краях, заглядывайте, — перебила ее матушка.
Нянюшка Ягг поняла намек. Она мигом подобрала юбки и вскочила со стула.
— Но я полагала, мы обсудим еще… — заартачилась Летиция.
— Я провожу вас до дороги, — поспешно вызвалась нянюшка, выволакивая товарок из–за стола.
— Гита! — резко окликнула матушка вслед.
— Да, Эсме?
— Проводишь их и вернешься.
— Да, Эсме.
И нянюшка кинулась догонять троицу, уже шагавшую по дорожке.
Про себя нянюшка отметила, что шаг Летиции был широким и решительным. Не стоило судить о госпоже Мак–Рице по пухлым щечкам, взбитым как сливочный торт волосам и дурацкой привычке всплескивать ладошками во время беседы. В конце концов, ведьма есть ведьма. Поскреби любую, и… и окажешься нос к носу с ведьмой, которую только что по глупости своей поскреб.
— Крайне малосимпатичная особа, — проворковала Летиция. Но это было воркование крупной хищной птицы.
— Вот тут ты попала в точку, — согласилась нянюшка, — только…
— Пора поставить ее на место!
— Гм–м…
— И с тобой она ужасно обращается, госпожа Ягг, просто помыкает! Ты ведь солидная замужняя женщина! Преклонных лет!
На мгновение зрачки нянюшки сузились.
— Такой уж у нее характер, — ответила она.
— На мой взгляд, отвратительный и склочный характер!
— Ну да, — просто откликнулась нянюшка. — Характеры всякие встречаются. Но…
— Гита, подкинешь чего–нибудь для праздничного стола? — быстро вмешалась мамаша Бивис.
— Э–э… Да, пожалуй, парочку бутылок пожертвую, — ответила нянюшка. Пыл ее несколько поутих.
— О, домашнее вино? — оживилась Летиция. — Славненько!
— Ну да, вроде того. Ага, вот она дорога, — спохватилась нянюшка. — Я только… я только заскочу обратно, скажу спокойной ночи…
